Соня ступала по ярко освещенным коридорам центра для трудных подростков. Ее взгляд, полный холодного отвращения, скользил по стенам, плакатам с жизнеутверждающими цитатами и запертым дверям кабинетов, за которыми доносились приглушенные голоса. Директор, неумолимый в своем оптимизме, вел ее рядом, подробно рассказывая о каждом классе и преподавателе, чьи имена тут же улетучивались из ее сознания.

Вместо его фраз она слушала музыку, бьющуюся в один наушник, оставляя второе ухо намеренно открытым. Она была одета в широкие черные джинсы с цепью, болтавшейся на бедре, простая черная футболка, ее короткие темные волосы, собранные в гульку открывали вид на выбритый затылок, и кепкой, надетая задом наперед.

Когда они наконец вошли в один из кабинетов, на нее устремились десяток взглядов, они были любопытными, оценивающими, безразличными.

— Передаю вам новенькую, — произнес директор, и его рука легла ей на плечо, от которой ее плечи инстинктивно свела судорога отвращения. — Соня Рябова.

— Проходи, Софья, садись, будь как дома, — сказал преподаватель по имени Виктор Анатольевич.

Не удостоив его ответом, она направилась к пустующему креслу у самого выхода и устроилась в нем, закинув ноги на сиденье перед собой. Ее глаза скользнули по присутствующим, после чего она откинула голову назад, закрывая глаза, сделав вид, что погрузилась в себя.

— Аня, — обратился психолог к одной из девушек, стараясь вернуть нить дискуссии, — а каким ты представляешь себе своего будущего мужа? Какими качествами он должен обладать?

— Мертвым, — отрезала она, и губы ее искривила усмешка, в то время как сидевшая рядом подруга подавила смешок, прикрыв рот костяшками пальцев.

Ее стройную фигуру облегала черная короткая юбка, сверху была накинута расстегнутая белая рубашка, а из-под нее проглядывала черная майка. Ноги, обутые в белые кроссовки, были закинуты одна на другую, и когда она меняла позу, взгляду открывались татуировки, как и на руках, что было неожиданно для семнадцатилетней. Каждый ее палец был украшен холодным блеском металла, а волосы, выкрашенные в цвет спелого граната, были завязаны в высокий хвост, резко контрастирующий с мягкими линиями ее лица.

— Кто вообще сказал, что меня вообще должны интересовать эти ваши парни? — продолжила она, закинув руку на спинку кресла и взмахнула рукой. — Это ведь не единственная доступная опция, или я что-то путаю?

— В нашей стране запрещены однополые отношения, — мягко напомнил мужчина.

— Мне похуй, — бросила она, фыркнув и упершись подошвой кроссовка в спинку пустующего кресла перед ней, отчего оно жалобно скрипнуло.

Брюнетка, не открывая глаз, лишь тихо хмыкнула в ответ на эту грубую реплику, и ее даже не удивила подобная манера выражаться — в этом месте это казалось скорее нормой, чем исключением. Сам же психолог, этот Виктор Анатольевич, производил впечатление человека чересчур мягкого, того, кто за долгие годы работы в четырех стенах кабинета напрочь разучился по-настоящему постоять за себя, предпочитая прятаться за ширмой профессионального спокойствия

— Софья, — неожиданно, но все так же спокойно обратился он к ней. — А ты как представляешь себе своего будущего мужа? Поделишься с нами своим видением?

— Идентично, — отрезала она, не утруждая себя даже тем, чтобы открыть глаза или повернуть голову в его сторону.

— О, наконец-то в этой духоте прозвучали по-настоящему золотые слова, — с весельем в голосе отозвалась красноволосая, и ее алый хвост качнулся, когда она с одобрением кивнула в сторону Сони. — Приятно сознавать, что хоть кто-то в этих стенах способен мыслить адекватно.

— Да лан тебе, — с ленивой усмешкой сказала Юля, сидевшая рядом. — Я, если честно, тоже не прочь была бы как-нибудь с тобой переспать, чисто ради эксперимента.

— Э-э-э, погоди-ка, — тут же оживился Кирилл, парень Юли, до этого лениво развалившийся на стуле. — Ты немного перепутала объект для своих фантазий.

— Не к тем ревнуешь, бро, — громким смехом прокомментировал Макс, сидевший по другую сторону и явно получавший удовольствие от разворачивающегося спектакля. — К бабам надо ревновать.

— Ага, к одной-единственной, — парировал друг, и его взгляд скользнул в сторону девушки, задерживаясь на ней с подозрительностью.

— И правильно делаешь, что боишься, — с притворно-невинной улыбкой отозвалась Аня, наклоняясь вперед. — Стоит мне только захотеть, бац, и твоя ненаглядная уже будет трахаться со мной где-нибудь.

— Я тебе за такие слова язык оторву, красавица, — не смог сдержать смеха он.

— Милый, а у меня, на такой случай, есть еще десять прекрасно работающих пальцев, — парировала она, подняв руку и подвигав перед его лицом тонкими пальцами.

— Ну ты и сучка, — покачал головой он, но засмеялся он при этом громче всех.

— А ты че, наивно полагал, что все ограничивается одним языком? — ехидно хмыкнула она, насмешливо приподняв бровь. — Боже, да тебе срочно нужно перестать смотреть порно, оно явно затуманило твое и без того небогатое воображение.

— Так, все, хватит! — резко повысил голос психолог, и в его обычно спокойном тоне впервые зазвучали нотки настоящего раздражения. — До конца нашего занятия остается всего десять минут, и я настоятельно рекомендую нам всем взять себя в руки и попытаться завершить эту дискуссию.

— Какая смертная скука, — синхронно простонали Аня и Макс, обмениваясь понимающими взглядами, полными презрения к этой персоне.

— Это необходимо! — уже почти отчаянно парировал мужчина, чувствуя, как почва уходит у него из-под ног.

— А выйти можно? — с невинностью поинтересовалась девушка, вытягиваясь на стуле.

— Можно, — с тяжелым вздохом кивнул мужчина, предчувствуя развитие событий. — Куда?

— Курить, — без тени смущения отозвалась она, моментально вскакивая со своего места и направляясь к выходу энергичной походкой.

— Ты сможешь пойти курить после окончания урока, а не во время него, — попытался восстановить хоть какие-то границы психолог.

— Но ты же только что сам меня отпустил, — она остановилась у самой двери и бросила на него взгляд через плечо.

Рябова в этот момент приоткрыла один глаз, и ее взгляд скользнул по фигуре девушки, замершей в нескольких шагах от нее. Ее глаза медленно прошлись по стройным ногам, задерживаясь на татуировках, оплетающих щиколотки и икры, и она прикусила нижнюю губу, после чего снова закрыла глаза. В этой дерзкой девчонке было что-то до знакомое, но мысль ускользала, не даваясь в руки, и она никак не могла вспомнить, кого именно та ей напоминала.

— Аня, на свое место, сейчас же! — прозвучал уже окончательно сорванный, полный бессилия приказ.

— Я че, по-твоему, собака? — громко хмыкнув и высокомерно вскинув подбородок, она все же вышла из кабинета, громко хлопнув дверью.

— Невыносимо, — больше для самого себя, прошептал Виктор Анатольевич, сжав переносицу пальцами.

Может быть, здесь не настолько все плохо и уныло, как я изначально предполагала, мелькнуло в голове у Сони, в то время как в ее памяти всплыл образ дерзкой красноволосой девушки с ее ядовитыми шутками и вызывающим, откровенно похабным поведением, которое, как ни странно, вызвало у самой той не раздражение, а скорее улыбку. Эта Аня, со своим длинным языком и готовностью идти на конфликт, внесла в серую атмосферу кабинета неожиданную струю воздуха, и в этом было что-то почти притягательное.

Окончательно раскрыв глаза от навязчивого ощущения чьего-то пристального внимания, она с легким недовольством повернула голову и встретилась взглядом с парнем, который устроился на соседнем кресле, нарушая ее личное пространство. Он был блондином с падающими на лоб прядями, а его лицо озаряла спокойная, немного наглая ухмылка.

— Никита, — представился он, протянув ей для рукопожатия ладонь, испещренную шрамами и украшенную парой неброских колец.

— И? — холодно бросила она, опустив взгляд на его протянутую руку, а затем медленно подняв глаза на него самого, при этом одна ее бровь изогнулась, выражая полное отсутствие интереса.

— А ты всегда такая сука? — убрав свою руку, он достал из кармана электронку и сделал затяжку. — Я, вообще-то, просто хотел познакомиться, ничего более, у нас тут в группе принято по-человечески общаться.

— Я здесь ненадолго, я не собираюсь задерживаться, — отрезала брюнктка, всем своим видом давая понять, что не намерена становиться частью этого коллектива.

— А Антипова, между прочим, в свой первый день говорила абсолютно то же самое, — усмехнулся парень. — А вон глянь, уже второй год с нами тусуется, будто всегда здесь и была.

— Кто? — переспросила та, хотя уже догадалась, о ком идет речь.

— Ну Аня, — пояснил Никита, кивнув в сторону выхода.

— Она за два года пребывания в этом ужасе научилась так посылать всех нахуй? — с едва заметным интересом в голосе поинтересовалась она.

— Да неееет, — с протяжным смешком покачал головой блондин. — Этому она научилась еще до нас. В первый же день она чуть не влетела в дверь с ноги и нахуй посылала абсолютно всех, включая уборщицу тетю Люду и даже голубей за окном.

— Неужели? — в голосе прозвучало неподдельное, хоть и сдержанное любопытство.

— Ага, — кивнул он, и на его лице расплылась довольная ухмылка. — А потом мы как-то бухнули вместе, и как-то так само собой получилось, что сдружились. Кстати, сегодня тоже планируем отметиться.

— Повод? — спросила она, уже чувствуя, что невольно втягивается в этот разговор.

— Посвят, — многозначительно поднял бровь блондин.

— Меня? — уточнила девушка, с недоверием.

— Естественно, новичков у нас больше нет, — подтвердил он.

Дверь в аудиторию с громким стухом распахнулась, нарушив установившуюся было после ее ухода спокойствие и на пороге снова возникла Аня. Ее взгляд мгновенно скользнул по сидящим, безошибочно выхватил из общего фона знакомый предмет и остановился на электронной сигарете, зажатой в руках у Никиты.

— Ах ты чертила бесстыжая, а я-то думаю, куда моя прелесть исчезала, — начала Антипова, направляясь к нему. — И конечно же, она в твоих ручонках.

— А тебе, че, жалко поделиться со старым другом? — протянул он, и его лицо расплылось в наглой ухмылке.

— С тобой — особенно жалко, потому что ты все выкуриваешь, — парировала она и, не долго думая, перегнулась через сидящую Соню, заставив ту непроизвольно вздрогнуть от внезапного вторжения в ее личное пространство. Пока та извлекала свою собственность из пальцев Никиты, взгляд карих глаз, совершенно машинально, скользнул по изгибу ее спины и ягодицам. — Это, между прочим, воровство в особо форме.

— Ладно, ладно, не кипятись, — отмахнулся Никита. — Есть другой более важный вопрос: ты с нами сегодня?

— Куда?

— Бухать, куда ж еще? — пояснил он, как нечто само собой разумеющееся.

— Где бухло, там, естественно, и я, — с гордостью провозгласила красноволосая, высоко вскинув подбородок и направилась к своему месту.

— Вот и отлично, раз ты такая ответственная, тогда бухло сегодня как раз твоя ответственность, — бросил ей вдогонку тот.

В ответ на это она, даже не оборачиваясь, просто подняла над головой руку, четко и ясно выставив в его сторону средний палец, который покачивался в такт ее шагам.

Аня стояла в уборной, прислонившись спиной к кафельной стене, и с наслаждением затягивалась самокруткой, отчего ее сознание приятно мутнело, а на губах играла блаженная улыбка. Когда дверь с грохотом распахнулась, она инстинктивно вздрогнула всем телом и резко спрятала косяк за спину, но, увидев на пороге новенькую, ее мышцы мгновенно расслабились, а лицо снова приняло выражение напускного безразличия, и она, как ни в чем не бывало, снова сделала спокойную затяжку.

— А я смотрю, тебе на все в этой жизни плевать? — бросила Соня, не спеша приближаясь к ней и оставляя за спиной хлопающую дверь.

— Абсолютный похуист с самого рождения, в этом и есть мой главный жизненный принцип, — парировала сероглазая, склонив голову набок и внимательно, с нескрываемым любопытством окидывая Соню оценивающим взглядом с ног до головы.

— Оно и видно, — растянув слова, ответила Рябова, вставая прямо напротив нее и указывая подбородком на дымящийся в ее пальцах косяк. — Угостишь?

Без лишних слов, та вскинула руку и поднесла самокрутку к губам брюнетки, позволяя ей сделать затяжку. Та, в свою очередь, не отводя своих темных, почти черных глаз от светлых глаз, медленно и глубоко затянулась, задерживая дым во рту, и между ними на мгновение повисло напряженное, почти интимное молчание.

— Эй, полегче, оставь мне немного, — с хмыканьем проговорила девушка, отдергивая руку назад.

Соня, не говоря ни слова, совершенно неожиданно двинулась вперед, приблизив свое лицо к лицу Ани, одной рукой уверенно обхватив ее за затылок, и выпустила струю дыма прямиком ей в полуоткрытый от удивления рот, заставив ту содрогнуться и закашляться от неожиданности. Вдохнув этот навязанный глоток, она откинулась назад, и ее светлые глаза внезапно потемнели, а затем она тихо, сдавленно рассмеялась, опустив голову, признавая свое поражение в этой странной дуэли.

— А ты дерзкая, — выдохнула она наконец, все еще чувствуя жжение в легких.

— А ты самая настоящая сука, — парировала Рябова, отпуская ее затылок, упершись ладонью в стену рядом с ее головой, продолжая удерживать в своем личном пространстве.

— О, поверь мне, милая, я могу быть еще гораздо хуже, чем ты можешь себе представить, — протянула сероглазая, и ее губы растянулись в многообещающей улыбке.

— Ого, я уже успела стать «милой»? — с вызывающей ухмылкой поинтересовалась девушка, проводя указательным пальцем по цепочке на шее. — Интересно, каким образом мы всего за какие-то пятнадцать минут умудрились перейти на такой… уровень общения.

— О, иногда самые интересные вещи в этой жизни происходят очень и очень быстро, — почти прошептала та в ответ.

Взгляд скользнул к губам, задержался на них на мгновение, ощущая их форму и едва уловимую улыбку, а затем медленно поднялся вверх, чтобы снова встретиться с ее вызывающим взглядом, в котором читалась готовность идти до конца.

— Прям настолько интересные? — прошептала Рябова, а ухмылка стала еще шире и наглее.

— Очень, — выдохнула та в ответ, и это слово повисло в воздухе между ними, сметая последние остатки условностей и запретов.

Их губы встретились резко, почти болезненно, без предварительной нежности, в жадном порыве, который заставил обеих содрогнуться и издать сдавленный вздох, тонущий в поцелуе. Рука Сони скользнула по бедру девушки, задирая короткую юбку еще выше, обнажая кружевной край белья, а затем подняла и закинула ее себе на бедро, притягивая их тела друг к другу так тесно, что между ними не осталось и намека на расстояние. Другая ее рука легла на шею и пальцы сжались с властной силой, обозначая границы дозволенного.

Косяк, забытый и ненужный, выпал из расслабленных пальцев красноволосой и с тихим шелестом покатился по грязному полу, но сейчас ее это абсолютно не волновало. Ее собственные руки мгновенно отыскали талию той, скользнули под свободную футболку и устремились вверх по спине, где ногти с наслаждением впились в кожу, оставляя на ней длинные царапины.

Брюнетка с жестокой нежностью впилась зубами в нижнюю часть губы той, ощущая, как все ее тело отзывается мгновенной, мелкой дрожью, и эта вибрация пронзила ее саму, пробежав по нервным окончаниям и разливаясь по венам. Она сместила свою ладонь с шеи выше и вцепилась в красные волосы на затылке, резко запрокинув голову девушки назад.

— Вот же сука… — прохрипела Антипова, а бедра сами собой начали движение навстречу.

— Бывает, — хмыкнув и на мгновение чуть отстранившись от ее распухших от поцелуя губ, девушка позволила себе улыбнуться самодовольной улыбкой, полной осознания своей власти. — Но тебя, я вижу, это чертовски заводит.

— С чего бы это вдруг нет, — с вызовом парировала Аня, опуская свои руки на ягодицы и с силой прижимая ее к себе, отвечая ей той же монетой, в то время как ее собственные губы растянулись в ответной, такой же дерзкой улыбке.

Рябова вновь жадно впилась в ее губы, одновременно резко отняв от нее руки, чтобы потянуть вниз майку вместе с кружевным лифчиком, освобождая пышную грудь, которую она тут же сжала в руках, вызывая у сероглазой сладкий стон, вырвавшийся прямо в ее рот.

— Блять, — снова коротко хмыкнула она. — Надо отдать должное, ты чертовски красиво стонешь.

Она продолжала свою игру, то сжимая и перекатывая затвердевшие соски между пальцами, то с силой сжимая саму грудь, и каждый ее жест и смена темпа рождали новые тихие стоны, которые, казалось, наполняли пространство уборной самой откровенной и прекрасной музыкой.

Она изменила угол наклона головы, погружая поцелуй в новую, еще более глубокую и почти болезненную интенсивность, в то время как ее пальцы устремились к напряженным соскам и резко потянули их, заставив ту сорваться на громкий вскрик, который был немедленно поглощен влажной плотью их поцелуя.

— Блять… — это слово вырвалось у Ани хриплым стоном, когда она наконец оторвалась от ее губ и откинула голову назад, ударяясь затылком о прохладную кафельную стену.

— Ты сейчас чертовски, до невозможности сексуально выглядишь, — усмехнулась Соня, пока она опускала одну руку вниз, без труда находя влажное пятно на трусиках и прижимая к нему пальцы. — Ты уже такая мокрая.

— Да заткнись ты уже наконец, и просто трахни меня как следует, — в ее голосе звучала уже не просьба, а требование, рожденное нетерпением и нарастающим давлением внутри.

Рябова отодвинула ткань в сторону и провела средним пальцем по всей длине ее киски, от низа до самого клиторв, заставив все тело содрогнуться и заставить закусить свою губу. Но это прикосновение тут же исчезло, и прежде чем она успела выразить протест, увидела, как палец оказывается у во рту новенькой, с наслаждением облизывает его, не отрывая горящих глаз от ее лица.

— Вкусно? — хмыкнула сероглазая, пытаясь сохранить остатки бравады и вызывающе приподнимая одну бровь, хотя ее собственное дыхание было неровным и сбивчивым.

— Просто объедение, — уверенно кивнула кареглазая.

Опустив руку обратно вниз, она без предупреждения, одним резким движением, вошла в нее двумя пальцами, и та задохнулась, ее глаза на мгновение широко распахнулись, а пальцы на ягодицах сжались с такой силой, что могли оставить синяки. Почувствовав эту реакцию, тут же ускорила темп, ее пальцы задвигались внутри с нарастающей скоростью, заставляя девушку срывающее постанывать, в глаза непроизвольно закатывались, теряя фокус.

— Веди себя потише, — прошептала девушка, наклоняясь к ее уху, в то время как свободная рука обвила шею Ани, сжимая ее. — А то ведь кто-нибудь услышит наши с тобой игры и побежит жаловаться.

— Да мне вообще-то похуй, кто и что там услышит, — с трудом выдавила из себя она.

Ее ладонь сместилась на шее, и большой палец мягко, но неумолимо лег на пульсирующую артерию, ощущая под подушечкой бешеный ритм, готовый вырваться наружу.

— Похуй, говоришь? — ее губы снова прильнули к уху, а горячее дыхание смешалось с вырывавшимися стонами. — Интересно, сохранится ли у тебя это мнение, когда ты будешь стоять на коленях передо мной, а мимо будут ходить люди?

Одновременно с этими словами она изменила угол проникновения, направив согнутые пальцы вверх, к той чувствительной точке, которая заставило ту резко выгнуться всем телом, так что ее затылок с глухим стуком впился в плитку стены.

— Ты… тварь… — это было уже не слово, а хриплый выдох, полный яростного восторга и полного подчинения той силе, что владела ею сейчас.

— Я, — спокойно и с нескрываемым удовлетворением согласилась Соня.

Она пристально наблюдала, как по лицу сероглазой, искаженному гримасой болезненного наслаждения, пробегают мелкие судороги, как ее алые волосы, выбившиеся из хвоста, прилипли к влажному лбу, и при этом ясно чувствовала, как влага медленно стекает по внутренней стороне бедра.

Резко вынув из нее пальцы, вызвала у той рычащий стон разочарования и метнула в нее полный яростного упрека взгляд, в котором читалось требование немедленного продолжения. В ответ Соня грубо оттолкнула ее от себя и сильным толчком развернула ее к батарее, заставив ее упасть грудью на подоконник и инстинктивно упереться в него ладонями, чтобы удержать равновесие.

— Здесь будет гораздо удобнее, — коротко пояснила она, задирая юбку до самой талии и стаскивая вниз ее трусики, после чего со звонким хлопком ее ладонь опустилась на ягодицу, оставив на бледной коже алый отпечаток.

Не давая ей опомниться, она резко вошла в нее снова и красноволосая издала долгий стон, ее спина выгнулась, а пальцы судорожно вцепились в подоконник. Ее стоны не собирались прекращаться, и она, казалось, и не думала их сдерживать, наслаждаясь каждой секундой этого грубого обладания. И как бы брюнетке ни хотела, чтобы это длилось вечно, рациональная часть ее сознания напоминала о высоком риске быть пойманными в этом самом неподходящем месте.

Она неожиданно прижала свою ладонь к ее рту, заглушая звуки, а затем просунула в него два пальца, на которые Антипова тут же отреагировала, обвив их языком и принявшись сосать с таким откровенным сладострастием, что на губах Сони невольно расцвела довольная улыбка.

— Молчи, как мышка, — прошептала она, прижимаясь губами к ее уху. — Иначе рискуем сорвать этот прекрасный момент.

Она наклонилась ниже и впилась зубами в плечо, оставляя на ней след, который будет напоминать об этом дне еще долго. Одновременно с этим ее пальцы, работавшие внутри, резко изменили траекторию, перейдя к коротким и неглубоким толчкам, которые заставляли ноги подкашиваться.

Красноволосая в ответ с еще большей силой сжала ее пальцы во рту, тело извивалось в агонии между двумя мощными потоками ощущений. Ее сознание полностью расплывалось в тумане, где не существовало ни прошлого, ни будущего, ни стыда, ни страха, а было лишь это нарастающее напряжение, которое, казалось, никогда не найдет своего пика.

Почти бессознательно, она опустила свою свободную руку вниз, нащупывая свой пульсирующий клитор, и начала теребить его резкими движениями, умножая и без того шквал ощущений, пытаясь хоть как-то приблизить тот самый миг, когда все это безумие достигнет своей кульминации.

— А ты у нас уже сильно хочешь кончить, — усмехнулась Рябова, в то время как ее пальцы внутри перешли на еще более грубые толчки.

Ее тело напряглось до предела, каждый мускул застыл в немом предвкушении, а затем мощная волна оргазма накрыла ее с головой, смывая в одно мгновение все мысли. Глухой крик сорвался с ее губ, но был поглощен ладонью, отчего превратился в хриплый вопль, полный дикого облегчения. Ее бедра затряслись в неконтролируемой дрожи, а внутренние мышцы начали судорожно и ритмично сжиматься вокруг пальцев, все еще находившихся внутри.

Все еще ощущая внутри нее горячую пульсацию, кареглазая медленно высвободила свои пальцы, сначала из ее

рта, оставив его полуоткрытым в немом изумлении, а затем и из самой киски, которая все еще содрогалась в финальных конвульсиях. Аня опустила свою собственную руку с клитора на холодный подоконник, тяжело дыша, уставившись мутным взглядом на трещины на грязной поверхности под своими пальцами, а ее губы, растянутые в блаженной улыбке.

— Довольна? — послышался чуть насмешливый голос за ее спиной и ладонь медленно провела по

бедру, оставляя за собой мурашки.

— Хуйня, — усмехнувшись сквозь тяжелое дыхание, Антипова обернулась к ней через плечо. — Пришлось самой.

Брюнетка в ответ лишь скептически приподняла бровь, а затем коротко хмыкнула, наблюдая, как та, поднимая по очереди ноги, окончательно скидывает с себя трусики и нагнувшись, поднимает их с пола, чтобы с торжествующим видом запихнуть в карман ее штанов.

— На память, о твоем первом, скажем так, хуевом разе, — с победоносной улыбкой бросила она, похлопав по карману.

— Тебя, похоже, в этой жизни вообще ничего не пугает, — покачав головой, ухватила ее за бедра и без лишних усилий подняла, усадив на край подоконника. — Кто-нибудь запросто может услышать.

— А тебе разве не доложили? — усмехаясь и надевая лифчик на грудь, парировала Антипова. — Этим сортиром никто не пользуется. Сюда ходят только по двум причинам — либо покурить, либо, как мы, потрахаться.

— Неужели? — протянула Соня, притягивая ее за бедра ближе к себе, раздвигая все еще подрагивающие ноги и провела пальцами по ее киске, заставляя ту снова вздрогнуть.

— Игорь Михайлович, наш дорогой директор, видимо, решил сохранить это в тайне от новеньких, — вздрогнув от прикосновения, она прикрыла глаза и откинулась спиной на оконное стекло. — Так что можешь не переживать.

— Значит, продолжим, — и с этим словом она вошла в нее снова, выбивая из груди новый стон.

Сидя в зале для театральных постановок, Аня закинула ногу на ногу и с наслаждением потягивала пиво из бутылки, расположившись рядом со своей подругой. Громкие, перекрывающие друг друга разговоры других подростков, заполнивших помещение, сливались с битами музыки.

В центре сидела Соня, так же держа в руке бутылку с пивом, и вела беседу с Никитой, который, казалось, был полностью поглощен разговором и не замечал, что ее взгляд снова и снова возвращается к красноволосой. На губах играла ухмылка, ведь она прекрасно понимала, что эта бестия лишь делает вид, будто между ними ничего не произошло, в то время как на самом деле в ее кармане до сих пор лежали трусики. И мысль о том, что девушка сейчас сидит там, без них, под короткой юбкой, возбуждало и будоражило куда сильнее, чем самые яркие воспоминания о ее стонах.

— Ну так что? — оживилась Юля, подаваясь всем телом вперед и опуская голос до шепота.

— Да ниче, пару раз отлизала ей, — отмахнулась Аня, делая вид, что это самое обыденное дело в мире.

— Ебать ты шлюха! — фыркнула подруга, слегка ударив ее кулаком по плечу. — И как?

— В общем-то, ничего так, — сделав еще один неспешный глоток пива, она с задумчивым видом поправила юбку, оставляя за собой шлейф недосказанности.

— Ебать, вот это я понимаю, с кайфом прогулять изо, — отозвалась подруга, с завистью разглядывая ту. — Я бы тоже сейчас с огромным удовольствием кем-нибудь трахалась.

— Ну так в чем проблема, иди прямо сейчас, раз такая возможность представилась, — она пожала плечами, покачивая ногой. — Я тебе точно мешать не буду.

— Го с нами? — подмигнув, предложила Юля, наклонясь ближе.

— Еще чего выдумала? — Антипова покачала головой, но в ее глазах мелькнула искорка азарта. — В рамках дружеской помощи, могу лично тебя трахнуть, если очень приспичит

— А давай именно так и сделаем, — с наглой ухмылкой бросила та, растягивая слова.

— Ладно уж, уговорила, но только дома, — с этими словами она скинула с себя рубашку, оставаясь в одной майке, и вытянула руки над головой, выгибая спину. — Пиздец сидеть неудобно.

— Ого, что это у нас тут, — заметив на обнаженной спине свежий след от укуса, медленно провела указательным пальцем по его контуру. — Смотри-ка, нашу девочку покусала.

— Я уже даже не удивлюсь, если у себя на голове не досчитаюсь половины волос, — рассмеялась сероглазая, запрокидывая голову.

— Прям настолько жестко было? — приподняв бровь, с неподдельным интересом переспросила блондинка.

— Мне в какой-то момент вообще казалось, что еще чуть-чуть, и мы уже на полу поебемся, — с ухмылкой призналась она, снова потягиваясь. — То на подоконнике, то возле стене. Я так хорошо сидела на подоконнике, а она взял и раком поставила и начала лизать. Я аж ахуела.

— Так, все, — Юля поставила свое пиво на пол и поднялась с кресла. — Ты меня сейчас возбудила своим рассказам. Пойду-ка я лучше с Кириллом перепихнусь в подсобке.

— Удачи, — лениво подняв руку в напутственном жесте, та хмыкнула и тут же обернулась в сторону Сони.

Брюнетка медленно провела кончиком языка по своей верхней губе, слизывая капельку пива, и этот жест, исполненный скрытого вызова, был обращен прямо к Ане, которая в ответ лишь многозначительно усмехнулась, сузив глаза. Никита, заметив, что его подруга прикована к этой немой сцене, помахал ей рукой, приглашая присоединиться к их компании.

Та тут же поднялась со своего места и направилась через зал, ловя на себе каждый взгляд карих глаз, которые даже не пытались скрыть своей откровенной заинтересованности, следя за каждым движением. Дойдя до нужного ряда, девушка прошла между креслами и остановилась прямо напротив брюнетки, облокотившись бедрами на спинку стула, и с вызывающей улыбкой уставилась на девушку.

— Садись, — кивнула Рябова на свободное место рядом.

— Мне тут удобнее, — отмахнулась Антипова. — Но если ты так настаиваешь, я могу устроиться прямо на твоем лице.

— Воу-воу, полегче, — присвистнул друг.

— О, не переживай ты так, — кивнула брюнетка, — у тебя еще будет масса возможностей побывать в самых разных местах, я обещаю.

И с этими словами она резко ухватила Аню за талию и, не дав ей опомниться, усадила прямо себе на колени.

— Но пока вокруг нас есть посторонние глаза, давай ограничимся вот такой позой, — тихо прошептала она ей на ухо.

Та поправила свою юбку, которая от такого движения неприлично задралась, обнажая бедра, и обвила шею Сони одной рукой, в то время та уложила руку на ее бедро.

— Вижу, вы уже успели хорошо сдружиться, — снова хмыкнул Никита, наблюдая за ними.

— Просто нашли общий язык, ничего особенного, — парировала красноволосая, делая вид, что это самая обычная ситуация в мире.

Тот опустил взгляд на ее голые ноги, которые теперь были на виду у всех, закатил глаза с отчаянием и, взяв с пустующего кресла сложенный плед, накинул его подруге на колени.

— Прикройся хоть немного.

— А что такое? Мои стройные ножки тебе разве не понравились? — с притворной обидой спросила та, приподняв одну ногу и проводя по ней ладонью от лодыжки до бедра.

— Конечно, щас от такой красоты начну дрочить,, — ответил он с убийственным сарказмом, закатывая глаза.

Рябова, тем временем, молча поправила плед на ее ногах, старательно скрывая их от посторонних взглядов, а затем снова опустила свою руку на ее бедро, но на этот раз ее пальцы начали движение вверх, скользя по внутренней поверхности бедра, пока не достигли киски, от прикосновения к которой девушка невольно дернулась, сдерживая вздох.

— Так о чем это мы? — Аня сделала медленный глоток пива, прикладывая невероятные усилия, чтобы ее голос звучал ровно и естественно.

— О том, что ты в первую очередь засранка, — Никита улыбался своей обычной улыбкой, полностью поглощенный потоком собственных мыслей и не подозревающий, что творится в сантиметре от него. — И о том, что в следующий раз за все пиво платишь именно ты.

— Мечтай об этом в своих сладких фантазиях, — с трудом выдохнула она, чувствуя, как кончики пальцев начинают слегка, но настойчиво входить в нее и выходить, и ей пришлось чуть раздвинуть ноги, чтобы дать им больше простора.

— Да нет, ты просто окончательно ахуевшая рожа, каких свет не видывал, — покачал головой он.

— Бывает, — с напряженной ухмылкой бросила она, инстинктивно сжимая плечо Сони. — Так что ты там рассказывал?

— Помнишь тот день, когда нас мусора поймали на, а мы были в стельку объебаные и еле стояли? — оживился парень. — Ты тогда еще швырнула в одного из них своим кроссовком.

— Как интересно, — протянула Соня, ощущая, как ее пальцы становятся все более влажными и скользкими.

Никита, абсолютно не подозревая, какая сцена разворачивается у него под носом, с упоением погрузился в свой рассказ, жестикулируя и смеясь, в то время как пальцы под пледом продолжали по чуть-чуть входить и выходить, вызывая у нее раздражение.

— Ты не могла бы уже сунуть их как следует, а не просто дразнить? — прошептала девушка на ухо.

— Надо сначала как следует подготовить, а то будет больно, — так же тихо отозвалась та, а пальцы скользнули по клитору.

— Да похуй мне на подготовку, — сквозь зубы выдавила крсноволосая, перемещая свою руку в темные волосы и с силой сжимая их в кулаке, притягивая ее голову еще ближе. — Я уже и так вся теку, как сумасшедшая, и ты это прекрасно чувствуешь.

— О да, ты самая настоящая сучка, такую я еще не встречала, — и с этими словами она вошла в нее двумя пальцами, отчего Аня непроизвольно опустила голову вниз, а зубы впились в нижнюю губу, заглушая стон. — Ни одного звука.

— Да я прекрасно знаю правила, — с трудом выдохнула она в ответ, ее пальцы все сильнее впивались в волосы.

Брюнетка, не меняя выражения лица и глядя прямо на увлеченно жестикулирующего парня, прижала основание ладони к ее клитору, создавая необходимое давление, и продолжила двигать пальцами внутри, не вынимая, чтобы их движения оставались незаметными.

— Так этот мент, — он размашисто жестикулировал, перекрикивая громкую музыку, — а ты стоишь на одной ноге, вторая босая, и орешь на весь район, что он, сука, спиздил твои найки.

— Я… я б ему сейчас не то что кроссовком, — с трудом выдавила из себя Антипова.

Она бессознательно извивалась на ее коленях, ее бедра совершали едва заметные движения, пытаясь усилить трение, но кареглазая сохраняла контроль над каждым движением. В висках стучала, глаза теряли фокус, а лицо постепенно начинало заливаться краской от осознания ситуации и мучительно-сладких ощущений.

— И чем же в итоге закончилась эта эпичная история? — спросила брюнетка своим обычным тоном.

— А ничем, в общем-то! — воскликнул он, разводя руками. — Мы просто съебались.

Сероглазая беззвучно засмеялась, но это был скорее нервный смешок, смешанный с стоном, готовым вырваться наружу.

Никита неожиданно поднялся с кресла, заставив руку под пледом замереть на мгновение, а ту сдавленно выдохнула от этого внезапного перерыва.

— Блять, щас прям обоссусь, не могу больше терпеть, — бросил он, поправляя штаны. — Щас приду.

Проворно протиснувшись между рядами, он направился к выходу, а девушка, едва он скрылся из виду, отпустила наконец темные волосы и уложила свои руки на спинку кресла перед собой, опустив на них лоб.

— Мать твою, — выдохнула она.

Ряьова сильнее развела ее ноги, неожиданно возобновив движения пальцами, но на этот раз с новой, агрессивной скоростью и глубиной, от которых та тут же выгнуло в дугу, и из ее горла вырвался долгий стон, а глаза закатились.

— Ты там потише старайся, а то музыка, бывает, внезапно останавливается, — предупредила та, сжимая ее бедро своей свободной рукой, фиксируя его в раскрытом положении.

Но красноволсая уже не могла ничего слушать и контролировать, до ее затуманенного сознания доносились лишь влажные звуки, которые издавало собственное тело, и эти звуки заставляли ее течь еще сильнее, а губы, которые она кусала до крови, чтобы не закричать, теперь были разжаты в немом стоне. Короткие стоны все же вырывались из горла, но, к ее счастью, они тонули в оглушительном грохоте музыки, и это осознание дарило последние крупицы рассудка.

Ее тело жило теперь собственной жизнью, бедра сами собой совершали ритмичные движения навстречу каждому толчку, а ее пальцы, впившиеся в бархатную обивку кресла перед ней, оставляли на ней следы своего отчаяния и наслаждения.

Брюнетка ясно чувствовала, как ее собственная влага медленно пропитывает ткань ее собственных джинсов, создавая влажное пятно. Отчего еле сдерживалось, чтобы не сжать бедра, начиная ими создавать хоть какую-то стимуляцию.

Снова изменив ритм, перейдя от глубоких движений к частым и интенсивным толчкам, которые заставляли тело девушки вздрагивать в судорожных конвульсиях и издавать низкие звуки. Казалось, еще немного, еще пара таких движений, и та окончательно потеряет последние остатки сознания, полностью растворившись в этом сладостном мучении, не в силах больше ему сопротивляться.

Отодвинув красные волосы в сторону, обнажив шею, она неожиданно увидела небольшую татуировку в виде бабочки и чуть нахмурилась, ощутив внезапный укол в памяти. Этот рисунок был до боли знакомо, но она никак не могла схватить эту ускользающую нить и понять, откуда именно она ее знает.

— Быстрее, пожалуйста, — прохрипела девушка, устремив затуманенный, ничего не видящий взгляд куда-то в сторону сцены, с облегчением замечая, что остальные ребята, увлеченные своими разговорами, музыкой и алкоголем, не обращают на них ни малейшего внимания.

Волна нарастала с неумолимой силой, вытесняя из ее сознания все мысли, образы, воспоминания, оставляя лишь одну-единственную, животную потребность.

— Я... — попыталась она что-то прошептать, выдать предупреждение или просьбу, но из ее сжатого горла вырвался лишь сдавленный стон, когда та усилила нажим и ускорила ритм до предела.

Ее голова откинулась на бархатную спинку кресла, губы сами собой растянулись в беззвучном крике, в котором читалось и мольба, и блаженство.

— О боже… — застонала она, сжимая обивку кресла и попыталась свести ноги, но ничего не вышло.

Девушка продолжала двигать пальцами внутри, чутко следуя за нарастающей, бешеной пульсацией, вытягивая из той последние, самые сладкие судороги, пока та, окончательно обессиленная и опустошенная, не обмякла всем телом, тяжело и прерывисто дыша.

— Я уже люблю твои стоны, — тихо усмехнулась Соня.

Только тогда она высвободила свои пальцы, тут же переведя их на клитор и начав нежно, почти воздушно касаться его подушечками, ощущая, как тело продолжает рефлекторно вздрагивать от каждого прикосновения.

— Блять, — выдохнула Аня. — Мне показалось, я сейчас буквально сдохну.

— Слушай, а ты... — начала Соня, и ее палец поднялся к ее шее, коснувшись контура татуировки, — эту тату... где ты сделала?

— А тебе-то какое дело? — она хрипло, с легкой издевкой рассмеялась, поворачивая к ней свое раскрасневшееся лицо. —Понравилась? Хочешь такую же?

— Просто поинтересовалась, — парировала брюнетка и, словно в наказание за дерзость, легко, но звучно хлопнула ее по клитору, заставив снова коротко и сладко застонать.

Та в ответ лишь блаженно улыбнулась, все еще находясь во власти эндорфинов, и прильнула к ее губам, обвивая ее шею руками, в то время как брюнетка, наконец вытащив свою руку из-под пледа, поменяла их положение, уложив ноги Ани на соседнее пустое кресло. Она углубила поцелуй, ее язык вошел в ее рот, и теперь их дыхание, вкусы смешались воедино.

— Блять, — прохрипела Рябова, все же сжав свои бедра. — Я уже терпеть не могу.

Антипова коротко хмыкнула и придерживая плед, поменяла положение, уперевшись своими коленями в ее бедра. Расстегнув ее ремень, подняла хищную улыбку на голодный взгляд карих глаз, в котором плясали огоньки.