Сын Алекса и Марины, Макс, которому недавно исполнилось три года, начал ходить в детский сад, и утренние хлопоты сменились долгожданным временем для двоих. Но это не было время для романтики или семейного уюта — их брак давно превратился в арену для самых темных, извращенных фантазий, где Марина, ставшая воплощением разврата, правила бал, а Алекс, слабый и покорный, находил наслаждение в своем унижении. После рождения сына их игры стали еще жестче, словно материнство разожгло в Марине первобытную похоть, а Алекс, с его клеткой целомудрия и жаждой быть растоптанным, стал идеальным холстом для ее садистских желаний. Теперь, когда Макс проводил дни в садике, у них появилось пространство для новых, еще более грязных приключений. Марина вошла в гостиную, ее тело едва прикрывал алый латексный корсет, который сдавливал талию, делая ее грудь еще более пышной, а бедра — манящими. Прозрачные чулки в сетку обтягивали ноги, а на шее красовался кожаный ошейник с металлическим кольцом — символ ее полной свободы и его подчинения. Ее губы, накрашенные черной помадой, изогнулись в презрительной ухмылке, когда она посмотрела на Алекса, сидящего на коленях у дивана. Его член был заперт в стальной клетке, а на шее — поводок, который она держала в руке, как хлыст. Он выглядел жалко: потные волосы прилипли ко лбу, глаза опущены, руки дрожали. Она дернула поводок, заставив его поднять голову. — Ну что, рогоносец, — ее голос был как яд, сладкий и жгучий, — ты думал, что я буду сидеть дома и варить суп, пока Макс в садике? Я хочу хуй, настоящий, а не твой бесполезный отросток, который годится только для клетки. Ты же не мужик, ты шавка, верно? Алекс сглотнул, его щеки запылали от стыда. Ее слова резали, как нож, но его член дернулся в клетке, выделяя смазку, которая стекала по бедрам. Он кивнул, его голос был едва слышен: — Да, Марин... я сделаю, что ты хочешь. Она рассмеялась, ее смех был холодным, издевательским. Она наклонилась, ее лицо оказалось недалеко от его, и плюнула ему на щеку, наблюдая, как слюна стекает по его коже. — Ты сделаешь? Ты, жалкий пёс, будешь искать мне настоящих мужиков, которые выебут меня, как последнюю блядь, пока ты будешь ползать и вылизывать за ними. Понял, лошара? Он кивнул, его глаза наполнились слезами, но возбуждение было сильнее стыда. Он знал, что она права — его член, маленький и никчемный, никогда не мог сравниться с теми, кого она выбирала. Их прошлые приключения — ночь в клубе, где она трахалась с тремя мужчинами на парковке, поход, где ее брал Сергей у реки — только укрепляли ее власть над ним. Она была ненасытной, а он — ее игрушкой, и это сводило его с ума. — Я найду тебе кого-нибудь, — пробормотал он, и она дернула поводок сильнее, заставив его упасть на четвереньки. — Быстрее, рогоносец, или я заставлю тебя вылизать мои туфли прямо сейчас, — рявкнула она, и он пополз к ноутбуку, его колени дрожали на паркете. Алекс провел ночь, лихорадочно листая сайты для свингеров, его пальцы дрожали, когда он читал профили, выбирая тех, кто сможет удовлетворить Марину и растоптать его еще сильнее. Он остановился на двух мужчинах: Владе, татуированном байкере с репутацией садиста, и Максиме, бывшем борце, чьи фото обещали грубую силу. В переписке они были откровенны: Влад написал, что "размажет его шлюху по стене", а Максим обещал "заставить рогоносца молить о пощаде". Алекс отправил им адрес, назначив встречу на вечер пятницы, и почувствовал, как его сердце колотится от страха и похоти. Вечер пятницы был пропитан напряжением. Марина нарядилась как дешевая шлюха: красное платье, разрезанное по бокам, открывало бедра и не скрывало отсутствия белья, а черные сапоги до колен делали ее похожей на героиню порнофильма. Ее волосы были собраны в высокий хвост, а макияж — вызывающий: черные тени, кроваво-красная помада, искусственные ресницы. Она посмотрела на Алекса, который стоял на коленях, поводок свисал с его шеи. — Ты готов смотреть, как меня будут ебать, пёс? — спросила она, дергая поводок. — Или ты опять кончишь в своей клетке, как жалкий неудачник? — Я готов, — прохрипел он, его голос дрожал, а клетка сжимала его член так сильно, что он чувствовал боль. Звонок в дверь раздался ровно в восемь. Влад и Максим вошли, их присутствие заполнило комнату. Влад, высокий, с татуировками, покрывающими руки и шею, смотрел на Марину, как на добычу. Максим, широкоплечий, с бритым черепом, ухмыльнулся, увидев Алекса на коленях. — Это твой рогоносец? — спросил Влад, его голос был грубым, как наждачка. — Жалкое зрелище. Марина рассмеялась, подходя к мужчинам и бесстыдно проводя руками по их груди. — Это мой пёсик, — сказала она, указывая на Алекса. — Он будет смотреть, как вы меня разъебете, и, может, даже поплачет. Правда, лошара? Алекс кивнул, его лицо горело от унижения. Мужчины расхохотались, и Влад толкнул Марину на диван, задрав ее платье. Ее киска была уже влажной, блестящей, и он провел пальцами по ней, грубо входя внутрь. — Мокрая, блядь, — прорычал он. — Ты готова быть нашей шлюхой? — Да, — простонала она, раздвигая ноги шире. — Трахните меня, как суку. Максим схватил ее за волосы, расстегнул штаны и вытащил свой член — толстый, с набухшей головкой. Он ткнул им ей в лицо, и она жадно обхватила его губами, ее язык закружился, слизывая смазку. Влад тем временем вошел в нее сзади, его толчки были яростными, и она кричала, ее стоны заглушались членом Максима. Они драли ее с двух сторон, грубо, безжалостно, как будто она была не человеком, а игрушкой для их похоти. Влад шлепал ее по заднице, оставляя красные следы, и рычал: — Ты конченная блядь, и мы разорвем твою пизду! Марина стонала, ее тело дрожало от оргазма, и она посмотрела на Алекса, ее глаза были полны насмешки. — Видишь, рогоносец? — прохрипела она. — Это настоящие хуи, а не твой жалкий обрубок! Алекс сидел в углу, его руки были связаны за спиной — Марина настояла, чтобы он не мог даже дернуться. Клетка сжимала его член, и он чувствовал, как смазка течет по ногам. Унижение было полным: он был никем, просто зрителем, чья жена превратилась в шлюху для чужаков. Влад не вытащил член и кончил ей в дырку и его сперма стекала по ее половым губам, а Максим излился в ее горло, заставив ее давиться. Они отстранились, оставив ее лежать на диване, растрепанную, с размазанным макияжем и текущей киской. — Убери за нами, пёс, — приказал Влад, бросив Алексу презрительный взгляд. Марина подняла голову, ее губы блестели от спермы. — Вылижи меня, рогоносец, — рявкнула она, раздвигая ноги. — Покажи, на что годен твой язык. Алекс пополз к ней, его лицо было мокрым от слез. Он опустился между ее ног и начал лизать, чувствуя вкус чужой спермы, смешанный с ее соками. Она схватила его за волосы, прижимая сильнее, и стонала, пока он работал языком. — Хороший пёсик, — шептала она, ее голос был полон презрения. — Ты создан для этого, лошара. Мужчины смотрели, ухмыляясь, и Влад плюнул ему на спину, добавив: — Жалкий куколд. Когда Влад и Максим ушли, Марина поднялась, ее глаза горели торжеством. Она дернула поводок, заставив его встать на колени. — Ты никто, — сказала она холодно. — Но ты мой. А теперь поцелуй мои ноги и благодари, что я позволяю тебе быть рядом. Он послушно наклонился, целуя ее сапоги, и пробормотал: — Спасибо, Марин. Она улыбнулась, потрепав его по голове, как собаку. — Хороший мальчик. Завтра найдешь мне еще одного. Или лучше троих. Они легли спать. В глубине души Макс был не рад возобновлению игр, но он был готов на все ради счастья его жены.