Трусы жены

Дело было в 2000 году. Мне было двадцать пять — возраст, когда мир кажется одновременно бесконечно открытым и тесным от ожиданий. Я работал в небольшой юридической конторе, куда устроился сразу после института. Это была моя первая работа, первая попытка встать на взрослые рельсы. Я был уже женат, но детей мы с женой сознательно не заводили — хотели сперва «встать на ноги». Как будто жизнь — это мебель, которую нужно собрать по инструкции, прежде чем сесть.

Нашей фирме, в счет долга, передали придорожный гостиничный комплекс в городке за четыреста километров. Шеф, для которого этот комплекс был обузой, быстро нашел покупателя — мужчину лет сорока по имени Николай. Мне, зеленому юристу, поручили оформить сделку. Николай экономил на нотариусе, и мы договорились пройти через Росреестр — молодую тогда структуру, где даже клерки толком не знали, какие бумаги им подсовывать.

В назначенный день, заручившись одобрением шефа и его служебной «Волгой» с водителем, я отправился в путь, папка с документами на коленях. Но Николай, накануне бодро уверявший, что «все окей», свою часть документов подготовить не успел. Сделка сорвалась. Я вернулся ни с чем. Шеф был в ярости. «Машину больше не дам, — процедил он. — Следующую поездку пусть оплачивает твой Николай».

Тот, конечно, был не в восторге, но вину признал и согласился. Добраться до него можно было автобусом или поездом. Поезд прибывал поздно, и я выбрал автобус. Он отходил в четыре утра. Водитель шефа, согласился подбросить меня до вокзала, чтобы я не тратился на такси.

Я встал в три. Быстро залез под горячий душ, чтобы смыть остатки сна, и, выйдя, не обнаружил своих трусов. Жена не спала. Она стояла в дверях спальни, улыбаясь, и протягивала мне свои — бордовые, с треугольником из плотного шелка спереди и одними кружевами сзади.

Это был её план. Недавно она «спалила» меня на лёгком флирте с коллегой — ничего не было, лишь пара невинных шуток, но её ревность, умная и беспощадная, строила целые теории заговоров. Она не верила, что я во второй раз за неделю еду в командировку. «Оденешь мои, — сказала она. — Постесняешься раздеваться перед девчонкой в таких. И она тебе не даст».

Я пытался возражать: ничего не было, я могу снять штаны вместе с трусами, могу выбросить их в придорожном туалете. Она лишь покачала головой. Условие было железным: выйдешь из дома в них — вернешься в них. «Да они мне малы!» — отчаялся я. «Примерь», — бросила она, и в её голосе звенела победа.

Оказалось, что при всей разнице в росте — мой метр девяносто против её метра шестидесяти — трусы у нас были одного размера. Они обтянули бедра, странно подчеркивая то, что не должно было быть подчеркнуто.

На улице нервно забил клаксон. Меня торопили.

«Ладно, чёрт с тобой! Давай!» — я натянул злополучное белье, одежду сверху и выскочил из дома.

Через полчаса автобус, пахнущий бензином и сном, увозил меня в заснеженную глушь.

Николай встретил меня на вокзале. Мы сразу рванули в Росреестр. Хотя я накануне по телефону проверял каждый его документ, он умудрился потерять справку из банка. Пришлось мчаться за новой. Документы мы сдали уже на последних минутах приёма, после обеда, когда чиновники смотрели на часы.

Я выдохнул. Дело сделано. Но поезд, на котором я планировал уехать, уже ушёл. Следующий — только завтра в десять. Я отзвонился шефу. Тот, обрадовавшись, что сделка состоялась, велел не волноваться, снять номер в гостинице за его счёт и ехать утром.

«Четыре часа дня, — сказал Николай. — Сидеть одному в холодной гостинице — тоска. У меня тут друзья отличные. Я им говорил, заедем сделку вспрыснуть. Ждут».

Я был сильно уставшим: ранний подъём, дорога, беготня с бумагами. Мне не хотелось никого видеть. Но поддался на его уговоры — мысль о домашнем ужине перевесила.

Мы поехали по заснеженным улицам на самую окраину. Быстро стемнело, и пошёл густой снег, застилая свет фар. Настроение было приподнятым, и это нас не насторожило.

Хозяева встретили нас радушно. Хозяйка, Наталья, грубоватая женщина лет сорока пяти, накрыла шикарный стол. Её муж, тоже Николай, был под два метра ростом, с руками, похожими на кузнечные тиски, и голосом, напоминавшим рык грузовика — он и был дальнобойщиком. Для смеха Наталья называла их Николай Первый (мой партнёр по сделке) и Николай Второй (её муж). Я стал их так различать.

Мы быстро выпили по три рюмки. Я жадно накидался тушёной свинины с картошкой и соленьями. Через час я уже лениво сидел за столом, слушая, как Наталья рассказывает о пятнадцати годах за рулём такси и о том, «какие с ней за это время приключения были». Глаза слипались, я начинал клевать носом. Пора было уходить, иначе усну тут же.

Я спросил Николая Первого, не отвезёт ли он меня в гостиницу. Он категорически отказался: «Я выпил. Да и метель. Машина не проедет». Я выглянул в окно — пурга действительно разыгралась не на шутку.

«Да ну вас, — махнула рукой Наталья. — Мы вам с Колей постелим, спите. Зачем на гостиницу тратиться?»

«Где же вы нам постелите?» — я обвёл взглядом крохотный дом: кухня, эта комната-гостиная и спальня хозяев. «Да и трачу не я, фирма оплачивает. Стеснять не хочу».

И тут меня прошибло холодным потом, выгнав весь хмель наружу. На мне были трусы жены. Я вскочил. «Нет, нет, не уговаривайте. Не останусь. Дайте лучше номер такси».

«Да ладно вам! — не сдавалась Наталья. — Мы вам с Колей на нашей двуспальной кровати постелим, а сами тут на диване. Что вы, с мужиками никогда не спали? В армии не служили?»

В армии я не служил. И с мужчинами мне спать не доводилось. Хотя был один нюанс из далёкого прошлого.

В школе, в возрасте лет 12 у меня был лучший друг Костик. И как то, после летних каникул, в классе шестом, по дороге домой мы шли, и обсуждали внезапно сильно выросшие за лето сиськи у девчонок он спросил: – А ты дома дрочишь?

Я раньше это слово слышал, но только в негативном контексте, и что оно обозначает не знал, и спросить стеснялся.

— Не знаю, ответил я, - а это как?

— Да ты что, не знаешь? – удивился Костик – пошли ко мне – покажу!

Мы пришли к нему, и пользуясь тем, что никого дома нет, он сразу достал из тайника несколько замусоленных игральных карт с порнокартинками, разложил их на диване, сам уселся рядом, достал член, обхватил его кулаком и стал наяривать. От увиденного и у меня моментально встал. Я сел на диван рядом и тоже достал член, мысленно себя ругая: - Я все лето промучался с постоянно стоящим членом, всячески теребил пальцами головку, но до такого простого движения не додумался! Осел!

Мы на пару яростно дрочили члены, разглядывая картинки, и кончили через минуту, налив две большие лужи густой белой спермы.

Надо ли говорить, что это стало нашим любимым времяпрепровождением. После школы мы бежали к нему, он жил ближе, да и у меня мать сидела дома в декрете, и предавались мастурбации. Но я стал замечать, что после месяца ежедневных тренировок, былая острота ощущений стала увядать. Видимо, не одного меня это волновало, поскольку Костик вдруг предложил – А давай дрочить друг другу? Давай, радостно согласился я. Я впервые взял чужой член в руку. Он оказался толще, чем мой и такой приятно волнующий. Очень быстро мы поняли, что одновременно дрочить не очень приятно, гораздо лучше дрочить по очереди, тогда один дрочит, а второй получает полный спектр удовольствия. Тут же вскрылась и разница в темпераменте. Костику нужно было гораздо больше времени, что бы кончить, но и потом он долго восстанавливался. Я же мог кончить три раза подряд не отходя от кассы. И каждый раз из меня выливался литр спермы, а Костик кончал много только первый раз, а потом или совсем без спермы, или чуть чуть.

Примерно через месяц, после того как стали дрочить друг другу, мы как обычно расположились у него дома. Он сидел развалившись на диване, рядом порнокарты, я сидел рядом и дрочил ему, но он что-то никак не мог кончить. У меня уже рука устала. Я тогда сел на колени между его расставленных ног, и стал дрочить другой рукой, рассматривая при этом карты, но которых голые девушки с вожделением сосали большие члены. Я перевел взгляд на член, который был прямо передо мной. Костик заметил этот взгляд, и тихо сказал: - Хочешь попробовать?

— Чего? – я пытался сделать вид что не понимаю о чем он.

— Как они – так же тихо продолжил он, - а потом я тебе.

Я снова посмотрел на член, оголил головку. Возбуждение зашкаливало и туманило разум. Я наклонился и взял эту розовую нежную головку в рот и прислушался к своим ощущениям.

Ммммм, ничего неприятного я не ощутил, теплый, слегка солоноватый кусочек мяса во рту, одновременно и твердый и нежный. Я представил себя девушкой, которая любит сосать члены. Я с вожделением начал сосать, стараясь доставить другу максимум удовольствия. я интуитивно понимал, что нужно делать. Я и облизывал головку, лизал уздечку, создавал вакуум щеками, старался максимально его заглотить, подавляя рвотный рефлекс, и через минуту моих стараний он мощно мне кончил прямо в рот. Я как и положено послушной девочке проглотил все до капли. Облизал губы – и понял что мне нравится вкус спермы. Даже очень. И процесс сосания мне тоже очень понравился. У меня губы оказались очень мощной эрогенной зоной. Да я и раньше, мастурбируя дома, несколько раз пытался попробовать свою сперму, но как только кончал, вожделение спадало, и мне уже не хотелось. Но сейчас все было по другому. Проглотив всю сперму я только дотронулся до члена, и стал мощно кончать вылив океан спермы и в изнеможении опустился на пол. Костик с осоловевшими глазами лежал на диване: - Здорово, правда?

— Обалденно – выдохнул я. Мне совсем сейчас не хотелось, что бы он мне сейчас сосал.

— Я пожалуй пойду, - тихо сказал я, кое-как собрался и побрел домой.

Позже мы попробовали, что бы Костик сосал мне, но мне, как ни странно не понравилось. Во-первых сосал он нехотя, без огонька, на отшибись, и во-вторых вид коротко стриженной головы, склонившейся к паху меня вообще не возбуждал. Так что скоро мы пришли к тому, что я ему сосал, а когда он кончал, по-быстрому себе сдрачивал, или если позволяло время- он мне дрочил. Но зато я стал сосать ему не только дома, но и в любых укромных уголках, при первой возможности.

Как то, кажется на зимних каникулах, мы тусовались у него дома, ждали когда родители свалят. И как только они ушли из дому, я привычно полез к нему в штаны, достал член, немного подрочил, и с удовольствием начал сосать, сам все сильнее возбуждаясь. Но тут он меня остановил и сказа что он давно хочет большего.

— Чего большего? я тут был действительно озадачен.

— Давай попробуем в попку – просто сказал Костик, но потом ты меня, сказа он торопливо, видимо видя сомнение в моих глазах. Я и сам уже хотел чего-то большего, но честно сомневался, что у нас что-нибудь получится, во-первых больно, а во-вторых там же грязно.

Но тут Костик наклонился прямо к уху и прошептал: -Давай поебемся!

— Поебемся! – какое завораживающее слово. У меня по телу пошли мурашки, и я начал срывать с себя одежду. И вот я через секунду стою абсолютно голый и задал один только вопрос: -Как?

— Становись раком! – скомандовал Костик.

Я послушно опустился на четвереньки. Костик встал сзади, взял в руку член, и коснулся им моей дырочки. Что я испытал не передать словами. Мощный разряд тока пробил все мое тело. Нет, я не испытал оргазм, но ощущения были очень близкие. Руки и ноги сразу стали ватные. Я как в тумане увидел как Костик подскочил и стал натягивать штаны, ругаясь.

— Вставай, одевайся быстрее, бабушка идет! – оказывается его родители уходя в гости попросили бабушку посидеть с нами, что бы мы не курили и хату не спалили! Ну так мы и не курили. Хорошо, что бабушка долго возилась в коридоре, снимая зимнюю одежду и разуваясь. На мою удачу она долго не могла снять сапог, и я в это время, пытаясь преодолеть охватившую меня эйфорию, более менее успел одеться. А то бы бабушку ждала незабываемая картина. Поняв, что у Костика ловить больше нечего, я пошел домой, но по дороге снова и снова я переживал этот момент, это прикосновение. Придя домой, я все еще был крайне возбужден, поэтому быстро разделся до гола, и пошел на балкон, где отец хранил различные инструменты. Нашел у него отвертку с подходящей под размер члена Костика ручной, лег на свою кровать на спину и попытался запихнуть ее в себя. Почувствовал резкую боль, возбуждение стало спадать. Я понял, что немного переоценил свои возможности и снова пошел на балкон. Там был малярный валик, с более тонкой ручкой, закругленной с одной стороны. То, что надо. Меня снова захлестывали волны возбуждения. По дороге в ванной я прихватил крем для рук моей матери. Вновь улегшись на спину, я смазал свою дырочку, смазал ручку валика, и вновь попытался в себя войти. И вдруг у меня получилось. Ручка преодолев сопротивление, продвинулась в меня сантиметра на три. Больно, отдыхаем, привыкаем, двигаемся дальше. Засунув ручку на половину, я отдохнул и стал вытаскивать. Вытащив почти полностью, я вновь стал вводить ее в себя. На этот раз ручка шла легче и вошла глубже. Так постепенно, она стала полностью входить в меня, я в это время представлял, что я развратная сучка, которую трахают большим членом. И стоило мне только коснуться члена, как меня накрыл мощнейший оргазм, я буквально улетел в другую галактику.

На следующий день мы с родителями уехали к бабушке и с Костиком я встретился только после каникул в школе. Я рассказал ему про эксперименты с ручкой, и он сильно возбудившись, сказал что сегодня надо обязательно «поебаться». Я был только за, но оказалось что и у него и у меня родители были дома. Поэтому, мы после школы стали рыскать по району ища укромный уголок и нашли. Заметили неплотно прикрытое слуховое окно подвала мебельного магазина, и сняв портфели, быстренько туда просочились. Подвал был пыльный, и на половину завален сломанной мебелью, но один угол был относительно свободен и там даже было что то, наподобие топчана. Видимо, грузчики организовали себе тайный уголок. Я, не теряя времени, встал в нужную позу, скинув пальто и приспустив штаны с трусами, Костик достал купленную по дороге в аптеке баночку вазелина, смазал свой член и попытался резко войти в меня. Меня пронзила дикая боль, я упал на топчан и застонал: Нет, не так резко. Мне было так больно, что даже затошнило. Немного полежав, и придя в себя, я вновь стал в позу, попросил его быть аккуратнее и он вновь попытался войти в меня, но как только головка проникала в меня мне становилось невыносимо больно и мы прекращали. После нескольких неудачных попыток мы решили бросить пока это дело, тем более за дверью подвала стали раздаваться голоса, и кто то мог войти в подвал.

— Странно, сказал я, когда мы выбрались из подвала, дома у меня все получалось, ручка, такая же по толщине как и твой член, а сейчас ужасно больно, наверное ты что то мне повредил, когда первый раз слишком резко вошел. В тот день у нас так ничего и не получилось. А через несколько дней Костик попал в больницу с ангиной, и провел в больнице почти три месяца. Встретиться мы смогли только в конце апреля.

Я спросил его, помнит ли он, на чем мы остановились в нашу последнюю встречу?

— Конечно, тем более что в больнице я все время об этом думал. Там была неплохая компания, и пацаны и девчонки. Была одна Оля, очень веселая и даже мне дала грудь потрогать, но дальше ни-ни. А что потом делать? Член аж дымился, но в палате не подрочишь, и народу полно и кровать скрипит.

Так, болтая мы пришли ко мне домой. Я быстро разделся, притащил валик и крем, и на глазах Костика стал вводить в себя. У него моментально встал, и он тоже скинул штаны. Забрав у меня валик, он немного потрахал меня валиком, потом схватил за ноги и притянул к краю кровати, сам встал на колени, и снова пристроил головку к моей дырочке и начал входить. Я лежал и прислушивался к себе и вдруг он замер. Я ощутил как его яички коснулись моей попы. Я протянул руку, и убедился что он полностью во мне. Невероятно.

— Тебе не больно!-

— Нет! – прошептал я. Я лежал с закрытыми глазами и мне было невероятно хорошо. Нет, это не передать словами, это надо только испытать! Невероятное чувство заполненности, когда тебя распирает горячий член. Костик начал двигаться, сначала медленно и очень аккуратно, но потом все сильнее и сильнее. Меня буквально трясло от возбуждения, а тело будто бросили в горячую кислоту, мне было жарко, я весь горел и только шептал: -Еби меня, еби!-

Костик, весь красный и мокрый размашисто ебал меня на всю длину своего члена. Но вот он мощно выдохнул, засадил мне до упора и начал кончать в меня. Меня накрыла новая волна эйфории – в меня кончают. Как в женщину. Я хоть и не испытал семяизвержения, но ощущения были очень близки к оргазму, и даже в чем-то круче. Костик расслаблено вышел из меня и улегся рядом на кровать. Я блаженствовал лежа на спине. Протянул руку потрогал незакрывающуюся дырочку, и ощутил вытекающую из меня сперму и одновременно невероятное умиротворение. Надо ли говорить, что после этого он трахал меня до окончания школы.

Однако, закончив школу, и разъехавшись с Костиком в разные города, я решил что эти детские игры в прошлом, пора переходить на девочек и больше с парнями не встречался. Да и с началом институтской жизни, меня закружили бурные романы с девушками, было уже не до парней, и я считал это давно пройденным и забытым этапом.

Но вернемся в маленькую заснеженную избушку.

Дозвонившись до такси, я услышал только, что в такую погоду никто не поедет, ждите утра.

Всё. Приплыли.

Мозг лихорадочно искал выход. Лечь в штанах — странно. Лечь голым рядом с мужчиной — не вариант. Идти пешком — далеко, темно, пурга, город незнакомый. От нервов свело живот.

«Я устал, — сказал я Наталье. — Очень рано встал. Можно в душ и спать?»

Она проводила меня в совмещённый санузел, дала полотенце. Я сел на унитаз, и от стресса из меня вышло, кажется, всё, что я съел за день. Потом залез в ванну, снял лейку душа и промыл попу. Привычка, оставшаяся со времён встреч с Костиком. Тогда я делал это часто, стремясь к абсолютной чистоте, да и просто мне нравилось это ощущение — лёгкости, пустоты, готовности.

Подмылся, вернул лейку на место и стал принимать душ. Только тут обратил внимание на окно. Оно было большое, ничем не завешанное — видимо, потому что выходило в глухой заснеженный огород. Вдалеке светилось чьё-то окно, потом погасло. И ладно.

Я вытерся и снова натянул кружевные трусики. Решение было простым: сейчас надену брюки, быстренько прошмыгну в спальню и под одеяло. Утром встану раньше всех — я всегда вставал рано — оденусь, и никто ничего не заметит.

Так и сделал. Пока оба Николая сидели за столом, я проскользнул в спальню, сбросил брюки и нырнул под одеяло.

Голова коснулась подушки — и я провалился в бездну сна. Но так же резко и проснулся.

Кто-то шарил рукой по стене. В доме стояла густая, почти осязаемая темнота. Николай Первый искал кровать. Наткнулся на кресло, чертыхнулся, нащупал край и сел. Я, чьи глаза уже привыкли к мраку, видел его тёмный силуэт. Он разделся и полез под одеяло.

Я прижался к стене. Кровать стояла вплотную к ней, отступать было некуда.

И тогда я ощутил движение под одеялом. Его рука, медленная и уверенная, как змея, поползла в мою сторону. Я вжался в стену. Пальцы коснулись моей попы, обтянутой кружевом.

Чёрт.

Рука замерла. Потом, осмелев, стала ощупывать — бесстыдно, нагло. Я услышал, как Николай придвинулся вплотную, и его ладонь заскользила по моим бёдрам, ягодицам. И в этот момент почувствовал, как у меня предательски, против воли, встаёт.

Он просунул руку глубже и сжал мой стоявший член. Притворяться спящим стало бессмысленно. Николай потянул меня за плечо, разворачивая лицом к себе. Я повернулся и увидел его стоящим на коленях у изголовья. Он был голый. Его член покачивался на уровне моих губ.

Всё происходило в гробовой тишине.

В этот момент можно было возмутиться, крикнуть: «Вы с ума сошли?!» — но кружевные трусы лишили меня этого права. Они были молчаливым свидетельством, уликой, согласием, которого я не давал.

Я просто молча открыл рот.

Член был не очень большим, но крепким, с задорным изгибом вверх и аккуратной округлой головкой. И я с удивлением понял, что спустя семь лет после Костика навыки не утрачены. Я сосал жадно, стараясь показать, что умею.

Но Николай не дал мне насладиться процессом. «Развернись», — просто сказал он.

Я моментально сдернул с себя ненужное бельё, встал на четвереньки и подставился. Его член, смазанный моей слюной, упёрся в анус. Николай плюнул на него, поправил и аккуратно, но без колебаний, вошёл до упора. Замер.

«Да...» — выдохнул я и опустился грудью на простыню.

Оказалось, я и сам не подозревал, как сильно мне не хватало этих ощущений — этой наполненности, этого растяжения, этого подчинения.

Он начал медленно, почти лениво двигаться, постепенно набирая ритм. Потом разошёлся не на шутку — сильные, глубокие толчки, вколачивающие его в меня, виляние бёдрами, разъёбывающее на части. Мир сузился до точки там, где мы соединялись. Моё тело ходило ходуном, и я, захлёбываясь, шептал ему в такт: «Еби... еби меня...»

И в этот самый момент в комнате щёлкнул выключатель.

На пороге стояли Наталья и Николай Второй. Я дёрнулся, пытаясь соскочить, но Николай Первый крепко держал меня за бёдра, не давая выскользнуть. Я понял, что скрывать уже нечего, и замер, жмурясь от яркого света.

«Я же говорила, что он петушок! — сипло произнесла Наталья, закуривая. — А вы не верили». Она подошла к кровати, залезла на неё и уселась, прислонившись к стене. На ней была простая, видавшая виды ночнушка. Она задрала подол, раздвинула ноги, обнажив заросший тёмным волосом лобок. «Видела, как ты, сучка, подмывалась и свои кружевные трусики надевала. Я ходила в курятник, курам свет выключала».

Она наклонила мою голову к своему влагалищу. «Давай, полижи мне сучка. Обожаю, когда сучки лижут. Даже больше, чем с мужиками ебаться. Если бы не Колька, я бы так с сучками и трахалась. Но его хрен допросишься меня полизать. Не стесняйся».

Шок от происходящего начал сменяться азартом. А то, что она обращалась ко мне в женском роде, добавляло остроты. Я любил кунилингус. Жена могла кончить только от него, так что практики было много.

Я раздвинул её пальцами, провёл языком по всей длине — от ануса до крупного клитора, чтобы почувствовать вкус. Он отличался от вкуса жены — был кислее, с примесью пота и мочи.

«Ух ты, сучка! — застонала Наталья, вцепившись пальцами в мои волосы. — Давай, давай!»

Я погрузил лицо в неё, выписывая языком сложные пируэты, стараясь проникнуть как можно глубже. Сзади возобновил толчки Николай Первый. От двойного ощущения — чужого члена внутри и чужого влагалища на губах — я начал уплывать. Краем глаза я видел Николая Второго. Он уселся в кресло, достал из семейных трусов член и начал медленно надрачивать его, наблюдая за нашим шоу.

Его член поразил меня. Я видел много членов — и в городской бане времён студенчества, и в порно, — но такого не видел никогда. Длинный, сантиметров двадцать, что при его росте было закономерно, не особо толстый. Но головка... Головка была невероятных размеров, похожая на шляпку гигантского гриба. И весь член издали напоминал этот гриб на длинной ножке, под которой болтались массивные, тяжёлые яйца.

Я вернулся к Наталье, как раз успев присосаться к её клитору, когда Николай Первый вогнал в меня член до предела, захрипел, и я почувствовал, как меня накачивают горячей спермой.

«Во, так ей, так ей! Накачай её, сучку! — сипела Наталья, прижимая мою голову к себе. — Да! О да!»

Её бёдра задрожали в конвульсиях, влагалище сжалось, и она громко кончила, выбросив мне в рот струю горячей мочи.

«Обалденно, — выдохнула она, откидываясь. — Давно так не кончала. Аж ссиканула ей в рот».

Николай Первый слез с кровати, и его место занял Второй. Тот не церемонился — одним мощным движением вогнал в меня своего монстра. Я был бесконечно благодарен Первому за то, что он как следует разогрел и расширил меня, а его сперма выступила отличной смазкой.

Николай Второй драл меня широкими, размашистыми толчками, то почти полностью выходя, то вбивая обратно до упора. Я лежал на груди с закрытыми глазами, полностью отдавшись ощущениям. Его огромная головка ходила во мне, как раскалённый бильярдный шар, до боли распирая изнутри. Но боль эта была сладкой, наркотической, и я хотел, чтобы она длилась вечно.

«Во, гляди, сучка тащится!» — кивнула на меня Наталья.

Николай Первый махнул ей, чтобы освободила место, уселся в той же позе и сунул мне в рот свой опавший, мягкий член. Мне сейчас не хотелось сосать — я был полностью поглощён тем, что творилось у меня внутри. Я делал это на автомате, полуотсутствуя.

И тогда случилось невероятное.

Мой собственный член, до этого вяло болтавшийся, вдруг напрягся, и из него хлынул водопад. Сперма не била толчками — она лилась непрерывной, мощной струёй, заливая простыню подо мной. А я испытывал оргазм такой силы, что меня выбросило куда-то на край Вселенной. Сознание отключилось.

Очнулся я, уставившись на огромную лужу под собой. Казалось, я выплеснул месячный, если не больше, запас.

«Охренеть... — только и смогла выдавить Наталья, развалясь в кресле и слегка поглаживая клитор. — Вот ты, Колька, раскочегарил ей дырку... Сучка обкончалась вся!»

Я смотрел на них мутными, не до конца пришедшими в себя глазами. Странно: сколько мы ни трахались с Костиком, анального оргазма у меня никогда не было. Я получал удовольствие плюс удовлетворение от того, что доставляю радость другу, а кончал уже рукой. Знай я тогда, что такое возможно... Наверное, не слез бы с него, пока не достиг.

Возможно, мне для этого нужна была эта лёгкая боль, это распирание. И ещё одно открытие: кончив обычным образом, я всегда ощущал опустошение, апатию. Сейчас же, после этого взрыва, мне хотелось ещё. Ещё больше, ещё глубже. Я, кажется, стал чуть лучше понимать женщин.

Я перестал сосать и потянул за руку Николая Второго, требуя, чтобы он лёг. Сам забрался сверху, нащупал рукой его скользкий член, направил его в себя и с силой опустился до упора.

«О-ох!» — вырвалось у меня. Его головка упёрлась куда-то глубоко, кажется, в самый желудок.

Я начал скакать на нём, как одержимый. Ощущения были запредельными. Огромная головка пропахивала меня изнутри, вызывая головокружение и чувство полёта. Мой собственный член болтался беспомощно, но сейчас он был мне не нужен.

Николай Первый встал на кровати во весь рост и снова всунул мне в рот свой член. Я пытался делать два дела сразу: сосать, держась за его ноги, и при этом как можно глубже насаживаться на Николая Второго.

«Во, сучка разошлась! — комментировала Наталья. — Никогда б не подумала... Загадывай желание — между двумя Кольками!»

У меня было только одно желание — испытать это снова. Но ноги уже начинали дрожать от непривычной нагрузки. Тогда я полностью опустился на член и изо всех сил сжал его мышцами ануса. Костик когда-то хвалил их — говорил, что они невероятно сильные и эластичные.

«Давай... давай... сделай так ещё...» — прохрипел Николай Второй.

Я стал ритмично напрягать и расслаблять внутренние мышцы, сжимая эту чудовищную головку. Он схватил меня за бёдра своими грубыми руками и, помогая, стал вгонять в себя ещё глубже. И кончил. Я, насаженный на него максимально глубоко, чувствовал, как пульсирует внутри меня его член, как выстреливает в меня горячая сперма.

Это был не оргазм — до него оставалось расстояние в толщину волоса. Но ощущения были на грани — невероятные, всепоглощающие.

Я устало повалился на бок. Рядом прилёг Николай Первый, член которого так и не встал снова — сказывался алкоголь. В комнате стояло тяжёлое, влажное дыхание.

«Всё, Колька, иди спать, — наконец сказала Наталья, поднимаясь. — Я им тут простынь поменяю, а то эта сучка накончала. А ты — иди подмойся».

Я сходил в ванну. Когда вернулся, постель была застелена чистой простынёй, а Николай Первый уже храпел.

На следующий день поезд увёз меня из этого городка. Всю долгую дорогу до дома я снова и снова прокручивал в голове произошедшее. Каждый звук, каждое касание, каждый запах.

И мысль, которая билась в висках, как навязчивый ритм: да, и надо же было жене надеть на меня эти чёртовы трусы...