Я вернулась к остаткам коллектива, делая вид, что просто выходила подышать. Внутри все замерло, превратилось в ледяной ком. Я была абсолютно трезва, и это осознание било по вискам молотом. Трезва и абсолютно ясно понимала, что несколько минут назад я, Мария, жена Бориса, мать Алисы, изменила им обоим. Сознательно. Добровольно. С каким-то животным, неконтролируемым желанием. Я вызвала такси и молча смотрела в окно на мелькающие огни пригорода. Мир не перевернулся, не раскололся. Он просто стал другим, чужим и немного грязным. Всё происходило как в тумане, но не от алкоголя, а от шока. Шока перед самой собой.

Дома было тихо. Борис уже лежал в постели, уткнувшись в телефон. Свет от экрана освещал его располневшее, отрешенное лицо. Я пробралась в ванную, заперла дверь и, наконец, позволила себе дрожать. Руки сами потянулись к застежке бюстгальтера, к резинке трусиков. Я сняла их и увидела пятна. Белесые, засохшие следы чужой спермы на черном кружеве. Это был неоспоримый вещественный доказательство моего падения. Я смотрела на это испачканное белье, и по лицу текли горячие, бесшумные слезы. Не от раскаяния, а от ужаса перед той, кем я оказалась. Я зашла под душ. Горячие струи обжигали кожу, но не могли смыть ощущение чужих рук, чужого запаха, чужого тела внутри меня. Я намылила мочалку и терла кожу до красноты. Потом, почти неосознанно, я опустила руку ниже. Пальцы скользнули по влажной коже и легко, слишком легко, проникли внутрь. Да, я была оттрахана. Его огромный член оставил после себя память - мышечную, физиологическую. И это предательское, стыдное возбуждение, которое вспыхнуло вновь при этом прикосновении, было хуже любого упрека. Я вспомнила его тяжелое дыхание у себя за спиной, грубые руки на моих бедрах, чувство полной, безоговорочной покорности.

— Нет, - прошептала я, прислонившись лбом к прохладному кафелю. - Это неправильно. Это ужасно.

Но тело лгало. Оно помнило только оргазм, сметающий все запреты. Я надела халат и прокралась в спальню. Легла рядом с Борисом, стараясь дышать ровно. Я чувствовала свою вину как физическую тяжесть, вдавливающую меня в матрас. Он лежал сантиметрах в тридцати от меня, но пропасть между нами казалась бесконечной.

— Борис, - тихо сказала я, голос прозвучал хрипло. - Хочешь, я тебя приласкаю?

Он оторвался от телефона, удивленно поднял брови.

— Что случилось? Ты обычно никогда не начинаешь первой.

— Просто... пьяненькая, после корпоратива, - солгала я, и горький привкус вина во рту стал горше от лжи.

Моя рука скользнула под одеяло, нашла его пах. Я гладила его через ткань пижамы, чувствуя, как он постепенно наполняется кровью, становится тверже. Он стянул трусы, и я взяла его в руку. Его член был привычным, средним, знакомым до боли. Наш секс давно превратился в рутину, в одолжение с моей стороны. Я редко кончала, и он, кажется, уже перестал этого добиваться. Его обвисший живот скрывал основание, делая его визуально еще меньше. Но сейчас я хотела одного - искупить вину. Хоть как-то, хоть на минуту сблизиться с ним, чтобы заглушить внутренний голос.

Мне хватило минуты нежных, почти материнских ласк, чтобы он застонал и вздрогнул, обдав мою руку теплой жидкостью. Кончил быстро, как мальчик, почти без предварительных ласк.

— Спасибо, Маш... - пробормотал он и через пару минут уже похрапывал, повернувшись к стене.

А я лежала и смотрела в потолок. Внутри все горело. Не вина, а неудовлетворенное, разъяренное желание. Мое тело, только что пережившее землетрясение, требовало продолжения. Оно тосковало по той грубой, всепоглощающей силе, по тому чувству, когда тебя не жалеют, а берут. Уснуть удалось с трудом, под утро, и сон был тревожным, полным образов могучего тела и запаха пота, смешанного с ароматом бананов.

Утро началось с мучительного пробуждения. Алиса, уже одетая в невообразимый наряд, школьную форму с атрибутами какого-то аниме-персонажа, требовала завтрак. Борис спустился с помятым лицом, налил себе кофе и удалился в кабинет. Я делала все на автомате, бутерброды, сборы, «не опоздай», «уроки сделаешь - сообщи». Мир пытался вернуться в свою обычную колею, но я чувствовала себя пассажиром, которого выбросило на полном ходу. На работе я держалась из последних сил. Улыбка, документы, звонки, перерыв на обед с коллегами, где я болтала о пустяках. Я почти убедила себя, что вчерашнее - просто пьяный бред, случайность, которая больше не повторится. Почти.

Перед самым концом рабочего дня, когда я уже собиралась домой, почувствовала на своем плече железную хватку. Прежде чем я успела вскрикнуть, меня резко потянули вглубь склада, в лабиринт из стеллажей. Это был Хасан. В полумраке его глаза горели, как у хищника.

— Марыя, я скучал по тэбе, - его голос был тихим, но властным. - Зачэм нэ прышла?

— Хасан, прекрати, - попыталась я вырваться, но его рука была как тиски. - Это было по пьяни. Я верная жена.

— Вэрный жэна? - он рассмеялся, и его смех прозвучал грубо и цинично. «Ха-ха-ха-ха!» Он буквально протащил меня к своей коробочной «комнате». Одной рукой он прижал меня к себе, другой расстегнул ширинку. Его член, уже твердый и готовый, выпрыгнул наружу. Он взял мою руку и прижал ее к нему. Кожа была горячей, почти обжигающей, натянутой как бархат на стальном стержне.

— Он цэлый день ждал тэбя, - прошептал он, и в его голосе была не просьба, а констатация факта.

И в этот момент все мои защитные барьеры рухнули. Да, я хотела этого. Я хотела его. Эта животная, лишенная всякой романтики связь была единственным, что вырывало меня из омута серой повседневности. Я хотела отблагодарить его за это ожидание, за эту власть, которую он имел надо мной. Хасан подвел меня к низкому ящику, служившему ему табуретом. Я присела на корточки, и его член оказался прямо перед моим лицом. Он выглядел пугающе реальным, огромная, срезанная головка с большим, темным отверстием, из которого сочилась прозрачная капля смазки. Она упала мне на руку, и я почувствовала ее запах, концентрированный, мужской, возбуждающий.

Он положил свою тяжелую ладонь мне на затылок и мягко, но неумолимо направил мое лицо к себе. Я кончиком языка коснулась его головки, солоноватой на вкус. Но ему было мало ласки. Он надавил сильнее, и член начал грубо входить в мой рот, упираясь в нёбо. Мне стало больно, некомфортно, я почувствовала панику.

— Мхмхмгмммхаа... Дай я сама, - вырвалось у меня, когда я смогла отстраниться на миллиметр.

— Мне неприятно, когда ты давишь.

Он усмехнулся, слегка ослабив хватку.

— Дэлай. Харашо, Марыя.

И я начала. Сама. Сначала нерешительно, облизывая и посасывая только головку, лаская языком чувствительную уздечку. Потом, почувствовав его одобрительный стон, стала погружаться глубже, пытаясь приноровиться к его размеру, контролируя рвотный рефлекс. Я слышала его тяжелое дыхание, чувствовала, как напряглись мышцы его бедер. Я подняла на него глаза и увидела, как он смотрит на меня сверху вниз с выражением безраздельного владения. Его взгляд говорил: «Ты моя».

— Маладец, - прохрипел он. - Хароший ротик у тэбя.

Эти грубые, небрежные слова похвалы заставили меня вспыхнуть изнутри. Они значили для меня больше, чем все любовные речи Бориса за последние годы. Я с новой силой, почти с отчаянием, стала насаживать себя на него, желая угодить, желая доказать, что я и правду «харошая».

Но ему снова стало мало.

— Падажди, павэрнись, - скомандовал он.

Мое тело повиновалось без малейшего сопротивления. Я повернулась, оперлась руками о те же коробки, что и вчера. Он грубо задрал мою юбку, сдернул трусики вниз, не до конца, просто освобождая доступ. И без всяких прелюдий, одним мощным, уверенным движением вошел в меня. На этот раз не было боли, только оглушительная волна наслаждения. Мое тело, все эти часы, пока мозг пытался сопротивляться, уже приготовилось, уже жаждало этого. Я была насквозь мокрой, открытой, готовой принять его снова. Возможно, моя голова и пыталась протестовать, но мое тело жило своей отдельной, постыдной и ослепительной жизнью. Оно требовало продолжения. Так началась моя новая, двойная жизнь. Прошло две недели с того первого раза, и мой распорядок дня кардинально изменился. Утро часто начиналось с минета в его каморке, пока склад еще пуст. Обеденный перерыв превращался в быстрый, страстный секс среди запахов фруктов и пыли. А вечером, после ухода последнего сотрудника, я приходила к нему снова, и мы занимались любовью - если это можно было так назвать - уже не таясь, и я могла позволить себе стонать громче, кричать в ладонь, пока он с силой входил в меня, заставляя забыть обо всем на свете.

Я была его вещью, его послушной игрушкой. И в этом была какая-то извращенная свобода. Свобода от решений, от ответственности, от необходимости быть сильной. Я просто плыла по течению этого грубого, животного влечения. Возможно, все эти годы я жила в режиме жесткой экономии на чувствах, на страсти. И теперь накопленное десятилетиями возмещалось мне с утроенной силой. Не было места стеснению, нежным словам, долгим прелюдиям. Мы хотели друг друга - просто, прямо, физиологично. И это было шокирующе честно.

К счастью для нашей тайны, с приходом Хасана на складе стало меньше людей. Кого-то он уволил за профнепригодность, кто-то просто боялись пересекаться с этим грозным кавказцем. Он стал полновластным хозяином этих тысяч квадратных метров, а я - его потаенной наложницей.

Однажды меня вызвала начальник отдела кадров.

— Мария, ты когда отгуляешь оставшийся отпуск? У тебя накопилось порядочно дней.

— Может, деньгами дадите? - попробовала я уклониться. Мысли о неделе без работы, а значит, и без Хасана, вызывали панику.

— Нет, давай отдохни, - настаивала она. - Иначе надолго тебя не хватит. Ты вся на нервах последнее время.

Она была права. Я была на нервах. Я разрывалась между двумя мирами, и трещина проходила прямо по мне. Но отпуск означал бы полное погружение в мир Бориса, Алисы и загородной рутины, мир, который теперь казался мне пресным и безжизненным. Вечером я, собравшись с духом, спросила мужа:

— Борь, меня тут в отпуск отправили. Неделю. Как думаешь, что делать нам?

Он, не отрываясь от ноутбука, пожал плечами:

— Отдыхай. Вон, может, огородом займешься, цветы какие посадишь. Участок совсем заброшен. Или сарайчик бы какой построить, а то все на виду валяется.

Его слова стали неожиданным ответом на мои тайные терзания. Участок и правда был в запустении. А идея с сараем... она вдруг показалась гениальной. Не просто местом для хранения, а неким личным пространством, убежищем. Но я не могла построить его сама. И тут, как озарение, в голове возник образ Хасана. Его мощные руки, его умение работать.

Сердце заколотилось. Это было безумием. Пригласить любовника на территорию семьи? Но разве наша жизнь уже не была безумной?

Я взяла телефон, руки дрожали. Я сфотографировала из окна кухни тот угол участка, где мог бы стоять сарай, нашла в интернете несколько простых проектов и отправила Хаcану сообщение. Текст был сухим, деловым: «Хасан, здравствуйте. Не подскажете, может, у вас есть знакомые, кто может помочь построить такой сарай? Муж занят, а я одна не справлюсь».

Я нажала «отправить» и замерла, прислушиваясь к стуку собственного сердца. Это была не просьба о помощи. Это была зацепка, протянутая в свой собственный, порочный и такой желанный мир. Игра с огнем на территории, которая должна была быть самой безопасной. Я ждала ответа, понимая, что граница между моими двумя жизнями вот-вот рухнет окончательно.

3 часть

Обожаю вас мои "извращенцы" поставьте оценку если хотите продолжения.

А самые нетерпеливые могут прочитать третью часть на https://boosty.to/cuckoldpornstory

Не забываем про мой ТГ канал https://t.me/cuckoldpornstory