Меня зовут Максим. Сегодня мой выпускной — день, которого я, очень долго, чтобы наконец-то распрощаться со школой и шагнуть во взрослую жизнь, полную неизвестности и приключений. Зал был украшен с размахом: разноцветные гирлянды спускались с потолка, переливаясь в свете ламп, столы ломились от закусок — от изысканных канапе с икрой и красной рыбой до свежих фруктов, салатов и сладостей, которые манили ароматом ванили и шоколада. В воздухе витал смесь запахов — свежесрезанных цветов, лёгкого алкогольного перегара от родителей, которые уже начали праздновать, и возбуждённого пота от нервов выпускников. Музыка лилась из колонок — сначала классическая, для официальной части, чтобы создать торжественную атмосферу, а затем сменилась на что-то более ритмичное, когда банкет официально стартовал. Я стоял у стены с друзьями — Сашей, Димой, Костей, Лёхой и Петей, — обсуждая, куда рванём этим летом, с пластиковыми стаканами в руках, полными газировки с лимоном, пока взрослые потягивали шампанское из настоящих бокалов. Я чувствовал себя на вершине мира, смеясь над шутками Саши о том, как мы завоюем университет, пока не заметил, как шум в зале вдруг стих, словно кто-то нажал на паузу в фильме.

Обернувшись, я увидел маму, Елену Викторовну, которая вошла с широкой улыбкой и букетом белых роз для меня, её каблуки тихо стучали по паркету. Её появление было как удар грома — все головы повернулись, разговоры затихли на мгновение, и даже учителя приостановились, их глаза расширились от неожиданности. Она выглядела просто ошеломляюще, как будто вышла из журнала для взрослых. На ней было облегающее синее платье с глубоким вырезом, который открывал взору её огромную грудь — я бы сказал, не меньше пятого размера, туго натягивающую тонкую ткань, так что соски чуть проступали под материей, придавая каждому её шагу эротическую, гипнотическую качку, от которой невозможно было отвести взгляд. Длинные каштановые волосы струились по плечам, слегка взъерошенные, как после страстной ночи, а юбка плотно обхватывала её сочные бёдра, подчёркивая стройные ноги в туфлях на невысоком, но изящном каблуке, который заставлял её попку покачиваться при ходьбе. В свои 43 она излучала зрелую, похотливую привлекательность, и я сразу понял, что это вызовет настоящий переполох среди моих одноклассников. Мои друзья — Саша, Дима и Костя — замерли, их глаза вылезли из орбит, челюсти отвалились, а стаканы в руках задрожали, грозя вылиться на пол. Одноклассники позади них — Влад, Серёжа, Лёха и даже обычно серьёзный Петя — начали перешёптываться, их взгляды жадно скользили по её телу, а некоторые даже толкнули друг друга локтями, не веря своим глазам, и я услышал обрывки фраз вроде “Блин, это его мать? С такими сиськами?” и “Да она огонь, братан, я бы...”.

— Макс, с выпускным, мой любимый! — сказала она, подходя ко мне и обнимая крепко, её огромные сиськи прижались ко мне, мягкие и тяжёлые, как подушки, и я почувствовал лёгкий жар в щеках, смешанный с неловкостью, зная, что все пялятся на этот контакт, особенно Саша, чьи глаза горели от зависти. — Решила поддержать своего героя и принести цветы! Ты сегодня такой взрослый, я горжусь тобой.

— Мам, ты чего так вырядилась? — пробормотал я, краснея до корней волос и пытаясь отстраниться, но она только рассмеялась, её голос был низким и слегка хриплым, что только добавило смущения, и её грудь колыхнулась от смеха, приковав ещё больше взглядов.

— Хочу, чтобы ты гордился мной, сынок! Да и повод особый, — ответила она, поправляя волосы и окидывая зал лёгким, почти вызывающим взглядом, её губы изогнулись в улыбке, которая казалась слишком соблазнительной для такого места. Её движения были плавными, а платье натягивалось на бёдрах, когда она поворачивалась, обрисовывая каждый изгиб, что заставило некоторых парней сглотнуть слюну и поправить штаны.

Я заметил, как Саша перешёптывался с Димой, их взгляды жадно скользили по её декольте, а Дима даже прищурился, будто пытался разглядеть больше, и толкнул его локтем, шепча: “Смотри, какие дыньки, чувак, я в шоке”. Костя, обычно тихий, кашлянул, прикрывая рот рукой, но его глаза остались прикованы к её груди, и я видел, как он сжал кулаки, сдерживая реакцию, его щёки покраснели. Одноклассники — Влад, Серёжа, Лёха и Петя — начали обмениваться комментариями, их шепот становился всё громче: “Блин, это что, его мать? С такими сиськами она бы в порно снималась!” и “Да у неё формы, как у милфы из видео, я бы не отказался потрогать”. Учителя тоже не остались в стороне — наш классный руководитель поправил галстук, а учительница литературы чуть дольше обычного задержалась взглядом на её фигуре, прежде чем отвернуться с лёгкой улыбкой. Мама, казалось, упивалась этим вниманием, слегка выпрямляясь, чтобы её грудь выдавалась ещё больше, и её соски стали ещё заметнее под тканью, вызывая у парней нервные смешки.

Церемония началась с торжественной речи директора, который говорил о будущем, достижениях и традициях, и мы все расселись за длинными столами, покрытыми белыми скатертями с серебряными приборами. Мама сидела рядом со мной, её плечо касалось моего, а когда она наклонялась, чтобы шепнуть что-то про мои успехи в учёбе — “Ты был лучшим, сынок, я так горжусь”, — её грудь едва не вываливалась из выреза, и я видел, как ткань натянулась, обрисовывая тёмные контуры сосков, что заставило меня сжать кулаки под столом. Саша, сидящий через проход, пялился на неё, его рука нервно теребила воротник рубашки, а Дима толкнул его локтем, шепча с ухмылкой: “Брат, смотри, как они прыгают, я бы утонул в такой”. После официальной части, когда директор вручил нам аттестаты под громкие аплодисменты и вспышки фотоаппаратов, начался банкет. Столы заполнились едой — горячие пироги с мясом, салаты с креветками, фруктовые тарелки, — заиграла живая музыка от школьного оркестра, и атмосфера стала более раскованной. Родители и учителя начали танцевать, а мы с друзьями перешли к столу с напитками, где мама уже стояла, держа бокал шампанского.

Её движения стали чуть более грациозными, а смех — глубоким и мелодичным, когда она начала болтать с учителем физкультуры, который пытался пошутить про спорт и поддержание формы — “Лена, с такой фигурой вы могли бы быть профессиональной спортсменкой”. Я заметил, как он слишком долго задержал взгляд на её груди, пока она смеялась, наклоняясь к нему, и её платье натянулось, обрисовывая соски ещё ярче, вызывая у него лёгкий румянец на щеках и нервный смешок.

— Еена Викторовна, вы просто сияете сегодня, — сказал он, его голос дрогнул, и он сделал глоток, чтобы скрыть неловкость, но его глаза вернулись к её декольте.

— Спасибо, стараюсь для сына, — ответила она, и её глаза блеснули, когда она посмотрела на него, чуть приоткрыв губы, её язык мелькнул по нижней губе, что заставило его сглотнуть.

Тем временем друзья решили подойти поближе. Саша, всегда смелый, придвинул стул и начал разговор, его голос был полон лести:

— Елена Викторовна, вы выглядите моложе нас! Как вам удаётся держать такие... аппетитные формы? — его взгляд скользил по её груди, и он лизнул губы, не скрывая интереса, его штаны чуть натянулись.

— О, это секрет, — ответила она с лёгкой насмешкой, отпивая шампанское. Её грудь приподнялась, и Саша сглотнул, явно представляя, что под платьем. Она наклонилась к нему, чтобы взять салфетку, и её декольте открылось чуть шире, давая ему возможность заглянуть на сочные полушария, и он выдохнул: “Вау”.

Дима присоединился, предлагая ей ещё один бокал:

— Давайте, отпразднуем как следует! Вы же главная милф....то есть, звезда вечера, — сказал он, его рука ненароком коснулась её запястья, когда он передавал шампанское, и он ухмыльнулся, заметив, как её кожа покрылась мурашками.

Она рассмеялась, принимая бокал, и её пальцы задержались на его руке чуть дольше, чем нужно, её ногти слегка царапнули его кожу, вызвав у него дрожь. Я смотрел, чувствуя, как напряжение нарастает внутри. Костя, решив не отставать, подошёл с другой стороны, держа в руках тарелку с канапе:

— Елена, попробуйте, это самые вкусные. Может, угостите нас своей... улыбкой? — его голос был робким, но взгляд жадным, пока он протягивал ей еду, его глаза упёрлись в её грудь, и он сжал бедра, пытаясь скрыть эрекцию.

Мама улыбнулась, её губы блестели от шампанского, и она взяла канапе, слегка касаясь его пальцев. Её грудь колыхнулась, когда она наклонилась, и Костя замер, не в силах отвести взгляд, его дыхание стало тяжёлым, и он пробормотал: “Вы... невероятны”. Влад и Серёжа, заметив это, тоже решили вмешаться. Влад принёс ей ещё шампанского, наклоняясь так, чтобы его плечо едва касалось её руки, а его взгляд скользнул по её вырезу, пока он шептал что-то про танцы: “Лена, с такой грудью вы могли бы выиграть любой конкурс”.

Серёжа предложил сфотографироваться, становясь рядом и чуть прижимаясь к ней, его рука легла на её талию, пока он снимал на телефон, и его пальцы сжали её бок, чувствуя тепло кожи через ткань.

— Елена Викторовна, давайте запечатлим момент! — сказал Серёжа, и её грудь прижалась к нему на мгновение, и я заметил, как он сжал губы, сдерживая стон, а его штаны натянулись заметно.

Лёха, не упустив шанса, подошёл с другой стороны, предлагая ей кусочек торта:

— Попробуйте, это с кремом, как раз для таких... аппетитных дам, — сказал он, его голос был полон намёка, а глаза пылали, пока он смотрел на её сиськи, и он облизнул губы, представляя крем на её коже.

Мама взяла торт, её пальцы обмакнулись в крем, и она лизнула их, медленно проводя языком по коже, её губы обхватили палец, что вызвало у Лёхи сдавленный выдох и нервный смех. Она улыбнулась, заметив его реакцию, и вытерла руку о салфетку, но её движения были медленными, почти соблазнительными, её грудь колыхнулась снова. Петя, обычно серьёзный, решил рискнуть и подошёл с комплиментом:

— У вас такие... выдающиеся достоинства, вы затмили всех мам сегодня, — сказал он, его взгляд был прикован к её груди, а голос дрожал от возбуждения, и он шагнул ближе, его бедро коснулось её ноги.

Она засмеялась, наклоняясь к нему, чтобы поблагодарить, и её декольте раскрылось ещё шире, позволяя ему заглянуть на упругие полушария, и он выдохнул: “Боже, они идеальны”. Музыка сменилась на медленный вальс, и Костя предложил:

— Елена Викторовна, может, потанцуете? Это же наш последний школьный вечер, давайте сделаем его незабываемым!

Она колебалась, но затем встала, её платье обрисовало бёдра, когда она сделала шаг, и ткань натянулась, подчёркивая каждый изгиб. Саша тут же подхватил инициативу, беря её за руку и ведя к танцполу. Её движения были плавными, грудь мягко колыхалась под платьем, а Саша держал её за талию, его пальцы спустились ниже, касаясь края её попки, и он прижал её к себе, чувствуя её тепло. Дима и Костя присоединились, окружив её, их руки осторожно скользили по её спине, плечам, иногда опускаясь чуть ниже, к бёдрам, и я видел, как Дима шепнул ей что-то на ухо, его губы почти коснулись её шеи. Я стоял у стены, наблюдая, как они улыбаются, подмигивают друг другу и явно наслаждаются моментом. Мама бросила на меня взгляд, в котором мелькнула игривость, и я увидел, как её губы приоткрылись, когда Саша притянул её ближе, его бедро прижалось к её телу, а её грудь потерлась о его рубашку.

Вечер продолжался, и подкатывание становилось всё смелее. Влад начал рассказывать ей пошлые анекдоты, наклоняясь так, чтобы его дыхание касалось её шеи, а его рука случайно легла на её колено, медленно поднимаясь выше. Серёжа предложил ещё один танец, его рука уверенно обхватила её поясницу, а пальцы сжали её ягодицы, пока они двигались, и она не отстранилась, а только улыбнулась, её бёдра покачивались в ритм. Лёха принёс ей ещё шампанского, его взгляд был прикован к её сиськам, и он сказал: “Лена, с такой грудью вы могли бы быть моделью, я бы платил, чтобы посмотреть”. Петя, осмелев, предложил тост: “За самых горячих мам на свете!”, и все засмеялись, но его глаза горели, пока он смотрел на неё. Её смех звенел, глаза блестели от шампанского и удовольствия, а платье натягивалось на её теле с каждым движением, обрисовывая тёмные контуры сосков и сочные формы. Атмосфера накалялась, и я чувствовал, как внутри растёт странное напряжение — смесь стыда, волнения и дикого возбуждения, от которого мой член напрягся в штанах. Пока всё ограничивалось флиртом, танцами и смелыми намеками, но я понимал, что вечер ещё не достиг своего предела, и это пугало меня больше всего, заставляя сердце биться чаще.