Исповедь / Source / 2004-2006 год

Я проснулся ранним днем от нежного поцелуя матери, не такого уж странного, пока не заметил, что ее обнаженная влажная волосатая киска прижимается к моему бедру. Я пристроился к ней, перенастроив ее поцелуй, готовый начать еще один приступ любви. Но она остановила меня и больше ничего не говорила, пока мы не приняли душ.

- От меня воняет несвежим соком киски и спермой, - заявила мама.

- Я хочу, чтобы ты снова ласкал меня, как вчера вечером, у меня была потрясающая сперма, и я надеюсь, что ты сможешь сделать это снова. Это была одна из тех вещей, которые, как мне суждено было полюбить в моей матери, никогда не были двусмысленными по отношению к ней.

В спальне мама всегда твердо заявляла, чего хочет, а затем, с согласия партнера, делала это. Она сказала мне, что, по ее мнению, секс - это самое приятное, что два человека могут сделать друг для друга, и ей все равно, какой они расы, национальности или пола, если они могут доставить друг другу удовольствие. Очень гедонистическая точка зрения, но она, очевидно, верила в нее.

Мы использовали душ, который представлял собой небольшой угловой куб, в котором только и могли разместиться мы двое. Когда теплая вода скользила по нашим телам, делая их скользкими, я схватил кусок мыла и намылил сиськи моей матери, обхватив ее, в то время как ее задница покачивалась на моем члене. Я бросил мыло и играл, позволяя тяжелым грудям плоти скользить и скользить в моих руках, уделяя особое внимание ее длинным толстым соскам и пухлым ареолам, пока вода не смыла мыло.

Я согнулся в коленях, и мое лицо скользнуло вниз по ее спине, пока мой нос не оказался между ее большими белыми круглыми ягодицами, пока я пытался достать мыло. Мама еще немного пошевелила, зная, что это соблазнит, и я закричал, чтобы она убрала свою большую толстую задницу с моего лица, что вызвало именно ту реакцию, которую я ожидал. Продолжая покачиваться и усиливая давление, когда она прижимала попу обратно ко мне. Какое-то время я наслаждался ею, а потом достал мыло. Я стоял, хорошенько шлепая ее по заднице рукой.

Должно быть, она ужалил ее мокрую спину, потому что она кричала и хихикала, ее живот покачивался под моей намыливающей рукой, когда я тщательно мыл ее обильные лобковые волосы, прежде чем отправить палец, а затем два между ее рваными половыми губами. Ее бедра прижались дырочкой киски к моим проникающим пальцам, наслаждаясь ощущениями, которые я ей давал, стонала от радости, прежде чем она сказала мне вымыть ее задницу.

Я повернул ее боком к себе, мой член был похотливым, прижимаясь к ее гладкому бедру, в то время как я провел куском мыла по мясистым холмикам ее задницы, тщательно убедившись, что я вымыл ее анус, который, как я знал, она находила интересным, если не возбуждающим. Нет, не так, - сказала она, взяв кусок мыла и намыливая руки, - вот так.

Мама наклонилась вперед, выгнув спину, обнажив свою маленькую коричневую дырочку. Клянусь, я видел, как она надулась на мгновение, прежде чем она скользнула мыльным указательным пальцем глубоко, вращая его, пока он ходил взад и вперед по ее заднему проходу.

Затем она протянула мне мыло со словами: «Вот, пожалуйста, сделай это так сынок!». Я намылил пальцы и засунул один в ее анус, вращая и моясь, как она мне показала. Она на мгновение оттолкнулась от моего пальца, прежде чем отстраниться и сказать: «Не я, глупая, ты сын!». Мама отняла у меня кусок мыла и притворным раздраженным тоном сказал: «Вот, я сделаю это сейчас с тобой!». Она намылила руки, затем развернула меня так, чтобы видеть, что делает, и скользнула пальцем в меня. Это был мой первый опыт проникновения чего-либо в меня, но когда она толкалась и вращалась, я обнаружил, что это ощущение было странно приятным.

Когда она кончила, она протянула руку и намылила мой член, прежде чем повернуть меня лицом к себе. Мама приподнялась на цыпочки, просунула мой член между ног так, что губы ее влагалища начали двигаться вперед и назад на верхней части моего члена. Я был очень возбужден, когда она вытащила меня из душа, чтобы вытереться. Пока я сушился, она полезла в аптечку и достала упаковку таблеток. Взяла одну из упаковки и сунула её в рот, проглотив. - Ну, это только начало, - сказала она.

Перемещаемся к кровати. «Хочешь попробовать что-то другое неизвестное тебе сыночка?» - спросила мама, когда мы забрались в постель.

- Конечно, - ответил я, готовый попробовать любую из ее сексуальных игр, любя ее все больше с каждым мгновением.

- Ложись на спину сыночек и положи голову сюда, - распорядилась она, запихивая мне под голову подушку за подушкой. Мама оседлала мое лицо, ее бедра тепло прижались к моим ушам. Я мог смотреть вверх по ее телу и видеть нисходящую волосатую, жаркую, влажную вагину. Ее мягкий сладострастный живот, ее висячие сиськи и, наконец, ее любящие глаза, когда она смотрела в мои, в то время как она скользила своими мягкими половыми губами киски по моим губам, языку и носу.

Вскоре этого стало недостаточно, и пока мои руки играли с моим собственным членом и яйцами, она встала на дыбы, взяла мою голову в руки и крепко прижала мое лицо к своим выпирающим чреслам. Я жаждал пить из ее горбящегося, вздымающегося секса влагалища, стенки ее влагалища сокращались, закачивая еще больше ее сексуального экссудата в мой жаждущий рот.

Мое абсолютное пристрастие к ее запаху и вкусу еще больше подтверждается моей полной капитуляцией перед ее требованиями. Прошло совсем немного времени, прежде чем ее дрожащее тело и хриплый крик возвестили о ее оргазме, и ее теплая сладкая сперма потекла мне в горло. Мои руки принесли мне собственное удовлетворение, и я изверг порцию за порцией теплой своей белой спермы себе на живот.

Когда мама заметила это, она осторожно лизнула, следуя языком, линии спермы, прежде чем поцеловать меня своим языком, наполненным спермой. Мы продолжали целоваться еще долго после того, как моя сперма была израсходована, просто наслаждаясь теплыми телами и мягкими губами, довольствуясь любовью друг к другу.

Позже мама объяснила, почему она чувствовала, что было бы не очень хорошей идеей, если бы мы завершили нашу любовь до ее следующей менструации, беспокоясь о возможности беременности. Мы были как двое детей, ожидающих Нового года.

Мама отмечала в календаре, когда, по ее мнению, должны были быть месячные, и каждый день перед завтраком мы отмечали новый день, пока продолжался обратный отсчет. К счастью, у нее было активное воображение, и она находила всевозможные сексуальные позы, которые требовали рта и руки, а не конечного соединения. В течение следующих двух недель она добросовестно принимала таблетки и поддерживала нас обоих в сексуальном насыщении различными позами.

Однажды ночью она придумала, по крайней мере, для нас, что-то новое и необычное, что мне особенно понравилось. Я лежал на спине, приходя в себя после необычайно долгого приступа поцелуев во влагалище, когда мама немного раздвинула мои ноги и расположила нас так, чтобы мы были задница к заднице. Моя голова к изголовью кровати, ее к ногам. Ее ноги над моими, ее прижалась к букве V, образованной моей. Она взяла мой необузданный член и притянула его к своей мокрой, горячей киске.

Кончики четырех пальцев крепко прижимают его к себе. Ее гибкие внутренние губы обхватывают головку моего члена, конччик головки торчит над ее волосатой киской. Она начала прижимать свою киску вверх и вниз к задней части моего члена, следя за тем, чтобы ее клитор хорошо стимулировался.

Это была мастурбация, но самая близкая к тотальному сексу. Вскоре я уже извергал горячую сперму, как фонтан, в воздух. Член упал, забрызгав наши животы, оставив нас на мгновение с мамой сытыми и довольными.

В ночь перед началом месячных мне показалось, что я почувствовал намек на кровь, поскольку я еще больше удовлетворил свое пристрастие к ее сокам. Чувствуя, как ее тело увядает и извивается под моим агрессивным языком, слушая ее сексуально вдохновенные стоны и хныканья, я усиливал свою радостную оральную фиксацию. Я рассказал ей о своих подозрениях, и она подтвердила, что чувствовала спазмы в течение дня.

Мама еще раз спросила меня, уверен ли я, что не хочу ждать, пока закончатся месячные, объяснив, что это может быть очень грязно, и меня может отпугнуть кровь. В течение двух недель я страдал от того, что было равносильно поддразниванию перед настоящим. Теперь, когда день приближался, меня никак не остановила бы маленькая кровь. На следующее утро я пошел в институт и провел бесполезный день, мечтая о том, что может произойти после института. Мои мечты и близко не соответствовали тому, что произошло на самом деле.

Как только мама услышала, как хлопнула дверь, она позвала меня.

- Поторопись, сынок, иди ко мне. Ты мне нужен. Я поспешил в ее спальню, мой член затвердел, когда я почти бежал. Вот она, голая на кровати, расстелив под телом два больших полотенца, очевидно, для защиты кровати. Тем не менее, я все еще нуждалась в подтверждении и спросил, есть ли у нее месячные?

Мама одобрительно улыбнулась, когда я разделся, готовясь к сексу. Она раздвинулась и обнажила маленькую веревку, свисающую с ее набухших половых губ влагалища. «Мне пришлось вставить тампон, - сказала она мне, - чтобы не испортить постель до того, как ты придешь сынок!».

Как обычно, с ее стороны не было никаких увиливаний.

- Вытащи его, сынок, поторопись, мне нужно трахнуться. Дрожащей рукой я потянулся к веревочке и осторожно потянул, медленно обнажая белую пробку, которая была засунута внутрь ее влагалища. Как только верхушка открылась, я увидел, что она теперь красная от крови. Ее рваные половые губы, казалось, прильнули к тампону, когда его тело появилось в поле зрения. К крови примешались ее слизистые выделения, свидетельствующие о ее нуждах. Я вытащил его. Он свисал с веревки. Я завернул его в бумажную салфетку и бросил на пол, и встал между ее ног, готовый оседлать мамочку.

Ожидание последних двух недель переполняло меня необходимостью впервые ощутить ощущение ее теплой вагины, окружающей мой член. Ее рука крепко схватила мою попу, когда я наклонился к ней, позволяя ей направить меня к своему отверстию любви. Я не знаю почему, но мой разум зарегистрировал, что это было сразу после четырех секунд, когда моя затвердевшая плоть вошла в ее тело.

Все мое существо, казалось, стало более сосредоточенным на женской плоти подо мной, позволив спальне отступить от того небольшого сознания, которое оставалось у меня. Какое-то мгновение я наблюдал за лицом моей мамы, когда выражения желания, нужды, похоти и радости пробежали по ее лицу, прежде чем ее рука обхватила мою шею, сильно прижав мой рот к своему, наши языки боролись за превосходство. Одна из ее рук держала сиську, манипулируя соском, в то время как она открылась моему члену. Мой член глубоко погрузился в нее, мой разум продолжал уходить из сознания, оставляя мне только осознание влажной, теплой, дышащей, вздымающейся, женской плоти внизу.

Это не было любовью, хотя в будущем мы будем любить многое. Это было избавление от сексуального подавления. Это было первобытное спаривание двух животных в период течки. С каждым толчком вниз моё тело пыталось проникнуть внутрь матери. Позже она рассказала мне, что у нее были похожие ощущения, когда она болезненно широко раздвигала бедра в попытке раздвинуть бедра. Все, о чем она могла думать, это о том, что ей нужен мой член, чтобы заполнить ее влагалище.

В своем исступлении я отстранился слишком далеко, и вместо того, чтобы вернуться к ее теплому влагалищу, мой член скользнул по ее лобковым волосам и поднялся на живот.

Я встал на дыбы, разломив наши сомкнутые губы, чтобы безрезультатно погрузиться в ее ноги и промежность, пока ее рука не покинула большую ее сиську. Моя мама схватила мой член, мокрый от ее выделений, и снова вставила его в свои жаждущие чресла. Когда ее рука вернулась, чтобы снова схватиться за свою сиську, она простонала: «Вот и все, детка, ты так хорошо меня удовлетворил своим членом!».

Хотя я никогда раньше не слышал, чтобы слово «Член» использовалось в качестве глагола, я сразу понял, что она имела в виду. Я наполнял ее такой мужской плотью, что ее чресла были набиты моим членом. Я понял, что, хотя непрерывный взвод члена может превратиться в секс, секс не означает взвод члена. В своей гордости я понял, что она говорила мне, что у меня есть член, чтобы удовлетворить ее влагалище, а также трахнуть ее. Ее рука притянула мое лицо к своему, и наши рты сомкнулись в вожделении.

Наши возбужденные тела, казалось, слились воедино в горбящее, вздымающееся, колейное единство. За пределами нашей страсти я слышал тяжелое дыхание, свистящий вздох, когда легкие моей матери требовали воздуха, среди стонов нашего спаривания.

Слава Богу!, Мама настояла на том, чтобы мы убедились, что таблетка будет эффективной, потому что в своей первобытной похоти я инстинктивно пытался оплодотворить ее, засеять ее в ее глубинах влагалища.

Постепенно пылкость нашей связи переросла в непреодолимую потребность в освобождении. Огненные шары горели в наших животах, пока наши тела не начали содрогаться в оргазме, поднимая нас все выше и выше. Я проник в нее так глубоко, как только мог.

Мой член изверг свою сперматозоидную слюну. В тот момент, когда мама закричала от радости, я понял, что взвел ее так, как никогда раньше. Наши спазмы оргазма утихли, мы оставались переплетенными своими телами.

Я не мог ее оставить. Я слился с ее плотью. Хотя мой член начал размягчаться, я остался внутри нее. Я не знаю, были ли это остаточные спазмы или сознательное усилие с ее стороны, но стенки ее киски неоднократно сжимали мое влюбленное мужское достоинство, и прежде чем я размягчился до такой степени, что вываливался из нее, мой член снова начал твердеть.

Такова была моя страсть к ней и способности юности. Как только мама почувствовала, что я восстановился, она начала набрасываться на меня. Я чувствовал, как между нами накапливается влага, из-за чего наши животы становятся скользкими. Ее киска была морем ее излучений, смешанных с моими, и я мог слышать хлюпающий звук наших толчков, когда я снова начал примитивное движение, которое удовлетворило бы мой инстинктивный драйв.

С бездумной самоотверженностью я долбил ее восприимчивое отверстие любви, не заботясь о том, причиню ли я ей боль или нет, хотя, оглядываясь назад, я понимаю, как она прижимала меня к себе, принимала от меня любую боль, которую она, возможно, чувствовала, была желанной.

Пот накапливался, пока наш секс становился все более неистовым, делая наши тела скользкими. Моя мать схватила меня за обе ягодицы, пуская кровь ногтями, и яростно дернула меня к себе. Прервав наш поцелуй, ее рот на мгновение пососал кожу моего плеча, прежде чем прикусить, пуская кровь. Как будто она боялась, что наши скользкие тела выскользнут из рук друг друга, и вбивала в меня свои ногти и зубы, чтобы удержать свою хватку. Ее хватка, возможно, была опорой от наших первобытных предков, способом, с помощью которого самка этого вида поддерживала своего партнера глубоко внутри себя, когда она пыталась забеременеть.

Боль от укуса, спрятанная в дымке похоти, которая вытесняла любой разум из моего разума. Моё вздымающееся тело погнало её вверх по кровати, пока она не ударилась головой об изголовье кровати. Мои пальцы ног пытались вцепиться в простыни, пытаясь протолкнуться глубже в ее тело. Я напрягся, чтобы зарыться в себя, делая серию мини-толчков, на которые ее таз откликнулся, когда мы попытались наполнить ее лишним сантиметром члена. Ее задыхающееся крики страсти вытесняли из моей головы всякий разум, когда я во второй раз взвел ее на оргазм. Когда мой пульсирующий член распылял свое семя, бесплодно пытаясь оплодотворить её влагалище.

Когда мой член начал увядать, мои инстинкты подсказали мне, что я вот-вот потеряю ее. Две недели поддразнивания дали решение моему обезумевшему от похоти разуму. Я встал на дыбы и повернулся в постели, заметив сквозь туман страсти окровавленный пятнистый след, покрывавший ее от пупка до колена.

Одна ссадина отмечена четким контуром отпечатка ладони красного цвета. Поразмыслив, я не знаю, почему кровь так эффективна для окрашивания жидкостей, но она превратила наши сексуальные выделения и пот в море слизи, наполненное красным цветом, которое мраморировало ее чувственную мягкую белую кожу, за исключением ее отверстия, где она была твердой, спутав ее лобковые волосы над входом.

В порыве страсти моя рука вытерла ее влагалище, пытаясь убрать волосы, которые мешали мне достичь цели. При этом я испачкал руку кровью и стал искать место на теле мамы, чтобы вытереть ее. Я размазал его по всей ее груди, прежде чем поняла, что мне это не удалось, так как ее спутанные волосы все еще покрывали ее.

Большим и указательным пальцами обеих рук я широко раздвинул ее половые губы, освободив ее от волос и позволив своему нисходящему языку восхитить ее, пока я оседлал ее лицо своими ногами. Я не понимал, что мой собственный лобок был таким же красным, как и ее, когда я засунул свой вялый член в ее желанный рот, и я не думаю, что мне было бы все равно, если бы я это сделал.

Моё лицо прижалось к тому, что она пила то, что, как я думал, было её собственным соком влагалища. Я упивался ее затопляющей сексуальностью, мои руки покинули ее промежность, чтобы скользнуть под ее, сильно приподнимая ее смазочные складки к моему наслаждающемуся лицу. Мой язык и рот сохранили зияющую брешь, которую так эффективно создали мои покрасневшие руки.

Где-то в глубине сознания я услышал рвотный звук и понял, что загнал свою толстую мягкую плоть слишком глубоко в рот матери. Я усилил свою крепкую хватку на ее заднице, повредив ее в процессе, и перевернулся на кровати так, что тело, которое так чудесно горбилось и вздымалось подо мной, теперь извивалось на мне, ее рот все еще сильно сосал мой вялый член.

Мама использовала мой член, как пустышку для младенцев, нежно лаская нас обоих своими нежными ласками, пока через некоторое время я не почувствовал, что снова начинаю набухать. В своей страстной развращенности я мог бы часами зарываться лицом в ее выделения.

Остатки спермы, которые время от времени просачивались из нее, просто добавляли мне удовольствия. Но мама, взяв из моего рта последний вздрагивающий, оргазм, захотела большего. К моему большому разочарованию, она вырвалась из моих объятий и опустилась на колени на кровати, прижавшись лицом к полотенцам, высоко. Используя язык, который, как я понял, она использовала только в спальне, она выдохнула: «Я хочу, чтобы ты использовал меня как свою горячую сучку, сыночек!».

Вскоре я расположился позади нее, смутно замечая большие красные полукруги, окружавшие ее анус. Ее кровавые выделения и мои стекали по ее промежности, пока она лежала на спине, и образовали лужу в ее щели. Ее ягодицы сжались вместе, образуя два зеркальных отражения на обеих щеках, в то время как мои отпечатки рук размазывали больше цвета по остатку плоти ее. Когда я сел на нее, я протянул руку под ней, чтобы схватить ее гибкие груди, потянув за них, чтобы натянуть ее задницу на мой затвердевший член.

Я слышал небрежную влагу, когда мой живот шлепался о ее ягодицы, еще больше покрывая их цветом. Дергая ее за груди, чтобы изменить положение, и глядя на ее красное запятнанное тело, я подумал, что она была не столько моей горячей сучкой, сколько моей пегой кобылой в течке, поскольку я использовал ее сиськи в качестве поводьев. Вскоре ее тело откликнулось, когда я накрыл ее, в то время как она встала на дыбы и забилась в стонущем оргазме, вызвав мое собственное извержение спермы, которое омыло стенки ее киски. Когда моя твердость члена утихла, мой член выпал из ее гениталий и качался между моих ног, позволяя тонкой струйке кровавых остатков просочиться из ее вульвы на кровать.

Трахнув ее до изнеможения, она перевернулась на кровати, раздвинув ноги, чтобы приспособиться к моему телу. Зная, что моя мама не сможет выдержать вес моего тела, я намеренно сползаю ниже в кровати так, чтобы мой живот был прижат к ее лобку, а моя голова покоилась между ее гибкими сосками груди.

Я потерял сознание на несколько секунд, а когда пришел в себя. Я обнаружил, что моя непреодолимая похоть ослабла, уступив место моей любви к маме. Комната снова стала ясной, за окном темнеющее небо. Красные светящиеся цифры на мамином будильнике показывали далеко за девять. Я почувствовал, как она поцеловала меня в голову, и запрокинул голову, чтобы ответить на поцелуй. Я посмотрел ей в глаза, и когда она ответила мне взглядом, она начала смеяться.

Мне было более чем больно, пока она не сумела выдохнуть между тем, что теперь было почти взрывом смеха. «Посмотри на себя сынок, посмотри на меня!» Ее голос вернул меня к реальности момента, и я увидел ее в том же свете, в каком она видела меня.

Наши тела, покрытые маленькими и большими пятнами блестящей слизи, окрашивались в различные оттенки красного, за исключением гениталий и рта, которые были покрыты гораздо более темным оттенком. Тем не менее, я еще не совсем закончил с ней и подтянулся вверх по ее телу, размазывая мой живот дополнительным цветом по лобку, ее лобковые волосы действовали как кисть. Моё окровавленное лицо поцеловало юмор из её глаз и сменило его мгновенным приступом похоти, в то время как наш поцелуй, казалось, продолжался и продолжался. Наконец, мама шлепнула меня по попе, прервав поцелуй, и ясно сказала, что пришло время нам принять душ.

Я встал с кровати и протянул руку, чтобы помочь маме. Проходя мимо ее зеркала в полный рост, я увидел двух окровавленных влюбленных людей, которые яростно совокуплялись, но не в те минуты, как казалось, а в те часы, когда мы в сексуальной плоти друг друга. Мы могли бы быть двумя людьми, которые только что вышли из гримерной фильма под названием «Возвращение мертвых». Я был одновременно поражен и благодарен за то, что душ так быстро смыл пятна нашего взаимного секса, пока я смотрел, как красная кровь смывается в канализацию. Оглядываясь назад, я чувствую почти отвращение к нашему поведению, пока не понимаю, что если я когда-нибудь снова достигну такого уровня нужды и вожделения, я с радостью сделаю это снова, возможно, с еще большей развращенностью, чем в тот день.

Затем горячая вода ударила мне в плечо и ужалила, как сумасшедшая. Моя мать увидела, как я вздрогнул, и чуть не заплакала, когда заметила, что сделала с моим плечом. Именно тогда я понял, что она тоже не осталась невредимой. Ее губы распухли, нижняя часть раскололась от нашей страсти. Синяки по всему туловищу от того, когда я ставил ее в нужные позы. Ее обвисшие сиськи были особенно потрепаны моей хваткой, когда я использовал их как свои поводья.

Половые губы ее киски набухли, скользя между ног, сохраняя ее свежо-оттраханный вид. Когда мы вышли из душа, мама настояла на том, чтобы обработать ранку йодом на плече.

Когда мы вернулись к кровати, она была в полном беспорядке. Повсюду пятна крови, полотенца в беспорядке. К счастью, несмотря на то, что одеяла и простыни были испачканы, матрас остался чистым. Поменяли постельное белье. Можно было бы подумать, что мы покончим друг с другом, имея достаточно на данный момент, но это было не так.

Положив на кровать новые полотенца, мама снова легла на них, широко расставив ноги, показывая, что ей нужно. Я понял, чего она хочет. Под ее руководством я снова скользнул в ее влагалище, но на этот раз с нежностью, которой мы до сих пор не позволяли.

Я начал целовать ее, на мгновение она вздрогнула, боль была вызвана ее рассеченной половой губой, но вскоре об этом забыли, так как наш секс продолжался.

Хотя мой член был встроен в ее гостеприимную киску, это было больше похоже на серию поцелуев, чем на секс. И снова мама изо всех сил старалась рассказать мне, как ей нравится, когда ее имеют, пока мы целуемся. Мы лежали на кровати довольно долго, борясь с желанием трахаться, чтобы продлить глубокую любовь, которая связывала нас вместе.

В конце концов мой член выпал из ее влагалища, когда мы заснули, запутавшись в объятиях друг друга. Несколько часов спустя я проснулся на мгновение, натянул на нас одеяло, снова прижался к ее теплому чувственному телу, снова заснув.

Вы можете представить мое удивление, когда несколько лет спустя моя мать изменила мне...

(Продолжение в следующей части)

36427   71 24120  167   1  +10 [6] Следующая часть

Инцест, После смерти отца мы с мамой стали любовниками