На следующее утро Артем и Женя лежали в своей кровати, сплетённые в ленивых, тёплых объятиях. Её нога была перекинута через его бедро, а он, словно младенец, ищущий утешения и подтверждения, медленно, с глубоким наслаждением сосал её грудь. Это был их ритуал — безмолвный акт единения, который без слов говорил: «Я твой. Я полностью и всецело твой».

Женя ласково перебирала пальцами его волосы, но в её голове царила холодная, выверенная ясность. Лучшего момента не будет. Пока он был так уязвим, так поглощён ею, нужно было провести очищение. Выжечь грязь последних дней.

Пока Артем увлечённо «питался» её плотью, она тихо, почти небрежно произнесла:

— Любимый, я думаю, надо избавиться от этого диска... Мне неприятна сама мысль, что они это видели. Пускай и немного.

Не выпуская сладкий, твёрдый сосок изо рта, Артем что-то пробубнил, и вибрация его голоса отозвалась приятным гулом в её груди. Смысл был ясен: «Полностью согласен».

Женя мысленно выдохнула. Первая проблема была решена. Теперь вторая, и куда более опасная.

— Дорогой, любимый мой, — её голос оставался нежным, но внутри всё сжалось в тугой комок. — Три дня назад, ну, ты был в командировке... Тут, в общем, проблема с интернетом, ну и Макс пришёл, всё починил.

Артем, не прерывая своего ритуала, лишь чуть слышно хмыкнул, продолжая смаковать её грудь.

— Ну, естественно, — продолжала она, стараясь, чтобы в голосе звучала лёгкая усмешка. — Ты знаешь, Саша тоже уезжала. Ну и я решила накормить мужика, знаю вас, без жён едите только алкоголь. — Усмешка вышла напряжённой, без веселья. — Ну и, естественно, налила ему несколько стопок. Для аппетита.

Она сделала крошечную паузу, давая ему представить эту безобидную картинку.

— Пока вешала бельё из стиралки, видимо, он пригубил ещё. — Вот он, первый уход от правды. Не могла же она рассказать, как сама, преодолевая отвращение, его споила, как грудь, которую сейчас с таким блаженством сосал муж, служила приманкой.

— Ну, я вернулась в гостиную, а он... в стельку. Еле бормочет. Я, естественно, сказала: «Ложись спать, ну куда тебя такого?».

И тут она перешла к самому критическому моменту. Её голос чуть дрогнул, будто от смущения и остаточной обиды.

— Пока я укладывала Макса... он взял, дурак, и схватил меня за грудь.

Эффект был мгновенным и оглушающим. Артем резким, почти болезненным движением оторвался от её соска, откинулся на подушку. Его глаза, секунду назад мутные от наслаждения, стали острыми и тёмными.

— Что он сделал? — его голос прозвучал низко и опасно.

Женя тут же, быстрым и ласковым движением, прикоснулась к его щеке, пытаясь смягчить удар, вернуть его в состояние уязвимости.

— Нет, Артем, нет! Он реально был в стельку! — её голос звенел искренним испугом. — Видимо, перепутал... совсем. Он утром... он утром плакал, когда я ему всё рассказала. Просил прощения. Очень просил никому не рассказывать.

Она прикрыла глаза, изображая остатки неприятного воспоминания.

— Это была пьяная дурь... Мне было даже немного больно, когда он так сделал.

Она сказала достаточно. Достаточно, чтобы объяснить возможную будущую странность в поведении Макса. Достаточно, чтобы вызвать у Артема волну защитной ярости по отношению к ней и жалости — к другу. Она представила Макса не хищником, а жалким, несчастным пьяницей, который сам не знал, что творит. И который горько раскаивается.

Теперь всё зависело от того, проглотит ли Артем эту версию. От того, удалось ли ей, немного солгав, сохранить хрупкий мир, который она так отчаянно пыталась выстроить заново.

Артем переваривал только что услышанное. Да, возможно... от Макса такое можно было ожидать. Он знал, каким беспомощным и неадекватным бывал его друг в запое. Вспомнился случай, когда после совместной пьянки Макс, уже у подъезда, начал приставать к случайной прохожей, бормоча имя Саши. Так что версия была правдоподобной.

Второй момент, который перевесил все остальные: Женя — умница. Она не стала скрывать, не оставила его в неведении. Она принесла ему эту горькую, неприятную правду, доверилась ему полностью. Это был акт высшей честности в их отношениях.

Артем взглянул в глаза жены, увидел в них след испуга и неуверенности, а затем медленно перевёл взгляд на её грудь. На ту самую, нежную и совершенную, которую он только что с таким блаженством ласкал. И в его сознании чётко щёлкнуло: Эту грудь. Эту святыню. Этот символ их близости посмел осквернить пьяный, невменяемый дурак.

Женя, пребывая в лёгком шоке от его ледяного молчания, машинально, почти рефлекторно, ткнула пальцем в правую грудь, та самая, которую схватил Макс.

Взгляд Артема был холоден и непроницаем, и Женя замерла, не зная, чего ожидать — взрыва ярости, немедленного звонка Максу, чего-то ещё...

Но Артем медленно, почти ритуально, склонил голову над её правой грудью. Его губы коснулись кожи нежно, с почти болезненной осторожностью.

— Тебя обидели, — тихо прошептал он, и в его голосе не было злости. Была какая-то первобытная, сосредоточенная нежность, смешанная с жаждой искупления. — Мою девушку обидели, обращаясь к груди шептал Артем.

И он принялся целовать её. Не с страстью любовника, а с почтением целителя, заново освящающего осквернённое место. Каждый поцелуй был словно стирающим след чужого, пьяного прикосновения. Он ласкал её языком и губами, шепча что-то несвязное, утешительное, забирая себе всю её боль, весь испуг и замещая их абсолютной, безраздельной принадлежностью ему.

В этом жесте не было ревности в её обычном, разрушительном понимании. Это была ревность-охрана, ревность-очищение. Он не злился на Макса — он был поглощён миссией вернуть своей женщине ощущение чистоты и неприкосновенности. И в этой тихой, сосредоточенной ласке Женя почувствовала нечто большее, чем страсть. Она почувствовала, что их связь, прошедшая через огонь манипуляций и грязь случайного прикосновения, стала только прочнее. Он не требовал ответа. Артем просто исцелял. И в этот момент Женя поняла, что её стратегия, её рискованная полуправда — сработала.

Женя отправилась за детьми к родителям, а Артем остался дома, решив заняться бытом. Его взгляд упал на диск, лежащий на столе. «Надо его сломать», — мысленно повторил он их общее решение. Взяв в руки холодный пластик, он почувствовал странное сопротивление. Любопытство, грязное и непреодолимое, заставило его передумать. «Один лишь раз. Просто посмотреть со стороны...»

Включив компьютер, он с лёгким трепетом вставил диск. Видео оказалось не просто чётким — оно было с кристальным звуком. Все их стоны, шёпот, скрип кожи — всё это обрушилось на него, на мгновение вернув в ту самую комнату отдыха. Он смотрел на экран как заворожённый, видя, как его жена, его Женя, изящно и страстно движется на члене. Это было странно, порочно и невероятно возбуждающе. Закрыв глаза, он погрузился в воспоминания, наслаждаясь ими.

Видео закончилось. В комнате повисла тишина. И вдруг...

Отчётливо, громко, из колонок донёсся женский стон. Чужой.

Артем резко открыл глаза. На экране — та же комната отдыха, тот же диван. Но на нём была не Женя. Голая Александра, раскинувшись, ласкала себя, её пальцы скользили между ног. Её стоны, сначала тихие, нарастали, переходя в откровенные, театральные крики. И сквозь них прорвались слова, от которых кровь застыла в жилах:

— Артем... да, любимый... трахни меня... кончи в меня!

Молния ударила в мозг. Артем, не веря своим глазам и ушам, вскочил, будто его ударило током. Он резко выдернул диск из привода, швырнув его на стол, как раскалённый уголь.

— Что это, блять, было?! — его голос прорвался сквозь тишину квартиры, хриплый от ярости и шока.

Он представил, как это увидела бы Женя. Её лицо, её боль, её вопрос: «Артем, любимый, кончи в меня?» Слова, которые он слышал только от неё, теперь принадлежали другой, были подброшены ему как грязная насмешка.

— Да что тут за хуйня происходит?!

В его голове не осталось места для сомнений, для анализа. Была только бешеная, всепоглощающая ярость. Он схватил диск, не думая ни о чём, кроме одной цели. Выбежал из дома и сел в машину, сжимая руль так, что кости белели. Единственной мыслью, пульсирующей в висках, была дорога к дому Макса и Саши. К логову лжи, которая только что обрушила его мир.

Дверь открыла Саша. На ней был лишь прозрачный шёлковый халат, под которым не оставалось места для фантазий, но Артем был слеп к этому. Его взгляд пылал холодным огнём.

— Привет, Тёмочка, проходи, — пропела она, но Артем не сдвинулся с места.

— Ты к Максу? — продолжила она, делая вид, что не замечает его состояния. — Его нет, уехал в офис до вечера.

«Отлично», — пронеслось в голове Артема, но не от предвкушения, а от ярости, что не сможет высказать всё сразу обоим. Он вошел и достал из кармана диск и, не сводя с неё взгляда, протянул его.

— Что это такое? — его голос был низким и ровным, но в нём дрожала сталь.

Саша лишь улыбнулась, играя в непонимание.

— Это же... ну, та запись. Тебя и твоей жены.

— Саша, я не хочу повторять. Что. Это. Такое? — каждое слово было отточенным лезвием.

Не дожидаясь ответа, он с силой швырнул диск об кафельный пол прихожей. Пластик с сухим хрустом разлетелся на мелкие осколки, разбросав по полу блестящие осколки их общей лжи.

Игра шла по плану. Гнев Артема был именно тем, на что она рассчитывала. Саша, не теряя самообладания, подошла ближе и взяла его руку. Её прикосновение было обжигающим. Она прислонилась губами к его уху, и её шёпот, густой и сладкий, как сироп, начал лить яд прямо в его сознание.

— Артем, успокойся, ты чего? Ну что случилось? — она чувствовала, как его сердце бешено колотится под тонкой тканью рубашки.

— Зачем ты... зачем ты дала нам это видео? «Зачем?» — он говорил нервно, срываясь.

— Ой, милый Тёмушка, — её голос стал томным и проникновенным. — Я знала, что только ты его посмотришь. И надеялась на это. Надеялась, что ты увидишь... меня. Мою страсть к тебе.

Мозг Артема закипал. Она продолжала, вонзая нож всё глубже и проворачивая его.

— А почему мой муж, раз за разом просматривая ваш... красивый секс, — она с презрением выделила слово, — наверное, не один десяток раз дрочил и кончал с криками: «Женя, соси! Женя, возьми мой член!»?

В висках у Артема застучало. Гнев, тёмный и слепой, начал затягивать его. Месть. Ему виделась месть.

Саша, чувствуя его слабину, опустилась на колени. Её пальцы потянулись к его пряжке ремня.

— Почему этот мужлан, Макс, имеет право на такое счастье, а я — нет?

Она расстегнула штаны и медленно достала его полустоячий член. Её прикосновение было ледяным и электризующим одновременно.

— Ты же хочешь отомстить ему, правда? — она вынула кончик языка и медленно, с демонстративным наслаждением, провела им по всей длине его уже твёрдого члена.

В голове у Артема зациклилось, как заезженная пластинка: «МЕСТЬ. МЕСТЬ. МЕСТЬ».

Но вдруг... словно щелчок. Отталкиваясь от дна этой тёмной пропасти, его сознание нашло точку опоры. Нет. Это не месть. Внезапная, ослепительная ясность пронзила его. Его родная Женя. Она ни в чём не виновата. Она верная. Честная. Она доверила ему свою боль, а он... что он собирался сделать? Какая это месть, кому, Жене? Это предательство. Его собственное, низменное предательство по отношению к ней, к их детям, к их семье.

Он резко, почти грубо, оттолкнул Александру, застегивая штаны.

— Нет.

Одно лишь слово, полное отвращения и к ней, и к самому себе. Не глядя на неё, он развернулся и быстрыми шагами вышел из квартиры, хлопнув дверью. Его новая цель была теперь — офис Макса. Он должен был поговорить с другом. Честно. Пока не поздно.

Саша, оставшись сидеть на коленях среди осколков диска, не расстроилась. На её губах играла тонкая, довольная ухмылка. Наживка была проглочена. Может, не та, на которую она рассчитывала, но всё же... Она знала своего мужа. Он не умел хранить секреты. Эта буря, этот разговор Артема с Максом... он всё расставит по своим местам.

Артем зашёл в офис, не стуча. Макс сидел за столом, уткнувшись в монитор, и вздрогнул, услышав шаги.

— О, привет, дружище, — кивнул он, пытаясь уловить настроение друга, но взгляд Артема был непроницаем.

Не говоря ни слова, Артем достал из пакета литр виски, громко поставил его на стол, взял два стакана из барной полки и налил до краёв оба. Золотистая жидкость плескалась, отражая скупой свет офисных ламп.

— Сели, — приказным тоном бросил Артем. — Пей.

Макс опешил, но что-то в глазах друга не оставляло места для возражений. Он молча подчинился. Пока Макс делал первые осторожные глотки, Артем залпом, не моргнув глазом, опустошил свой стакан. Поставил его на стол с глухим стуком. Настала тягостная, минутная пауза, наполненная лишь тяжёлым дыханием Артема.

— Ну, давай, дружище, рассказывай, — голос Артема был низким и ровным, но в нём слышалось напряжение натянутой струны.

Макс попытался что-то сказать, запинаясь:

— Артем, я...

— Макс, не надо, — резко перебил его Артем. — Я всё знаю. Знаю, как ты дрочишь на мою жену.

Он сознательно умолчал о том, что случилось у них дома, о том, как Макс схватил Женю. Это была его проверка. Проверка на честность.

И Макс не выдержал. Под давлением виски, стыда и облегчения от того, что правда наконец вышла наружу, он стал рассказывать. Всё. В деталях. О том, как их секс, каждое движение Жени, её манящие, сексуальные изгибы сводили его с ума. Как он кончал раз за разом, с её именем на губах. Но потом, сквозь пьяный туман, его слова стали меняться. Он говорил о боли, о том самом отвращении к самому себе, о страхе потерять единственного друга.

Артем слушал. Да, это было мерзко. Унизительно. Но в этой исповеди, в этой грязной, неприкрытой правде, была какая-то искупительная сила. Макс не оправдывался. Он каялся. И эта его честность меняла всё. Это был не враг. Это был сбившийся с пути, слабый, но всё же — Друг.

Артем молча налил ещё по полстакана. Уже без приказа Макс взял свой и выпил его в такт с Артемом, будто скрепляя этим глотком новое, горькое соглашение между ними.

— Можно я скажу? «Честно!» — прошептал Макс, его голос охрип от виски и эмоций. — Только не злись.

Артем кивнул, мысленно отметив: «Куда уж больше, чем час назад, можно было злиться».

— Дружище, честно... не пойми меня неправильно. Ты счастливчик, — Макс посмотрел на него прямо, его глаза были влажными. — У тебя реально... красивая, сексуальная, сногсшибательная жена.

Первый порыв Артема был — злость. Старый, ревнивый инстинкт. Но он погас, не успев разгореться. Его сменило странное, щемящее чувство. Понимание. А за ним — гордость. Да, чёрт возьми. Гордость за свою Женю. За её тело, которое было так прекрасно, что сводило мужчин с ума. За её верность, которая оставалась нерушимой, несмотря ни на что. Эта гордость была сильнее ревности. Она была подтверждением его собственного выбора, его победы.

Он не сказал ничего. Просто медленно кивнул, принимая эту странную, двусмысленную дань уважения своему другу и своей жене. В воздухе повисло хрупкое, но настоящее перемирие, выкованное в огне откровения и выпитом до дна виски.

Саша сидела дома в гостиной, погружённая в приятные размышления, и словно читала сценарий происходящего в офисе мужа.

Выпьют. Поговорят. Макс раскается, разрыдается, будет ползать на коленях. Артем выслушает. И всё. Всё будет «хорошо».

Уголки её губ дрогнули в лёгкой улыбке. Её план работал, даже несмотря на внезапный уход Артема. Его гнев был предсказуем. Его благородство — ещё более предсказуемо.

Артем, вероятнее всего, оценит мои действия как месть мужу. Так и должно было быть. Что я — убитая горем жена, знавшая о всех похотях своего мужа, жаждавшая настоящей любви и нашедшая её в нём, в Артеме. Он идеально для этого подходил.

Она была абсолютно уверена в одном: Артем никогда не расскажет об этом Жене. Он не мог. Он был тем рыцарем, что носил свои доспехи из чести и долга. Сломать хрупкий мир своей жены, впустить в него этот яд? Нет. Он был хранителем. Хранителем её неведения, её спокойствия. И он унесёт этот секрет с собой в могилу, как уносил, должно быть, и многие другие.

А Макс.. мой глупый, виноватый Макс.. теперь точно забудет о своих праведных порывах «остепениться». Он будет слишком благодарен Артему за прощение, чтобы снова перечить мне.

И что же в итоге? Результат был. Медленно, неумолимо, события развивались в нужном ей направлении. Артем видел её. Видел обнажённую, страстную, вожделеющую именно его. Он слышал, как она кричала его имя. Она держала его член в своей руке, чувствовала его пульсацию. Ей удалось даже чуть-чуть, кончиком языка, попробовать его на вкус — солёный, живой, обещающий.

Саша откинулась на спинку дивана, гордо улыбаясь. Она мысленно выстраивала следующие, ещё более мелкие и изощрённые шаги. Ту самую паутину, где каждая нить будет мягко, но неотвратимо тянуть Артема к ней. К тому, чтобы он сам, добровольно, в какой-то момент перестал сопротивляться.

Её самолюбие, её тщеславие парили на головокружительной высоте. Она не просто играла в людей. Она переписывала реальность, подчиняя её своей воле. И этот успех, эта власть над чужими эмоциями и судьбами, была для нее самым сильным наркотиком. Игра продолжалась, и она была уверена, что в конечном счёте поставит мат.