2025 год. Санкт-Петербург. Элеонора Сергеевна не имела никакого представления о том, через что она проходила, когда сидела, за рулем своего автомобиля. Михаил, ее сын, ждал, когда она поедет. Он был взъерошен и потный, но независимо от того, насколько сильно, от него пахло мужской раздевалкой, его мать не могла отрицать, насколько он был безумно милым в любом состоянии. Его футболка была влажной, а ноги выглядели стройными, но такими подтянутыми в шортах, которые он надевал на футбольную тренировку. Элеонора Сергеевна всегда знала, как его знакомые девушки и даже матери его друзей могли видеть, какой он красивый, но Элеонора Сергеевна была его матерью, и теперь она обнаружила, что пытается вести себя так, как будто ничего не происходит, в то время как ее «Любовная дырочка», сильно возбуждается, от жара и влажности, просто находясь рядом с сыном.

Разведенная мать двоих детей понятия не имела, откуда это взялось. Первый раз это произошло пару недель назад, когда Миша пришел на кухню просто поставить в раковину грязную посуду оставшеюся со вчерашнего вечера в его комнате. Он стоял рядом, пока они вели светскую беседу. Вот и все, что было. Просто простые, повседневные разговоры мамы и сына, когда Элеонора Сергеевна почувствовала, как ее «Любовная дырочка», внезапно стала горячей и влажной, и она поймала себя на том, что смотрит на лицо сына и задается вопросом, как бы чувствовали себя его губы, сжатые вокруг ее возбужденного пульсирующего клитора.

Сладострастная Элеонора Сергеевна сорокапятилетняя женщина в конечном итоге дважды трахала пальцами свою возбужденную киску, прежде чем смогла заснуть той ночью. К утру она попыталась выбросить эти безумные мысли, как можно дальше, из головы, но реакция ее тела на сына была вне ее контроля, и это продолжалось снова и снова. Она понятия не имела, что с ней происходит. Она очень давно не чувствовала, как становится мокрой, просто находясь рядом с кем-то.

Михаилу было уже двадцать, и, к счастью, он понятия не имел, какой переполох он причинял своей маме. Элеонора Сергеевна выдала это, за простую химическую реакцию на мужские феромоны, но это не объясняло, почему она обнаружила, что представляет его губы на своей киске, просто наблюдая, за его разговорами. Или, как сейчас, когда он был одет в шорты, а она смотрела на его стройные, мускулистых бедра вплоть, до промежности.

Сын Михаил всегда был особенным, для своей матери, но не настолько, чтобы объяснить возникающий жар в ее половой щели, когда он был рядом с ней. Конечно, он превращался в замечательного, великолепного молодого мужчину, но он был ее сыном. У нее должен был быть генетически запрограммированный фильтр, чтобы сделать ее невосприимчивой к его эротической привлекательности. Может быть, она просто стала жертвой своих сексуальных фантазий. Или, может быть, она просто слишком долго обходилась, без секса с мужчинами. Но если это так, то почему она не получала этой невыразимой сексуальной реакции, когда была рядом с кем-то еще, из мужчин?

— Как прошла тренировка? - спросила она, медлила, чтобы дать себе еще один шанс посмотреть на его жилистые бедра и красиво упакованную промежность.

— Тренировка, как тренировка — пожал Миша плечами. «Хотя, вероятно, мы проиграем в воскресенье. Наша защита просто недостаточно сильна».

Михаил играл в футбол за институтскую команду в котором, он учился уже на втором курсе. В воскресенье их команда должна была сыграть против более команды другого института в рамках чемпионата, по футболу, между институтами Санкт-Петербурга, за приз губернатора города.

— Я знаю, ты сделаешь все, для победы твоей команды, малыш.

Михаил посмотрел на нее и улыбнулся. Его глаза горели, но удивлялись. Мать никогда не называла его малышом. «Студент» или «Балбес», были ее обычными прозвищами, когда она не использовала его имя. «Малыш», только что выскользнула, и она была удивлена, увидев, насколько ему это нравилось. Затем он сделал то, от чего жар в ее киске усилился. Его взгляд явно скользнул вниз, по ее шее к обнаженному декольте, ее пышных грудей. На ней был легкий сарафан, который красиво демонстрировал ее груди, не выглядя слишком вызывающими. Подол сарафана был свободным и не слишком коротким, но в машине, он закатился выше на её ногах.

Элеонора Сергеевна в свои сорок пять лет, была немного толстовата, чем была в двадцатилетнем возрасте, но она довольно хорошо выглядела, у неё были красивая задница, бедра и сиськи. В сочетании с ее красивым лицом и маслянистыми темными волосами, она могла бы быть богиней плодородия в древнем Риме. Ее сексуальная привлекательность, для мужчин всегда была глубокой, и именно поэтому она стала матерью восемнадцатилетней дочери, от другого мужчины. Ее второму ребенку, сестре Михаила, было уже двадцать лет, и у него был другой отец, что делало их сводными братьями и сестрами.

Она никогда не была замужем, за отцом Михаила, но она была замужем за отцом его сестры Верочки в течение нескольких лет. Оба отца всегда хорошо относились к выплате алиментов, но ни один из них не оставался рядом, чтобы быть частью жизни своих детей. Впрочем, это никогда не беспокоило никого из них. У них была сплоченная семья из трех человек, которая всегда была счастливой и нормальной. До недавнего времени. Теперь Элеоноре Сергеевне казалось, что она несет в себе грязную тайну. Что-то грязное и греховное: «Похоть горячей молодой матери к своему сексуальному сыну».

Михаил был темненьким, как и его мать, с короткими волосами и стройным, но атлетически подтянутым телом. Он всегда был, из тех мальчиков, которым матери доверяют своих дочерей, поэтому у него всегда были подруги, что заставляло его мать иногда задумываться, являются ли они подругами. У него в комнате много раз бывали девушки, но Элеонора Сергеевна, никогда не видела и не слышала ничего необычного. Она никогда не приходила к нему в комнату, когда у него была девушки. Присутствие младшей сестры Верочки в доме, вероятно, удерживало его от слишком большого риска с девушками, когда они были дома.

Брат был яростным защитником своей младшей сестры, и он набил бесчисленное несколько губ и носов, когда мальчишки дразнили его сестру за то, что она слишком худая. В итоге «Верочка-Галчонок», как все ее называли, влюбилась в него. Михаил брал с собой свою младшую сестру, когда собиралась группой друзей в кино или на вечеринку. Во всяком случае, ему нравилось водить младшею сестру с собой, а его мать гордилась тем, каким он был образцовым старшим братом.

Вера не была похожа на свою мать или брата, получив в наследство светлые волосы и внешность отца. Она была красивой девушкой, но не в том очевидном смысле, каким была ее мать. У нее было красивое лицо, длинные светлые волосы и телом, которое оставалось худым, что бы она ни пыталась с ним делать. У нее были худые ноги и задница, с изящными маленькими сиськами, которые были дерзкими и стройными, но то, что она считала слишком маленькими, для ее тела. Талия слегка сужалась, создавая эффект песочных часов, и у нее был маленький животик, который ее беспокоил.

В течение последних недель, когда у Элеоноры Сергеевны была невыразимая реакция на присутствие сына, она несколько раз задавалась вопросом, может ли его сестра иметь такую же реакцию на брата. Но она отвергла эту идею как глупую. Верочка не была сексуальным существом, как ее мама. У нее не было такой же смелости или уверенности в себе, когда дело касалось мужчин. Не то, чтобы это всегда работало в пользу Элеоноры Сергеевны. В конце концов, она была матерью-одиночкой двоих совершеннолетних детей с разными отцами, ни с одним из которых у нее не было долгосрочных семейных отношений. Тем не менее, она ничего не изменила. Михаил и Вера были лучшими детьми, о которых могла мечтать мать.

Но для Элеоноры Сергеевны было ненормально нервничать или косноязычно находиться рядом с парнем, как это было в тот день в своем автомобиле с Михаилом. Она покраснела, когда он заметил, как она называет его малышом, а затем почувствовала, как ее киска невыносимо нагрелась, когда он смотрел на ее полуобнаженные сиськи, как будто ему было все равно, что его поймают. Наконец его взгляд вернулся к ее лицу.

«Мне нравится, что ты гордишься мной, мама», — сказал он ей. «Мне будет легче, от твоих слов».

«Да...». Она оборвала себя, прежде чем снова сказать «Малыш». — Э-э, сыночка, я горжусь тобой, несмотря ни на что.

«Я знаю. Мне просто нравится видеть выражение твоего лица, когда мы выигрываем».

Это было неожиданно. Она не знала, что он уделяет столько внимания. Бросив еще один взгляд между бедер сына, Элеонора Сергеевна завела двигатель и выехала, со стоянки. Они немного поболтали, по дороге домой, но киска Элеоноры Сергеевны сводила ее с ума. Она не должна была ждать так долго, чтобы связаться с одним из своих полу постоянных друзей-мужчин, чтобы получить член. Она боялась, что в машине будет пахнуть мокрой киской задолго, до того, как они доберутся, до дома.

Элеонора Сергеевна попыталась отвлечься, сменив тему, и сказала Михаилу, что рада, что Верочка поступит в тот же институт осенью. Как бы тяжело ни давалась учеба дочери в школе, учеба в институте могла быть еще хуже, и она была рада, что Михаил будет рядом, чтобы присмотреть, за ней и если надо помочь в учебе.

«Ты такой хороший брат», — сказала Элеонора Сергеевна. «Она всегда была такой застенчивой и чувствительной, и ты всегда так хорошо заботился о ней. Надеюсь, она не помешает тебе познакомиться с подходящей девушкой в институте.

Но даже когда она услышала эти слова, вырвавшиеся из ее уст, Элеонора Сергеевна внезапно возненавидела мысль о том, что ее сын вступит в серьезные отношения, которые отнимут его у нее или Верочки.

«Этого не будет, мама», — успокоил ее Миша. «Вера, для меня гораздо важнее, чем любая из девушек в институте». Он сделал паузу на пару секунд. — Так же, как и ты мамочка.

Обычно Элеонора Сергеевна позволяла себе мысли о том, чтобы стать женщиной своего сына, лишь на несколько коротких мгновений, но по мере того, как она приближалась к дому, эта идея не покидала ее всю дорогу.

В их скромном доме Верочка сидела в гостиной и смотрела телевизор, когда в комнату вошли мать и сын. Она была одета как обычно, когда дома была просто семья, в легкие шорты, едва прикрывавших, щеки ее округлой задницы и майку с глубоким вырезом и тонкими бретельками. Без бюстгальтера, дерзкие, маленькие сиськи Верочки были почти обнажены. Дочь не смела носить что-либо столь открытое вне дома, а ее мать никогда не говорила о том, что она так одевается в присутствии брата. Она считала, что ее дочь должна гордиться своим красивым худеньким телом.

Конечно, Верочка была худенькой, но без сисек, которые соответствовали бы остальному телу, но Элеонора Сергеевна знала, что дочь очень привлекательна, для всех, кто ценит худенькую девушку с упругой плотью на костях. И были времена, когда мама дочери завидовала ее гораздо меньшим, задорным сиськам. У Элеоноры Сергеевны они были такими большими и тяжелыми, что часто казалось, что они мешают. Но взгляды, которые они привлекли, от ее сына, сделали ее счастливой, даже несмотря на то, что она замечала, как он смотрит на сиськи своей сестры так же часто.

Михаил направился в гостиную, где сидела Вера, а Элеонора Сергеевна пошла в другую сторону к кухне. Но она не перестала восхищаться сыном еще раз. Она видела, как он приближается к своей сестре, и стояла рядом, пока он очень явно смотрел на обнаженные прелести младшей сестры. Вера покраснела и выглядела застенчивой, но не смогла сдержать широкую улыбку в ответ на внимание старшего брата.

«Боже мой, сестренка, ты выглядишь потрясающе», — сказал он, стараясь говорить достаточно тихо, чтобы мать не слышала.

Но Элеонора Сергеевна услышала, и она также заметила, как соски ее дочери начали набухать на ее топе.

— Мишка, ты всегда так мил со мной. Я хотела выглядеть хорошо для тебя, когда ты вернешься домой с тренировки».

Какими бы ласковыми и преданными ни были брат и сестра, Элеонора Сергеевна никогда раньше не слышала, чтобы они разговаривали так. Это звучало почти неуместно, но это было впечатление женщины, которая промокла, от одного только нахождения рядом, со своим сыном. Может быть, она ошибалась насчет Верочки. Возможно, Верочка действительно испытывала подобные чувства к своему брату.

— Ты всегда выглядишь красиво, насколько я понимаю, — сказал Миша, продолжая шептать что-то на ухо сестре.

Вера тихо хихикнула. «Ты всегда так говоришь».

«Ну, это всегда правда».

— О боже, Мишка, вот почему я тебя так люблю.

«Я тоже люблю тебя, сестренка».

Элеонора Сергеевна проскользнула на кухню, прежде чем один из ее детей посмотрел и поймал ее на подслушивании. Не то чтобы она раньше не слышала, как ее сын и дочь говорят: «Я люблю тебя», но они шептались, и комплименты Михаила были необычными, для брата и сестры. От тона, которым они говорили, у матери мурашки побежали, по коже.

Мать начала готовить ужин, из спагетти с салатом и жаренного мяса индейки. Вера подошла через несколько минут, чтобы помочь. Она улыбалась про себя и выглядела немного покрасневшей, но мать держала свое наблюдение при себе. Через полчаса семья из трех человек ужинала вместе на кухне. Элеонора Сергеевна пыталась тайно наблюдать, за сыном и дочерью на предмет признаков, чего-то необычного, но все казалось нормальным, для брата и сестры, которые были нормальными, по её наблюдению.

Остаток вечера застал Элеонору Сергеевну в оцепенении. Миша пришел на кухню, пока она мыла посуду после ужина помочь ей в этом, и снова привел его мать в такое же покалывающее состояние. Он принял душ и переоделся в свежие шорты и футболку, и она не понимала, как он мог так повлиять на нее. Теперь это было, еще более запутанно, из-за странного чувства, от которого она не могла избавиться из-за того, как он разговаривал, со своей сестрой.

После того, как посуда была вымыта, Миша положил свое полотенце на стол и повернулся к матери. Он улыбался и смотрел на нее с некоторым блеском в глазах. У Элеоноры Сергеевны перехватило дыхание, и ее соски мгновенно поднялись. Михаил быстро взглянул на бугорки, явно видные сейчас на ее платье.

«Мама, надеюсь, ты знаешь, как сильно мы с Верой ценим тебя», — сказал он, удивив ее.

— Ну, милый... Она не знала, что сказать.

«Мы не всегда это показываем, но мы знаем, как много ты для нас делаешь. Сколько ты отдаешь сил ради нас. Я знаю, что Вера любит тебя, за это так же сильно, как и я мамочка.

«Ой, Мишенька, детка...»

Соски Элеоноры Сергеевны были набухшими и пульсировали так же сильно, как и ее киска, и теперь ей хотелось плакать слезами любви и радости. Но затем Михаил крепко обнял ее. Она обняла его в ответ так же крепко, чувствуя, как ее тело нагревается от того, как она намеренно прижимает свои большие сиськи к его твердому, молодому телу. Его пах был прижат к ее нижней части живота, и она могла сказать, что он ничего не носил, под шортами. К тому времени, когда он быстро поцеловал ее в губы и отпустил, ее трусики были мокрыми, но она чувствовала себя настолько любимой, что ей было все равно.

После того, как Миша вышел из кухни, Элеонора Сергеевна решила принять горячую ванну. Было облегчением снять с нее промокшие, от соков трусики, но, оказавшись в ванне, она быстро занялась тем, что ее пальцы гладили ее нужную киску и крутили чувствительные соски. Она заново пережила чудесные объятия сына, когда довела себя, до кульминации оргазма, которая заставила ее тело так сильно трястись, что она брызнула водой, из ванны на пол в ванной.

Однако, прежде чем она закончила принимать ванну, она не спеша побрила ноги и киску. Какое-то время она пренебрегала своим холмиком, так как на горизонте не было никого, кто мог бы его увидеть, но ей было приятно сбрить себя, до ничего, кроме тонкой полоски темных волос на вершине холмика. Это заставило ее улыбнуться, задаваясь вопросом, что бы Мишенька подумал, о тщательно ухоженной киске своей матери, если бы мог ее увидеть. Это было ужасно, но так опьяняюще думать, об этом. Зная, каким мальчиком был ее сын, она знала, что он сделает все возможное, чтобы она чувствовала себя красивой.

У Элеоноры Сергеевны была коллекция старых спортивных футболок сына, которые она надевала перед сном. Она надела одну из них вместе, со свежими трусиками и пошла проведать детей, найдя их, сидящих на диване и смотрящих фильм, по телевизору. Они сидели близко и держались, за руки. Для них не было ничего необычного в том, чтобы сидеть близко или даже прижаться друг к другу в прохладную погоду, но их руки как-то необычно были скреплены. Она сделала вид, что не заметила этого, и села на пустой край дивана. Она смотрела фильм с ними, пока ее веки не начали тяжелеть.

Элеонора Сергеевна задремала, чтобы заснуть всего в полутора метра, от своих детей. Несмотря на ее навязчивое подозрение, что что-то не так в том, как они держались за руки, она чувствовала себя счастливой быть, со своей маленькой семьей. Было, что-то очаровательно милое в их особой близости. Все они были дома и в безопасности. Она не знала, как долго она спала, но внезапно осознала, что слышит шепот тем же тоном, который слышала раньше, когда привезла Михаила домой с тренировки. Она держала глаза закрытыми и сосредоточилась на том, чтобы дыхание было ровным, чтобы дети думали, что она все еще спит, но ее материнский радар был сосредоточен на тайном шепоте сына и дочери.

— Миша, это так сложно, — прошептала Вера с приглушенным хихиканьем.

— Ничего не могу с собой поделать, сестренка. Ты всегда делаешь меня жестким. Ты такая горячая, даже когда не пытаешься быть такой».

— Мишка, ты всегда так мил со мной, — прошептала Вера, со вздохом.

Элеонора Сергеевна почувствовала, как ее сердце сильно застучало, когда услышала, как дочь называет брата ребенком. Сестры просто не называли своих братьев так. Но ей приходилось сдерживать себя, чтобы не делать то же самое, когда они вместе мыли посуду. Она открыла один глаз, всего лишь крошечную щель, чтобы убедиться, что то, что она слышит, означает именно то, как это звучит. И действительно, рука Верочки оказалась между ног брата, нежно потирая выпуклость на его шортах.

Материнское сердце сразу же забилось с бешеной скоростью. Это было шок. Она не знала, как сможет продолжать скрывать от них что она не спит. Мать почувствовала сильный инстинкт положить конец этому запретному поведению, но затем еще более сильное желание посмотреть, как далеко это зайдет.

Она понятия не имела, что думать о том, что происходит между братом и сестрой. Могли ли ее сын и дочь заниматься сексом, или у них хватило ума ограничиться небольшим относительно безобидным поддразниванием друг друга? Что бы они ни делали, происходило под ее крышей её дома, так что казалось, что она имеет право знать. Затем был вид этого твердого члена под шортами Михаила. Он выглядел невероятно большим, делая киску его матери более влажной, чем когда-либо за последние пару недель. И его родная сестра трогала его!

— Не могу поверить, что могу прикоснуться к этой огромной штуке, когда захочу, — прошептала Вера, глядя на брата обожающими глазами.

Даже, через прищуренные глаза Элеонора Сергеевна знала это выражение лица дочери. Это был взгляд девушки, которая была безнадежно влюблена. Материнское сердце сжалось, от беспокойства и более чем ревности. Она не раз представляла, как ее собственная рука делает тот же эротический жест. Ее чувства покалывало, от чувств, когда она пыталась представить, как этот жесткий инструмент будет ощущаться под ее собственной рукой.

— Теперь это все твое, детка, так что ты можешь просто прикоснуться к этому члену в любое время, когда захочешь, — мягко сказал Михаил своей сестре. — Мишка, ты действительно заставляешь меня чувствовать себя так хорошо.

Вера хихикнула себе под нос. «Я рада. Я очень люблю твой член, Миша. Это самый приятный из всех, что я когда-либо видела».

Михаил обнял сестру, пока она продолжала ласкать выступающую шишку на его шортах. Теперь Элеонора Сергеевна видела, что он так же сильно любит свою сестру, как и она его.

— Не могу поверить, что ты наконец-то моя девочка, — прошептал он, просовывая руку в ее топ с глубоким вырезом. Он начал массировать ее сиськи без бюстгальтера, заставляя ее вздыхать, от получаемого удовольствия.

— Хотела бы я знать, что ты хочешь меня давным-давно, — прошептала Вера в ответ. «Тогда в наш первый раз, когда мы были друг с другом».

«Я бы тоже этого хотела, детка, но важно то, что мы сейчас вместе и всегда будем вместе».

— Обещаешь?

— Обещаю! Затем, он смело поцеловал сестру. Это было глубоко и страстно, когда брат и сестра жадно пожирали рты друг друга, их языки влажно кружились между ними. Верочка издала хныкающий звук и продолжала сжимать его член, в то время как рука, которую он держал внутри ее топа, совершала устойчивые круги, по ее маленьким сиськам.

Элеонора Сергеевна хотела взорваться, но она изо всех сил старалась просто дышать ровно и не двигать ни единым мускулом. Это казалось невыполнимой задачей. Ей удавалось сохранять притворство, в то время как ее сын и дочь проводили долгое время, горячо целуясь и лаская друг друга. В данный момент они были настолько увлечены друг другом, что сомневалась, что они даже заметят, если она «Проснется». В конце концов они прервали поцелуй.

— Боже, мне нравятся твои маленькие сиськи, Верочка. Они так хороши, — сказал ей Миша, все еще шепча любовные слова сестре.

— Спорим, ты бы хотел, чтобы они были побольше. Больше похоже на мамины».

«Конечно, у мамы больше сиськи. И они прекрасны. Но и твои маленькие тоже. Они такие чертовски милые и задорные, что делают мой член твердым.

Вера снова хихикнула себе под нос. — Ха! Я знала, ты смотрел на мамины сиськи. Они огромные. Она почти потеряла контроль над своим голосом.

«Дело не в размере», — сказал ей Михаил. «Дело в форме и в том, насколько они прочны. Я ничего не могу с этим поделать, если у обеих женщин в моей семье великолепные сиськи.

«А, ты такой хозяин над нами», — хихикнула его сестра.

— Да, но я твой тоже хозяин.

— Мммм, значит, все в порядке.

После этого они снова начали целоваться так же глубоко, как и раньше. Подозрение Элеоноры Сергеевны в том, что ее сын уделял неподобающее внимание ее здоровенным сиськам, подтвердилось. Это звучало так неправильно, но это знание заставило ее киску бурлить, от жара. Вид ее сына и дочери, целующихся и ощупывающих друг друга прямо рядом с ней на диване, только усугублял возбуждение. То, что они делали, было гораздо более неправильным, чем ее личная реакция на Михаила, но в то же время она не могла найти ничего плохого в том, что каждый из них нашел кого-то, кого любит. Она начала чувствовать скорее зависть, чем шок.

Пока они все еще целовались, Элеонора Сергеевна заметила, как рука ее дочери скользит вверх, по шортам ее брата. Михаил застонал, и его мать знала, что Вера берет его член напрямую, без какой-либо одежды. Она следила, за движением руки дочери, когда та начала гладить член брата. Его возбужденный член был настолько длинным, что его головка, теперь выступала наружу. Киска Элеоноры Сергеевны горела, когда она смотрела, как её дочь гладит член своего брата, до которого могла дотянуться.

— Детка, давай пойдем в комнату, ко мне, чтобы я могла сорвать с тебя шорты и не разбудив маму, — сказала Вера.

— Может быть, нам стоит разбудить ее, чтобы она могла лечь в свою постель.

— С ней все будет в порядке. Она все равно проснется, через некоторое время и пойдет спать в свою комнату. Как она делает это каждый вечер».

— Да, наверное, ты права.

— Кроме того, если она увидит это жесткое чудовище в твоих шортах, она захочет его для себя.

«Что ты говоришь, Вера, ты сумасшедшая», — засмеялся Михаил.

— Вряд ли. Попробуй когда-нибудь обратить внимание на то, как она смотрит на тебя».

Элеонора Сергеевна была почти уверена, что ее сын уже заметил, что с его пренебрегаемой матерью что-то происходит, и она почувствовала облегчение, что он ничего не сказал, об этом своей сестре. Она уже достаточно устыдилась себя. Затем, ее дети поднялись с дивана и тихо вышли с гостиной. В ту секунду, когда они ступили своими ногами в коридор, она открыла глаза и глубоко вздохнула. Она бы подумала, что спит, если бы не мучительная капля, капля, капля из ее ноющей киски. Мало того, что она увидела совершенно неожиданные отношения между своими детьми, но и Вера вела себя как девушка, которую она никогда раньше не встречала. Она уже не была той застенчивой девушкой, которой всегда была. В своей эротической любви к брату она была смелой и кокетливой, как и Элеонора Сергеевна в том же возрасте.

Трусики Элеоноры Сергеевны были мокрыми, когда она встала и тихо поднялась с дивана и пошла по коридору в направлении своей комнаты, стараясь не издавать шума. Она шла по коридору, пока не добралась, до двери комнаты Веры. Двигаясь, как в замедленной съемке, Элеонора Сергеевна повернула дверную ручку и открыла дверь всего на несколько сантиметров, ровно настолько, чтобы заглянуть в комнату и увидеть, куда этот запретный флирт её детей.

Она обнаружила, что ее дочь уже была голой, в то время как футболка ее сына была снята, но на нем все еще были шорты. Ее не удивили скудные линии загара Верочки, так как она носила совершенно другое бикини, чтобы загорать дома, а не на пляже. Маленький треугольник бледной кожи были на изящных, каплевидных формах ее маленьких сисек, а также на гладко выбритой киске. И только линии, показывающие, где идут нити, которые удерживали остальную часть ее купальника. Элеонора Сергеевна не могла не восхищаться обнаженным телом дочери. Несмотря на то, что Верочка хотела быть стройнее и помясистее, ее изгибы тела образовывали классическую форму песочных часов, а ее задница была такой полненькой и круглой. Легко было понять, почему ее брат был так влюблен в нее.

Член Михаила был полностью набухшим и обтягивал переднюю часть шорт своими внушительными размерами. Верочка, уже собиралась взять резинку шорт своего брата и растянуть ее, чтобы выпустить этот прекрасный образец молодого мужского достоинства. Элеонора Сергеевна поймала себя на том, что тихо ахнула, когда наконец увидела член своего сына, во плоти. Ее глаза открылись шире, когда она увидела, как Вера опустилась на колени, чтобы спустить шорты брата до упора, а затем на мгновение потерла лицо своим большим, твердым членом. Выражение лица девушки было чистым восторгом. Ее мать не могла ее винить. У Михаила был прекрасный член, помимо того, что он был одним из самым большим в размере и обхвате, чем у мужчин, которых она когда-либо знала.

Через мгновение Вера поднялась на ноги, и пара обняла друг друга. Член Михаила, теперь оказался в ловушке между их телами. Элеонора Сергеевна завидовала их взглядам. Это было похотливо, но в их глазах было столько страстной любви, что их мать была тронута, до слез. По своему собственному опыту общения с мужчинами, Элеонора Сергеевна видела, только часть похоти. Никто никогда не смотрел на нее с такой любовью. Как и большинство мужчин в мире, она была воспитана в убеждении, что в сексе между братом и сестрой все плохо, но Элеонора Сергеевна чувствовала себя тайным свидетелем, чего-то слишком особенного, чтобы применять правила.

— Я не могу смириться с тем, как ты красива, сестренка, — тихо сказал Михаил, но больше не шептал так, как он это делал в гостиной. «Не могу поверить, что ты действительно мой... мои Мишка!».

— Твоя женщина? Вера закончила говорить с головокружительной ноткой в голосе.

Михаил глубоко вздохнул. — Да, именно так. Я не был уверен, стоит ли мне это говорить».

«Ну, мне все равно, что кто-то говорит. Я могу быть твоей сестрой и твоей женщиной, хотя мы действительно, никому не можем об этом сказать.

— Я так люблю тебя, Верочка, — вздохнул Михаил. Затем он поцеловал ее, прежде чем она успела сказать, что-то в ответ.

Для их матери это выглядело как самый глубокий, самый страстный поцелуй в мире. Их рты были явно открыты, а языки кружились и скользили внутрь и наружу между губами друг друга. Руки Михаила двигались вверх и вниз, по спине сестры, наконец остановившись на густо округлых щеках ее задницы. Она мяукала ему в рот, когда он сжимал ее податливую плоть. Задница Элеонора Сергеевна была толстой, намного чем у ее дочери, и она чувствовала острую потребность чувствовать, как большие руки сына разминают ее половинки задницы, таким же образом. Крепко удерживая дверь одной рукой, она засунула другую в трусики и дразнила свою мокрую половую щель кончиком пальца.

Как раз в тот момент, когда Элеонора Сергеевна думала, что ее сын и дочь собираются поцеловаться всю ночь, Вера протянула руку между их телами, чтобы удержать член своего брата, и их губы, наконец, разошлись.

— Мишка, я люблю твой член, — сказала ему сестра, задыхаясь. «Мне нравится, как тяжело ты даешься мне. Господи, ты делаешь киску своей младшей сестры такой горячей.

Миша застонал и вонзил свой член в поглаживающую руку девушки. Их мать снова была поражена, услышав, как ее обычно скромная дочь грязно разговаривает с братом. Стон Михаила превратился в счастливую улыбку, показывая, как сильно ему нравится, как говорит его младшая сестра. Он просунул руку ей между ног и начал гладить половые губы ее влагалища, заставляя ее стонать при первом прикосновении. Другой рукой он ласкал ее маленькие сиськи размером с кекс, массируя стройные пухлые сисечки девичьей плоти и крепко крутя ее твердые соски между пальцами.

— Мм...м, твоя киска такая мокрая, детка, — хрипло сказал ее старший брат. «Мне нравится, как хорошо ты это делаешь, для меня».

— А...а, конечно, детка, — простонала она в ответ на его пальцы. «Это все твоё. Киска младшей сестры — это все для тебя.

Их сексуальные разговоры, очевидно, еще больше возбуждали брата и сестру, и это оказывало такое же влияние на их мать. Палец Элеоноры Сергеевны все сильнее и быстрее терся, по ее капающей соками половой щели, делая быстрые круги вокруг ее выступающего клитора.

Верочка засунула толстый член брата между своих бедер и покачала бедрами вперед и назад, снова застонав. Она гладила свою половую щель вдоль его члена, заставляя их обоих стонать в унисон. Их мать знала, что они скоро будут трахаться, и они были слишком непринужденны друг с другом, чтобы это было их первый секс.

— Вера, мне нужно трахнуть тебя. Немедленно, — простонал Михаил.

Его сестра радостно хихикнула. — И ты это сделаешь, детка, я обещаю. Но ты знаешь, как маленькая сестричка всегда любит пососать его сперва.

Михаил ухмыльнулся сестре, которая уже опускалась на колени перед ним. Элеонора Сергеевна тяжело дышала, когда она смотрела, как ее дочь берет член брата в руку и начинает лизать выпуклую головку, как сладкую конфету. Михаил издал долгий, низкий стон одобрения, наслаждаясь голодом своей младшей сестры к его члену.

— Боже, мне нравится, какой вкус у твоего твердого как камень члена, — сказала Вера голосом, который ее мать едва узнала. «Я собираюсь сосать этот горячий член каждый день, до конца своей жизни!».

— Похоже, мы оба будем заняты этим всегда, — усмехнулся Михаил.

Вера хихикнула, а затем вернулась к делу омывания члена своего старшего брата губами и языком. Элеонора Сергеевна была поражена, увидев, как ее дочь тщательно облизывает член и яйца Михаила, прежде чем, наконец, взять головку и половину его длинного ствола члена в свой рот. Михаил стонал и вздыхал, от получаемого удовольствия, пока его младшая сестра работала над его членом рукой и губами в идеальном тандеме. Он наблюдал, за каждым ее движением, пока она сосала его член, как женщины в порно роликах в Интернете. Элеонора Сергеевна поняла, что ее дочь похожа на нее больше, чем она думала. У дочери был очевидный опыт сосания члена, не говоря уже о настоящей любви к нему.

«Мм...м, Вера...а, это так хорошо. У тебя самый невероятный рот, детка, — простонал Михаил, в то время как его сестра продолжала ласкать его член и яйца своими губами.

Элеонора Сергеевна была ошеломлена ловкими и уверенными движениями и вспышками языка своей дочери, когда дочь дразнила член и яйца своего брата. Он был выбрит по всему паху, что удивило его мать, но ей нравилось, как выглядело его оборудование для секса с женщиной. Она могла сказать, что ее дочери также нравилось облизывать и целовать член своего брата где угодно, попадая своими светлыми волосами в свой рот. Элеонора Сергеевна дразнила свой клитор, представляя, как лижет гладкую кожу вокруг большого, мужественного члена своего красивого мальчика.

Теперь Вера снова держала член брата во рту и работала его стволом рукой и губами. Его кожа на члене была такой влажной изо рта, что блестело, как мрамор на мокрой скульптуре в Летнем саду, после дождя.

— Боже мой, сыночек, какой у тебя красивый член, детка. Я понимаю, почему твоя младшая сестра так его любит, — едва прошептала Элеонора Сергеевна. Но ее дети были так увлечены друг другом прямо сейчас, что потребовалось бы гораздо больше, чтобы привлечь их внимание. Вера не сводила глаз с брата, пока сосала брату, давая ему понять, что вся ее любовь и внимание обращены на него. Михаил смотрел на нее с благоговением, задыхаясь и издавая мучительные стоны, от невероятного сексуального удовольствия, от влажных, сосущих губ своей сестры.

То, как Верочка стояла на коленях, с любовью обслуживая член своего брата, выглядело почти как видео с порно в Интернете. Элеонора Сергеевна иногда смотрела порно на своём смартфоне, когда ей нужно было мастурбировать, поэтому она видела достаточно примеров, но она никогда не видела, чтобы пара в порно смотрела друг на друга так, как ее сын и дочь. Их страсть друг к другу выходила далеко, за рамки простой похоти. Они были молодой влюбленной парой, юными братом и влюбленной сестрой. Клитор Элеоноры Сергеевны становился все горячее и тверже, когда она теребила его и наблюдала, за своими детьми.

— Пожалуйста, Верочка, будь осторожней, ты заставишь меня кончить, — простонал Михаил.

Верочка на короткое мгновение оторвалась, от его члена. — Хорошо. Младшей сестре нужно хорошенько выпить большой глоток жидкой любви старшего брата. Затем, так же быстро, она взяла член Михаила обратно в рот и возобновила ровный темп сосания и приглаживания ствола члена и яичек.

Распутный разговор Веры был шоком, но это заставило ее мать засунуть палец в ее перевозбужденную киску. Элеонора Сергеевна пальцем трахала свою скользкую «Любовную дырочку», наблюдая, как ее сын быстро подходит к кульминации своего оргазма. Когда он, наконец, застонал и схватил сестру, за голову, Элеонора Сергеевна поняла, что его член извергает свою порцию семени любви в рот Верочки. Она быстро протянула палец обратно к клитору и сильно и быстро нажала на кнопку, заставив себя кончить вместе, со своим стонущим сыном извергающим мощный заряд своего семени в рот сестры.

Верочка издавала приглушенные вкусные звуки вокруг извергающегося члена своего брата, принимая каждый его выстрел семени в рот, а затем в горло, как она делала это много раз раньше начиная с двенадцати лет. И не было никаких сомнений в том, сколько сексуального удовольствия она доставляла своему брату. Голова Михаила была откинута назад, когда он стонал и задыхался, держа затылок своей сестры, пока он проталкивал свой возбужденный член между ее гибкими губами.

Оргазм Элеоноры Сергеевны длился в два раза дольше, чем у ее сына, и когда он, наконец, вытащил свой мокрый от спермы и слюней член изо рта сестры, они потрясли их мать еще одной кульминацией.

— Мммм, твоя младшая сестра обожает горячую, вкусную сперму своего брата, — проворковала Верочка, глядя на Мишу и делая вид, что облизывает губы. Нигде не осталось и следа его спермы. Она проглотила её всю. В ее глазах горел огонь преданной любви, когда она смотрела на брата. Также было выражение гордости, за то, что она сделал ему минет мирового класса. Или хотя бы еще один из многих, как показалось их маме.

«Боже, Верочка, это было потрясающе, как всегда!», — сказал Михаил, переводя дыхание. — Не могу поверить, как хорошо ты можешь сосать мой член. Ты заставляешь меня чувствовать себя никем раньше. Черт, мне так повезло, что у меня есть женщина, которая может сосать член, как ты.

Верочка хихикнула, довольная комплиментом брата. Элеонора Сергеевна все еще приходила в себя после второго оргазма и изо всех сил старалась держать дверь неподвижно и не издавать ни звука. Но направление разговора ее детей делало это все более и более трудным.

«Ну, они не зря называли меня королевой минета в школе с двенадцати лет!», — похвасталась она.

Элеонора Сергеевна обнаружила, что ее дочь ведет совершенно другую жизнь, чем она думала. Якобы застенчивая девушка с низкой самооценкой сосала неизвестно сколько членов с двенадцати лет, прежде чем, наконец, отсосала у собственного брата.

— Но это все в прошлом, верно, детка? — сказал Михаил, ведя сестру за руки. «Это только ты и я сейчас и навсегда».

— Мишенька, это все, чего я когда-либо хотела в своей жизни, — вздохнула Вера, растворяясь в объятиях брата. «И я знаю, что этот красивый член полностью мой, верно? Потому что я знаю, что у тебя была эта штука столько же раз в кисках девушек, сколько у меня во рту было членов».

Миша коротко усмехнулся. — Да, но никто не заставляет тебя чувствовать себя так, как ты, детка, сестренка. Кроме того, вся эта влюбленность заставляет тебя чувствовать себя по-другому. Я не хочу смотреть вниз и видеть чье-либо лицо, кроме твоего, когда мне отсасывают член.

— Ты уверен, что не против быть с девушкой, которая отсосала действительно много членов в своей жизни с двенадцатилетнего возраста?

«Это делает тебя еще более особенной, что ты выбрала меня», — сказал он ей.

— Господи, Мишка, я так тебя люблю!

«Я тоже люблю тебя, сестренка».

Они долго целовались и проводили руками, по телу друг друга, прежде чем Вера задала еще один вопрос, который ошеломил их подслушивающую мать.

— Миша? Ты скучаешь по тому, как Борька или Роман твои друзья сосут твой член? Я знаю, что они оба делали это для тебя много раз. И, может быть, ты тоже скучаешь по тому, чтобы отсосать их члены, потому что я знаю, как это хорошо, когда ты берешь в рот хороший твердый член.

Она закончила быстрым хихиканьем, но ее вопрос был серьезным. Элеонора Сергеевна перестала дышать, ожидая, что скажет ее сын. Тот факт, что он занимался оральным сексом с другими парнями его возраста, парнями, которых она знала с детства, было последним, чего она ожидала услышать. Она узнавала о своем сыне столько же, сколько и о своей дочери, и мысль о том, как ее великолепный сын сосет члены у своих друзей, заставляла ее киску бурлить, от ощущений.

«Я же говорил тебе сестренка, что мне больше никто не нужен, кроме тебя», — сказал Михаил. «И я имел это в виду. С парнями тоже было весело, но теперь я со своей женщиной, и я полностью твой и больше эксперименты с мужчинами, я прекратил раз и навсегда в своей жизни!».

— Любимый мой! Вера прижалась головой к груди брата, пока они нежно сжимали задницу друг друга. После короткого молчания Вера сказала ему: «Думаю, было бы нормально, если бы ты сделал что-то с другой женщиной. Не думаю, что я бы завидовала женщине, как если бы это была твоя новая любовь».

«Сестрёнка, пока мы есть друг у друга, мне плевать на других женщин».

Вера молчала, еще минуту или две. Член Михаила снова начал становиться твердым, и она протянула руку между их телами, чтобы погладить его.

— Или маму, - добавила она. - Думаю, я бы не стала ревновать, если бы ты сделал что-нибудь с мамой. Кажется, что все в порядке, потому что она член семьи. Разве это не странно чтобы она ещё не твоя женщина?

Михаил слегка усмехнулся. «Да, но нет, - сказал он, — учитывая, в конце концов, нас с тобой. Но не волнуйся, это не похоже на то, что мама собирается заняться сексом со своим собственным сыном».

— Держу пари, ты был бы очень удивлен.

— Что заставляет тебя говорить такое?"

— Я знают, глупышка. Она хочет этого.

Элеонора Сергеевна снова была ошеломлена, но ее рука уже снова была в трусиках. Теперь ее способность мыслить здраво была полностью утрачена. Все, что она чувствовала, — это возбуждающий жар между ее бедер.

— Тогда ты знаешь, что я собираюсь сделать, - съязвил Михаил, подводя сестру к кровати.

Хихикая громче, чем следовало, Вера откинулась на спинку кровати, пристроив свою задницу прямо на краю. Михаил опустился на колени на ковер и приподняв медленно раздвинув ее ноги, начал вылизывать красивую лысую киску сестры. Она тут же застонала и одобрительно вздохнула.

Насколько могла видеть его мать через щель в дверном проеме, Миша был так же способен лизать киску у женщины, как его сестра - сосать мужской член. К этому времени она услышала столько шокирующей информации, что перестала пытаться ее переварить. Она просто просунула палец обратно в свою киску и наблюдала, как ее сын лижет и посасывает «Любовную дырочку» своей младшей сестры, пока сестра не застонала и не извивалась, испытав, по меньшей мере два оргазма подряд.

После этого второго оргазма сестры Миша встал и поднес свой член к мокрому влагалищу сестры. Он ввел головку, а затем медленно погрузил остальную часть своего длинного члена в дырочку влагалища Веры. Она тихо застонала, когда член ее брата постепенно заполнил её влагалище.

— Да, Мишка, да, — промурлыкала она. — Трахни меня. Трахни свою младшую сестру. Трахни свою женщину».

Михаил уперся руками в матрас, держась над ней, поставив ноги на пол. Затем он начал раскачивать свое тело взад и вперед, вгоняя свой большой, похожий на поршень член в скользкую детородную дырочку влагалища своей младшей сестры.

Элеонора Сергеевна с благоговением смотрела, как ее сын трахает ее дочь, зрелище, которое она никогда не могла себе представить. Она достаточно хорошо видела его накачивающийся член, чтобы видеть, как его плоть теперь блестела, от слоя соков Верочки. Он начал качать свой член сильнее, быстрее, заставляя сестрёнку стонать громче и глубже. Они даже не пытались больше вести себя тихо, и сильные толчки члена Михаила начинали издавать небрежные, хлюпающие звуки, когда он входил и выходил из ее скользкого влагалища.

Их мать изо всех сил старалась молчать и продолжать уделять своему клитору и дырочке влагалища одинаковое внимание. Она не могла поверить, как красиво выглядели ее собственные отпрыски, когда они соединялись, как обреченные любовники. То, как они двигались вместе, было похоже на эротический танец, сосредоточенный вокруг члена брата и киски его сестры. Их мать была потрясена смесью любви и похоти, протекавшей между ними. Ее киска начала горячо дрожать, когда она поняла, что сыну и дочери действительно суждено быть любовниками. Это делало ее грустной и радостной одновременно. Они никогда не могли признаться в своей удивительной любви кому-либо еще, но очевидно, нашли свою вторую половинку в этой суровой жизни.

— Трахни меня, братик, — прошептала Вера, задыхаясь. — Трахни моё влагалище своим огромным членом! Мм...м!

Миша застонал и трахал свою младшую сестру еще быстрее. — Вера, твоя киска кажется такой чертовски тугой! Это так приятно!».

— Вот почему, я только сосала мужские члены, до тебя, и не впускала в себя с двенадцати лет. Я хотела, чтобы «Любовная дырочка», твоей младшей сестры была такой свежей и тугой для тебя братик.

Палец Элеоноры Сергеевны яростно терся о ее покрытую соком детородную дырочку влагалища.

— Давай! — прорычал Миша. — Кончи со мной, сестрёнка! Кончи со мной сейчас!

— Да! Сделай это внутри меня, дорогой брат. Закачай свою сперму прямо в детородную дырочку младшей сестры! Вера застонала гораздо громче, чем хотела. Но теперь ни один из них даже не заметил их громкости, и сестра ворковала и стонала, когда ее тело извивалось и вертелось, от взрыва удовольствия. Миша внезапно замолчал, но его тело напряглось, и его мать могла сказать, что он дает своей сестре то, о чем она его умоляла: «Влагалище дочери, наполнялось кровосмесительной спермой брата.

Элеонора Сергеевна почувствовала, как кончает так же сильно, как и ее дети. Она не знала, как ей удалось пережить такой мощный оргазм, не издав достаточно шума, чтобы выдать себя, но когда она спустилась со своего пика, Михаил и Верочка обнимались и целовались, не обращая внимания на остальной мир.

Ошеломленная и запыхавшаяся, Элеонора Сергеевна молча закрыла дверь и на цыпочках направилась в свою комнату. Она была настолько туманна, после своих оргазмов, не говоря, уже о многих шокирующих откровениях, которые она получила услышав откровенные разговоры своих детей, что легла в постель и заснула в течение нескольких секунд. Это было слишком много пережитых потрясений, за этот день, для любой матери. Она не знала, как ночной отдых и свет следующего дня изменят это. На данный момент полное оцепенение было именно тем, что ей было нужно.

В течение следующих нескольких дней туман, над разумом Элеоноры Сергеевны отказывался рассеиваться. Небольшая проблема, с которой она столкнулась, когда ее киска намокала, когда она была рядом с сыном, только усугубилась. Теперь она знала, как он выглядел, растирая свой член между ног любящей его сестры, и он был великолепен. Она никогда не забудет потрясающее зрелище, как ее стройный сын и худенькая дочь трахаются в идеальной синхронности. Она мастурбировала при каждой возможности, доводя себя пальцами, до отчаянного оргазма, по крайней мере три или четыре раза в день, так как жаждала ощутить этот прекрасный член в своей «Любовной дырочке», в скором времени.

Как будто этого было недостаточно, она несколько раз оказывалась одна и рядом с Верой, и обнаружила, что ее киска внезапно нагревается и становится влажной рядом с ее дочерью. Элеонора Сергеевна несколько раз занималась лесбийским сексом с другими женщинами, но не считала себя активной лесбиянкой. Это было просто что-то, чем приятно наслаждаться, если это происходило случайно. И хотя она остро ценила чувственность своей дочери, не было такого, чтобы она внезапно возжелала женщину. Именно так Вера стала тем, кем ее мать хотела бы быть для своего сына, идеальным партнером, для секса.

Элеонора Сергеевна, также завидовала тому, что ее дочь нашла, чего у нее самой никогда не было, любящей родственной душе, которая также оказалась идеальным партнером, для секса. Это было похоже на, что-то, из грязной романтической истории, за исключением того, что герой и героиня были братом и сестрой. Их история не была историей любви, для массового потребления.

Между тем, матери брата и сестры приходилось менять трусики, по несколько раз в день. Она едва могла смотреть в глаза кому-либо, из своих детей и знала, что они могут сказать, что мама сильно отвлечена. Однако она не знала, понимали ли Миша и Вера, что ведут себя более скрытно, чем обычно. Или это только казалось так, потому что Элеонора Сергеевна, теперь была более бдительной?

Работа Элеоноры Сергеевны в качестве агента, по недвижимости позволяла ей гибкий график, но она все еще не знала, как дожить, до пятницы, без каких-нибудь проблем. Каждая деловая встреча, на которой она присутствовала, проходила как в тумане. Ей пришлось несколько раз показывать дома и квартиры потенциальным покупателям, и она не могла пройти через это, не представляя, как ее дети трахаются в каждой комнате её дома.

Ужин в тот вечер пятницы был тихим мероприятием, и когда они закончили, Миша помог матери помыть посуду, пока Вера была в своей комнате. Ей так много хотелось сказать ему, но она едва могла заставить себя поспевать за обычной светской беседой. Было трудно разговаривать, когда твоя киска горела и капала на трусики, но она хотела, чтобы и Михаил, и Верочка знали, что их мать знает об их сексуальных отношениях.

После того, как они закончили мыть посуду, Михаил крепко обнял маму и сказал ей, что ужин приготовленный ею был восхитительным.

— Спасибо, детка, — рассеянно сказала она, обнимая его в ответ, пока ее разум воспроизводил вид его члена, входящего во влагалище сестры.

«Итак, что будем делать мама, обычный пятничный семейный вечер просмотра кинофильма?»

— Конечно, милый. Звучит неплохо».

«Ты в порядке, мама? Ты не совсем похожа на себя.

«Я в порядке. Просто, э-э-э, я не знаю, просто много работы навалилось на работе, наверное.

«Мама, ты всегда слишком много работаешь. Обещай мне, что ты возьмешь отпуск на всю неделю, не выходишь в интернет по работе, и просто проведешь со мной и Верой всю неделю. Ничего, кроме семьи».

Фраза «Ничего, кроме семьи» пришлась, по душе его матери. Она изо всех сил старалась улыбнуться ему, но ее клитор безумно пульсировал.

«Я бы больше ничего не хотела», — выдавила она, задаваясь вопросом, не уловил ли сын выражение нужды в глазах своей матери.

«Потрясающе», — сказал он с усмешкой.

Они держались в объятиях дольше, чем обычно, и руки Михаила скользнули к основанию позвоночника его матери, паря прямо над ее набухшей задницей. Киска Элеоноры Сергеевны болела, до тех пор, пока у нее почти не закружилась голова. Она опустила руки на спину сына и случайно положила руки прямо на его задницу. Ее сердце бешено колотилось, когда она ждала его реакции. Его улыбка стала только шире.

«Разве ты не предпочел бы провести пятничный вечер с какой-нибудь горячей девушкой?» — спросила она, проверяя его.

— Нет, мама. Зачем мне это, когда ты и Верочка самые красивые девушки, которых я знаю».

— О, мой мальчик, — вздохнула она более задумчиво, чем хотела.

Михаил позволил своей руке провести, по заднице матери. «У нас будет лучшая ночь прямо здесь, дома. Ничего, кроме семьи», — снова сказал он.

«Это звучит, как-то... интригующе, — вздохнула Элеонора Сергеевна.

— Ты и Вера особенные женщины, — прошептал он, коснувшись губами ее уха.

К тому времени, когда он отпустил ее и вышел, из кухни, трусики Элеоноры Сергеевны были мокрыми, от соков. Она умирала, от желания потрогать пальцами свой пульсирующий клитор, но оба ребенка теперь были дома, и она не думала, что у нее будет какое-то уединение. Она услышала, как они по очереди разговаривают в ванной, и пошла в свою комнату, чтобы переодеться, для семейного вечера дома.

В своей комнате Элеонора Сергеевна разделась, надела свежие трусики, а затем мужскую длинную рубашку сына, которая ей нравилась, для сна. Она демонстрировала ее ноги и бедра, и сегодня вечером, после встречи на кухне с сыном, она оставила переднюю часть рубашки расстегнутой достаточно низко, чтобы показать больше, чем обычно, свои большие груди. Она пошла в гостиную и стала ждать, когда дети присоединятся к ней на просмотр кинофильма.

У Верочки было несколько изношенных футболок ее брата, которые она любила использовать в качестве ночных рубашек, и сегодня вечером она надела поношенную белую футболку вместе с черными трусиками. Ее брат был одет в трусы и короткую футболку, которая не доходила, до начала трусов.

Элеонора Сергеевна села на диван, Михаил сел рядом с ней, а Вера села, по другую сторону, от него напротив матери. Их мать заметила, как Вера уютно прижалась к брату. В этом не было ничего необычного, но теперь казалось, что каждый взгляд и жест приобретают новый смысл. Элеонора Сергеевна с любопытством посмотрела на Мишу, давая ему понять, что заметила, насколько близки он и его сестра. Он просто улыбнулся и, обхватив сестру правой рукой, повернулся и обнял мать левой.

Ей должно было признать, что ей было приятно быть на руках у сына. У ее киски была такая же чрезмерная реакция, которую она чувствовала в последнее время, но она наклонилась к теплу тела Миши и поддалась этому ощущению. Вера смотрела на экран телевизора, пока щелкала пультом в поисках чего-нибудь, для просмотра, но Элеонора Сергеевна продолжала поглядывать на выпуклость на трусах сына. Свободная рука его сестры лежала на его ноге в паре сантиметров, от его промежности. Их мать была уверена, что Верочка положила бы руку прямо на выпуклость брата, если бы они остались одни.

«Вот, это вроде неплохой фильм», — сказала Вера, остановившись на фильме с любовной историей, которая сопровождалась предупреждением, о множестве сексуальных сцен в фильме.

— Конечно, выглядит неплохой фильм наверно, — согласилась Элеонора Сергеевна, задаваясь вопросом, каково будет смотреть фильм с таким количеством секса вместе с сыном и дочерью. Но после того, как она увидела, как они вдвоем занимаются не только страстными поцелуями, но и горячим сексом, казалось, что просмотр сексуального фильма — это не то, о чем стоит думать дважды. С другой стороны, смотреть на что-либо, связанное с сексом, прижимаясь к сыну, было опасно возбуждающим. Элеонора Сергеевна позволила своей руке переместиться на ногу сына прямо на том же уровне, где его сестра касалась другой стороны.

Выпуклость на трусах Миши выглядела так, как будто она становилась все больше. Элеонора Сергеевна случайно взглянула, обратив внимание на то, как его член оказался прямо между руками сестры и её. Она подняла глаза и увидела, что Верочка поймала ее взгляд. Дочь покраснела, но также улыбнулась, а затем снова повернулась лицом к экрану телевизора.

Фильм занял менее десяти минут, прежде чем появилась первая сцена обнажения. Исполнительница главной роли была блондинкой и очень грудастой, а исполнитель главной роли жадно ощупывал ее сиськи, крутя ее соски, пока они страстно целовались.

— Ого, у нее действительно большие сиськи, — хихикнула Вера. — Я знаю, тебе нравится такие, Мишка.

«Это, э-э, интересно», — застенчиво сказал ее брат.

Вера хихикнула. «Ты всегда думаешь, что — это «Интересно».

Элеонора Сергеевна заметила, что ее дочь теперь слегка потирает верхнюю часть бедра брата, почти касаясь растущей выпуклости его члена через трусы. Поддразнивание Веры явно заставляло член ее брата набухать больше, чем раньше.

Михаил усмехнулся непристойной шутке сестры, но не стал с ней спорить. «Что я могу сказать? Я мужчина. Мы как бы запрограммированы на то, чтобы любить женщин».

Это даже заставило Элеонору Сергеевну хихикать вместе с дочерью. Но затем они вместе наблюдали, за этой эротической сценой в фильме. Единственным звуком в комнате были стоны персонажей фильма.

— Она похожа на маму, тебе не кажется? — спросила Вера минуту спустя.

— Немного, наверное, — ответил Миша.

«Конечно, она любит. Горячо выглядящая блондинка. Убийственное тело с огромными сиськами. Это прямо, как наша мама!».

— Вера! — удивленно воскликнула Элеонора Сергеевна. «Большинство девочек так не говорят о своих матерях. Особенно с их братом в комнате».

Вера хихикнула так же, как она всегда хихикала, когда делала что-то непослушное. Элеонора Сергеевна, также заметила, что ее дочь теперь трет член брата, через его трусы. Его член быстро становился длиннее и толще, растягивая трусы. Соски Элеонора Сергеевна были уже твердыми, а ее киска сжималась, от прилива тепла.

«Да, но это правда. И Миша тоже так думает. Просто спроси его мама».

Затем Элеонора Сергеевна вопросительно посмотрела на сына. Миша, уже начинал выглядеть немного нервозным от того, как его сестра нагло потирала его полностью возбужденный член прямо на глазах у их матери. Но ему удалось виновато улыбнуться.

— Она права, мама. Я действительно думаю, что ты очень сексуальная женщина. И у тебя потрясающие сиськи. Я смотрю на них гораздо больше, чем ты думаешь. Во всяком случае, я думаю, ты намного сексуальнее мама, чем та женщина в фильме.

Элеонора Сергеевна потеряла дар речи. Вера выглядела довольной собой, когда она гордо массировала член своего брата.

— Мама, тебе следует расстегнуть рубашку, до конца и позволить нам по-настоящему увидеть твои красивые большие груди. Ты все равно мало что покрываешь рубашкой мамочка», — сказала Вера.

Элеонора Сергеевна покраснела. Дочь была права. Она специально оставила рубашку расстегнутой, чтобы Миша мог видеть столько ее сисек, сколько она осмеливалась позволить ему видеть. Но теперь, ее дочь говорила, что она должна просто выпустить свои сиськи на показ. И с сексуальными стонами, которые доносились из фильма, не говоря уже о том, как Верочка щупала твердый член своего брата, ее предложение на самом деле имело смысл.

Элеонора Сергеевна явно посмотрела на руку Верочки на члене брата. Затем она посмотрела на сына.

— Хочешь посмотреть на мамины сиськи, дорогой мой мальчик?

«Да, мама. Мне бы это понравилось я думаю».

«Знаете, мы не должны делать такие вещи», — сказала Элеонора Сергеевна, медленно расстегивая последние оставшиеся пуговицы на рубашке.

«Есть много вещей, которые мы не должны делать мамочка», — ответила ее дочь. «Но это не всегда нас останавливает.

Тяжелые сиськи Элеоноры Сергеевны, теперь были полностью обнажены, и ее дети оба смотрели на них открыто. Но она была слишком шокирована, чтобы заметить, насколько она была открыта. Она не могла поверить, что ее дети знали, что она шпионила, за их сексом.

«Вы знали, что я подсматривала за вами?» — спросила она, не зная, что еще сказать.

«Да, мама», — ответил Михаил.

«Почему ты ничего не сказала? Вы просто... продолжали свою секс? Элеонора Сергеевна была только-что ошеломлена тем, что ее раскрыли. Это никак не повлияло на жжение в ее киске. Затем Миша вытащил руку из обхвата Веры и потянулся, чтобы начать исследовать обнаженные сиськи своей матери. Тот самый мальчик, который давал ей мокрую киску, просто находясь рядом. Теперь он смело исследовал теплую шелковистость ее больших кувшинов, в то время как его младшая сестра наблюдала за этим и продолжала тереть его член через трусы. Просто почувствовав его руку на своих сиськах, ей захотелось закричать от такого крутого поворота в её жизни.

— Мы хотели, чтобы ты знала о нас, мама. На этот раз ответила Вера. «Миша и я влюблены. Теперь мы пара, и мы не хотим держать это в секрете, от тебя мамочка!».

Элеонора Сергеевна слегка застонала, когда Миша пощупал один из ее сосков. «Но это так неправильно дети», — заявила она.

— Это правда, мама, — сказал Михаил. «Это инцест, и это против всех правил. И это было так неправильно, когда ты засовывала руку в трусики и ласкала себя пальцами все время, пока смотрела на нас. Ты продолжала продолжать, пока не увидела, как я закачиваю свою сперму внутрь «Любовной дырочки», своей сестры.

— Миша, — прошептала Вера.

Затем Михаил повернул голову и поцеловал сестру в губы прямо на глазах у их матери. Это был глубокий, любящий поцелуй души, где их языки играли вместе в танце потребности. Но рука Михаила продолжала двигаться взад и вперед по сиськам матери, лаская ее упругие шары и дразня ее соски кончиками пальцев.

Элеонора Сергеевна была настолько ошеломлена наглым поведением своих детей, что едва могла говорить. Но в то же время она в полной мере понимала их любовь друг к другу. В последние недели ее собственная любовь к сыну переросла в сексуальную. Она чувствовала бы себя лицемеркой, если бы испытывала к дочери те же чувства. Элеонора Сергеевна не могла сказать себе, что это нормально, потому что она никогда не действовала, под влиянием этих чувств, как Миша и Вера, потому что теперь, когда ее сын держал руку на ее теле, его мать хотела только большего. Но ее сын и дочь, очевидно, задумались, об этом моменте, поэтому она сдержалась, чтобы посмотреть, что они будут делать.

Миша и Вера закончили свой горячий поцелуй. Не было никаких сомнений в том, как они целовались и смотрели друг на друга. Как и они двое, она знала, что это неправильно, но ей было все равно.

«Поцелуй маму сейчас», — сказала Вера брату.

Михаил повернулся к матери. Они на мгновение остановились, чтобы посмотреть друг на друга. Рука Миши все еще ласкала сиську матери. Затем Вера начал стягивать с него трусы. Он приподнял свою задницу, от дивана достаточно долго, чтобы она могла стянуть их вниз, а затем снять совсем. Вера хихикнула, увидев широко раскрытые глаза матери, увидев, как ее дочь берет большой обнаженный член сына в руку и начинает гладить.

Следующее, что Элеонора Сергеевна поняла, это то, что сын крепко поцеловал ее, просунув свой язык между ее губ. Чувствуя, как язык сына кружится у нее во рту вместе с его рукой, разминающей ее полные, чувствительные сиськи, у неё закружилась голова, от возбуждения. Зная, что её дочь, только что погладила член, её сына, по другую сторону, ее клитор за пульсировал так, как она никогда раньше не чувствовала.

Элеонора Сергеевна чувствовала любовь сына в его голодном поцелуе. Она знала, что он влюблен в свою сестру, но теперь она видела, что он тоже влюблен и в нее. Ее сын был влюблен в двух женщин, которые любили его так же сильно. Он был влюблен в двух самых близких членов своей семьи.

Пока они целовались, Михаил, еще некоторое время ласкал сиськи своей матери, но вскоре его рука скользнула между ее ног. Она сдвинулась, чтобы раздвинуть бедра и позволить ему поиграть с ее киской, через трусики.

— Эти трусики уже промокли, — вопросительно сказала Верочка, очевидно, наблюдая, как ее брат трет через них «Любовную дырочку», их матери.

— Мм...м, — простонал Михаил в рот матери.

Элеонора Сергеевна не могла не задаться вопросом, стонет ли он больше, от поцелуев ее или от того, что его сестра гладит его член. Она тянулась к его яйцам, лаская их, в то время как ее дочь продолжала гладить его член. Миша наконец прервал поцелуй, чтобы просто иметь возможность дышать.

«Боже, это потрясающе», — сказал он.

«И ты удивительно твердый», — объявила его сестра.

Элеонора Сергеевна наблюдала, за ними в оцепенении, в то время как Миша продолжал дразнить ее киску через трусики. Ей удалось сбросить рубашку, что вызвало у нее яркий одобрительный взгляд сына.

— Господи, как бы мне хотелось иметь сиськи, как у мамы, — надулась Вера.

«Детка, не все большие сиськи красивые, и не все красивые сиськи большие», — сказал Михаил.

Элеонора Сергеевна была впечатлена сыном и не могла не улыбнуться. Он повернулся к сестре и стянул с нее топ, оставив ее полуобнаженной с торчащими маленькими сиськами.

— Девочка моя, у тебя красивые сиськи, — вздохнула Элеонора Сергеевна. — Неудивительно, что твой брат их так любит.

Вера была довольна, но Миша снова начал целовать ее и ощупывать ее маленькие сисечки обеими руками. Она все еще держала его член, но теперь рука ее матери исследовала его ствол и скользила по руке Веры. Она опустила руку вниз, чтобы погладить яйца брата и дать матери возможность коснуться его жесткого стержня. Миша застонал в рот своей сестре, в то время как две самые важные женщины в его жизни ласкали его член и яйца одновременно.

Пульс Элеоноры Сергеевны учащенно бился, от волнения. Она не могла поверить, что сидит на диване в гостиной в одних трусиках, а ее рука исследует ощущение члена сына, или что ее рука продолжает тереться о руку дочери, пока они обе чувствуют его красиво набухшую мужскую плоть. Вскоре Миша поцеловал шею сестры, пока его губы не оказались на ее груди, осыпая поцелуями повсюду ее тело. Обхватив руками изящные пухлые маленькие Веры, Миша продолжил целовать и сосать каждый из сосков сестры, по очереди. Она сильно застонала и встретилась взглядом с глазами матери.

Когда мать и дочь встретились взглядами, между ними воцарилось молчаливое взаимопонимание. Это было самое близкое к телепатии нечто из того, что Элеонора Сергеевна, когда-либо испытывала. Он показал связь матери и дочери, но вдобавок всего он показал связь двух женщин, влюбленных в одного и того же мужчину. Элеонора Сергеевна и Верочка всегда любили друг друга так же сильно, как мать и дочь, но теперь между ними существовала близость, с которой невозможно было сравниться. Как матери и дочери, им никогда не придется соперничать, за мужчину, которого они любили и жаждали между своих ног.

Теперь в комнате было больше стонов и вздохов, от возбужденной семьи из трех человек, чем в фильме, который все еще шел на заднем плане. Но теперь, когда эрегированный член Миши был выставлен на всеобщее обозрение, сюжет в фильме транслирующейся, по телевизору начал бледнеть, по сравнению, что происходило с теми, кто ранее пытался посмотреть его.

Все еще обращая внимание на маленькие упругие сиськи своей сестры, Михаил просунул руку между ее бедер и начал тереть ее киску через тонкие трусики. Верочка застонала от жара и начала прижиматься к руке брата. Элеонора Сергеевна чувствовала горячую пульсацию в члене сына.

Вера повернулась и подняла задницу с дивана, чтобы стянуть трусики. И она хихикнула, увидев удивленный взгляд своей матери. Но затем она села на подлокотник дивана, поставив одну ногу на спинку, а другую на пол. Ее мокрая, киска была полностью открыта. Миша сделал паузу, чтобы стянуть футболку, затем наклонился и начал целовать бедра и холмик своей сестры. Вера погладила затылок брата, пока он постепенно сосредотачивался на покрытой соками половой щели между ее бедрами. Вера тихо застонала, когда Миша начал лизать ее «Любовную дырочку».

Элеонора Сергеевна с благоговением наблюдала, все еще поглаживая член сына, наблюдая, как его язык скользит вверх и вниз, по половой щели Верочки и поочередно погружается в неё. Это был целый мир, далекий, от шпионажа, через щель в двери комнаты дочери. Теперь она не просто смотрела. С большим членом Михаила, пульсирующим в ее руке, она была частью этого, частью их любви.

Она встала, чтобы спустить трусики вниз, по ногам. Она осознавала, что ее дочь смотрит на ее такую же лысую киску, но Вера была еще больше в оцепенении, когда язык ее брата ласкал и щелкал, по всей ее сочащейся киске. Затем мать опустилась на колени на ковре прямо между ног сына. Она взяла его член обратно в свою руку и начала лизать всю головку его члена. Он издал тихий звук одобрения, продолжая двигать губами и языком по половой щели сестры.

Не слыша ничего, кроме стонов и вздохов в течение последних пятнадцати минут, Верочка нарушила молчание.

— Боже мой, это так горячо видеть, как мама сосет этот член, — сказала она. Она задыхалась, пока Миша продолжал лизать ее киску, несмотря на то, что его мать брала головку его члена в свой рот.

— Сделай это, мамочка, — подбодрила Вера грудастую не совсем старую маму. «Соси член Мишкин. Он настолько вкусный, что я знаю, что тебе это нравится. Покажи нам, какая ты горячая, возбужденная мамочка».

Это напомнило матери, что дочь была свидетельницей её первого, сосания члена сына, о котором она мечтала неделями. Теперь она была в этом состоянии и чувствовала себя воодушевленной, чтобы сосать член своего мальчика, как можно лучше. Она качала рукой и ртом вверх и вниз, по его толстому члену, громко хлюпая, когда ее влажные губы ходили взад и вперед, по гребню головки члена сына.

Верочка стонала громче, чем когда-либо, когда ее брат теперь сосал ее клитор, погружая пару пальцев в ее дырочку. Их мать наблюдала, как он доводит её девочку пальцами, до дрожащей кульминации оргазма, пока она неуклонно сосет его твердый член. Элеонора Сергеевна остановилась в сосании и просто держалась за член Миши, наблюдая, как ее дочь дрожит и визжит, во время оргазма.

Из влагалища Элеоноры Сергеевны капало возбуждение. Огромная эрекция Миши стояла вертикально в ее руке всего в нескольких сантиметрах от ее лица, и она точно знала, что ей нужно. Она знала, что это ужасно неправильно, но почему-то это только заставляло ее хотеть этого еще больше. Это не остановило ее дочь, так почему же это должно ее остановить?

Элеонора Сергеевна встала, а затем оседлала бедра сына, положив колени на диван. Она бросила взгляд на Веру, которая понимающе улыбнулась в ответ. Затем дочь наклонилась и удержала член своего брата на месте, в то время как Элеонора Сергеевна глубоко вздохнула и начала опускать свою киску на его член.

— А...а, — прохрипела мать. «Я не могу поверить, как сильно я в этом нуждаюсь. Детка, о боже, твой, член так хорош».

Вскоре Элеонора Сергеевна была полностью насажена на шест удовольствия своего сына. Он пристально смотрел на нее, его глаза горели любовью и потребностью, в то время, как его руки обхватывали тяжелые сиськи матери и разминали их. Она начала скакать на его члене, ошеломленная прекрасным ощущением, его твердого члена, трущегося, о внутренние стенки ее влагалища.

«Это так хорошо, малыш», — проворковала Элеонора Сергеевна. «Такой большой, такой твердый».

«Похоже, сестре придется начать делить тебя с мамой», — сказала Вера, надув губы, вставая, чтобы встать позади их матери.

Вера переняла ласкать сиськи Элеоноры Сергеевны от ее брата. Миша откинулся на спинку дивана и с трепетом наблюдал, как его младшая сестра разминает и ласкает полные сиськи их матери, уделяя каждому из твердых сосков много внимания. Элеонора Сергеевна становилась все более и более задыхающейся, когда она поднималась и опускалась на твердый член своего сына. Миша начал толкаться вверх, встречая скрежещущие бедра своей матери.

— Вот и все, мамочка, — проворковала Вера на ухо матери. — Сожми этот член в своей киске. Разве это не так приятно? Это нормально делиться, если это только мы. Ты знаешь, Мишка так сильно любит нас обеих!».

Элеонора Сергеевна, только пробормотала и застонала в ответ. Никогда раньше она не прикасалась, так дерзко, со стороны другой женщины, но то, что она была ее дочерью, делало ее более знакомой и очень приятной. Дерзкие маленькие сиськи дочери были прижаты к спине матери, а затем она опустила одну руку на киску своей матери и начала массировать её клитор, пока она скакала на члене Миши все сильнее и быстрее. В то же время Элеонора Сергеевна почувствовала, как другая рука Верочки скользит между ее половинок задницы, а палец дочери ищет тугую дырку заднего прохода ее матери.

Элеонора Сергеевна перестала двигаться, чувствуя, как палец дочери входит в ее задний проход. Она смотрела на своего улыбающегося сына, его пульсирующий член все еще был погружен в ее влагалище.

— Боже мой, мамочка, — вздохнула Вера, — я чувствую Мишкин член внутри тебя. Господи, это потрясающе!.

Затем Михаил начал двигать своим членом. Киска его матери была горячей, тугой и скользкой, но теперь усилилось давление пальца её дочери, дразнящею член брата, через тонкую мембрану, разделяющую две «Любовные дырки». Он возобновил накачивать свой член в мамино влагалище жесткими, нетерпеливыми толчками, пока она стояла неподвижно, слабо издавая тихие стоны, пока ее сын и дочь работали над тем, чтобы доставить удовольствие ее дырочкам и клитору.

Мало того, что большой член ее сына пульсировал и проникал в ее влагалище, но и когда Верочка одновременно ласкала пальцами ее задний проход и клитор, Элеонора Сергеевна летала в облаке похотливого наслаждения. Казалось, что каждая клетка ее тела светится электричеством. Ей всегда нравилось, когда любовник был достаточно смелым, чтобы лизать ее задницу, но у нее никогда не было там ни пальца, ни члена. Палец Верочки был как раз подходящего размера, и когда обе ее дырочки гладили в тандеме, она была на небесах, от получаемого удовольствия.

Когда Элеонора Сергеевна начала кончать, казалось, что она никогда не остановится. Ее тело сотрясалось, от трех последовательных взрывов удовольствия, в то время, как ее сын и дочь продолжали свою стимуляцию. Миша снова крепко обхватил ее сиськи руками, и она не могла поверить, каково это — иметь так много рук, по всему телу одновременно. Ее разум стал совершенно неуправляемым, когда сексуальное наслаждение пронзило ее. Единственное, что вернуло ее к реальности, это когда Миша произнёс, что собирается кончить. Она закричала в предвкушении собственного сына, который вот-вот наполнит ее влагалище струями теплого мальчишеского семени.

— Сделай это, малыш! Кончите в горячую киску мамочки! Наполни ее влагалище так же, как ты делаешь это для меня, братик! — воскликнула Вера.

Затем Миша застонал и напрягся, кончая порцию спермы глубоко в киску своей матери. Элеонора Сергеевна была ошеломлена, когда почувствовала, как очередной оргазм захватил ее штурмом. Верочка не переставала тереть клитор матери или теребить пальцами ее задний проход, пока Элеонора Сергеевна не рухнула на голого сына и замера, чтобы отдышаться.

«Это было так круто», — сказала Вера, садясь рядом с мамой и братом.

— Мальчик мой, — прошептала Элеонора Сергеевна ложа голову на плечо Миши.

«Я люблю тебя, мамочка!», — сказал он, поглаживая ее шелковистые темные волосы. — И я тоже люблю тебя мамочка, — Верочка.

Миша притянул Веру к себе и крепко поцеловал ее, а затем поцеловал свою мать. Элеонора Сергеевна была удивлена, когда дочь поцеловала ее так же глубоко, как только что поцеловал ее сын. Они обменялись еще многими поцелуями, пока член Миши, наконец, расслабился до такой степени, что выскользнул, из «Любовной дырочки», его матери.

Элеонора Сергеевна наконец отодвинулась в сторону, откинувшись на противоположную спинку дивана, ее пышные сиськи лишь слегка наклонились в стороны, в то время как ее раздвинутые ноги демонстрировали ее недавно трахнутую, наполненную спермой киску. Она поняла, что ее сын и дочь могут видеть, как излишки спермы стекают по ее половой щели, но в сложившихся обстоятельствах вряд ли это казалось чем-то, о чем стоит думать дважды. Во всяком случае, ей нравилась мысль о том, что им нравится то, что они видят.

«Теперь только я и мама, верно? Больше никого не будет?» — спросила Вера у брата с обеспокоенным видом.

— Никогда, детка, — сказал Миша, целуя ее, как преданный любовник, которым он уже стал. «Вы единственные две женщины, которых я когда-либо мог бы любить так сильно».

Элеонора Сергеевна улыбнулась. Она была счастлива быть включенной в идею Верочки о верных отношениях, наполненных любовью и неутолимой похотью между всеми ими. О чем еще она могла думать после того, как кончала сильнее и чаще, чем когда-либо в своей жизни?

— Мм...м, — промурлыкала Вера, наклоняясь и беря член брата в рот. Она терпеливо отсосала его, а затем слизала все соки, которые все еще капали на его яйца. — Маме нравится твой член, братик.

Затем Вера подползла к своей матери, легла поперек Миши, уткнувшись лицом в киску своей матери.

— Мне тоже нужно попробовать Мишкину сперму, мама, — сказала Вера. «И все это в твоем влагалище. Ты же не будешь возражать мамочка, если я вылижу столько, сколько смогу, не так ли?

Элеонора Сергеевна улыбнулась дочери и раздвинула свою киску пальцами. «Мамочка никогда не жалуется, что ее киску едят, малышка».

Вера хихикнула. — Как мать, как дочь, — сказала она, прежде чем начать лизать половую щель матери. Элеонора Сергеевна застонала, с благоговением наблюдая за дочерью, а затем посмотрела вниз и увидела, как Миша ласкает пальцами задницу и киску своей сестры. Вскоре Миша выскользнул, из-под тела сестры и опустился на колени на другом конце дивана. Его мать была так впечатлена, увидев, что его член снова стал твердым. Он потянул бедра сестры вверх, чтобы дать ему достаточно хороший угол, чтобы погрузить свой член в ее киску сзади.

Миша продолжал трахать Веру, пока она жадно ласкала и сосала киску своей матери. Когда они приходили снова, они взрывались, как ряд домино. Сначала Элеонора Сергеевна, затем Верочка, и наконец, Миша влил, еще одну порцию спермы в «Любовную дырочку», своей сестры.

«Хорошо, что он молод, — тихо сказала себе Элеонора Сергеевна, — у него есть две женщины, которые его любят, и у них обеих есть голодные киски, нуждающиеся в его члене и сперме. И никто из нас, никогда никуда, не уйдет, из нашей нетрадиционной семьи, полной взаимной любви друг к другу...