Проснулась я утром по будильнику, и первое, что ощутила - это странную, сладкую тяжесть внизу живота и смутную тревогу. В голове стоял густой туман из вчерашних образов, мощный торс Владимира Ивановича, капли воды на груди и... то, что скрывалось в его трусах. С одной стороны, я дико боялась выйти из комнаты и встретиться с ним взглядом. А с другой предательское, пожирающее любопытство гнало меня из постели, шепча, что очень хочется еще раз увидеть это красивое, могучее тело и не менее внушительный член. Это желание было таким острым, таким физическим, что аж перехватывало дыхание. Но, выскользнув из спальни, я обнаружила в квартире гробовую тишину. На вешалке в прихожей не висела его форменная куртка, на полу не стояли начищенные до блеска ботинки. Наверное, он уходит на службу очень рано, подумала я с облегчением, в котором тут же поймала себя на горькой ноте разочарования.

С этими противоречивыми чувствами я приготовила себе простой завтрак и написала сообщение Елисею. Он как раз должен был завтракать в заводской столовой. Ответ пришел почти сразу: «Работа тяжелая, но коллектив хороший. Приняли нормально. Узнали, что я спортсмен, сразу записали в сборную завода по боксу. Говорят, если буду выступать, можно премию получать дополнительную. Скучаю». Я улыбнулась, глядя на экран телефона. Мой милый, трудяга. А я тем временем начала привыкать к своей новой, звучной должности жены. Как бы громко это ни звучало. Решила, что к их возвращению сделаю сюрприз, приготовлю большой, вкусный ужин. Сходила на рынок, купила свежей курятины, молодой баранины, овощей и зелени. Владимир Иванович должен был после службы забрать Елисея с завода, и вместе они должны были приехать домой. К их приходу квартира наполнилась потрясающими ароматами. На плите дымился наваристый куриный суп, в духовке томилось жаркое из баранины с картошкой и морковью. На столе красовалась нарезка из свежих овощей и пучок душистого укропа. Я старалась изо всех сил и надеялась, что им понравится.

И вот звонок в дверь. Сердце екнуло. Я пошла открывать. На пороге стояли Елисей и его отец. Они одновременно, как по команде, глубоко вдыхали воздух.

— Мира, в нашей квартире никогда в жизни так вкусно не пахло! - воскликнул Елисей, скидывая куртку.

Он зашел внутрь и остановился как вкопанный перед накрытым столом.

— Папа, посмотри, что она тут наготовила! Это же пир на весь мир!

Владимир Иванович стоял в дверном проеме, и на его обычно суровом лице я впервые увидела настоящую, широкую улыбку. Он был явно рад и за сына, что у того такая замечательная жена, и, конечно, за себя, ведь и ему от этого перепадало.

— Береги ее, сынок, - сказал он, подмигивая Елисею. - Гляди, узнают в городе, что так вкусно готовит, - уведут.

— От моего хука справа у них сразу пропадет всякое желание, - рассмеялся Елисей, обнимая меня за талию.

Посмеявшись, все уселись за стол. Владимир Иванович снова с наслаждением вдохнул ароматы свежей баранины, зелени и овощей.

— Нет, я так не могу. Елисей, а что, если отметим твой первый рабочий день? И мой успешный отчет перед проверкой.

— Можно, пап, но я чуть-чуть, - согласился Елисей.

Они налили по стопке прозрачной водки, звонко чокнулись и выпили, с наслаждением закусывая сочным, тающим во рту мясом. Весь вечер они не уставали нахваливать мое кулинарное умение. Было видно, что эти мужчины очень изголодались по нормальной, домашней еде. Мне были безумно приятны их слова, но особенно комплименты от Владимира Ивановича. После третьей стопки он как-то размяк, стал мягче, разговорчивее. Его строгий взгляд смягчился, а в интонациях появились какие-то новые, бархатные нотки. Если бы не присутствие Елисея, я бы могла воспринять его поведение как самый настоящий флирт. Он смотрел на меня иначе, не как на ребенка или невестку, а как на женщину. Взгляд его был тяжелым, оценивающим, взрослым. Я не могла выдерживать его долго и, смущаясь, опускала глаза, чувствуя, как заливаюсь краской.

Разобравшись с посудой, все разошлись по своим спальням. Елисей, едва прикрыв дверь, обнял меня сзади, прижал к себе и горячо прошептал на ухо:

— Я так по тебе соскучился, дорогая. Давай пошалим. А потом отсыпаться нужно.

— Ну, я не знаю... - растерялась я. - Может, завтра, когда твоего папы не будет?

— Да он уснет сейчас быстро, как убитый. Он же военный, засыпает по команде. Не услышит ничего.

Дело в том, что я совершенно не умела скрывать или сдерживать стоны. С самого первого раза секс с Елисеем вырывал из меня громкие, постыдные, животные звуки. Мне всегда за это было ужасно стыдно, но в пылу страсти я забывала обо всем, полностью отдаваясь удовольствию. Стоны были его неотъемлемой частью, и контролировать себя я была не в силах. И сейчас, когда мой супруг просил меня заняться с ним любовью, я больше всего на свете боялась, что нас услышит его отец. Я не представляла, как потом смогу смотреть ему в глаза. Но руки Елисея были уже настойчивы и опытны. Они трогали меня в самых сокровенных местах, и я чувствовала, как сопротивление тает, уступая место нарастающему возбуждению. Дальше было делом техники. И вот мои стоны, как я и боялась, заполнили стены нашей комнаты, а казалось, и всю квартиру. После вчерашней встречи со свекром, после того как я любовалась его членом, во мне бушевало неутоленное желание. Я сама ждала этого момента, ждала, когда Елисей приедет и трахнет меня, утолит этот огонь. Но пока мы с ним занимались любовью, в моей голове, предательски начали всплывать картинки вчерашнего вечера. Мне представлялась та самая толстая головка Владимира Ивановича, торчавшая из трусов. Этот образ возбуждал меня своей запретностью, своей греховностью. От этого стоны становились только громче и отчаяннее. Я пыталась прижаться лицом к плечу мужа, чтобы заглушить их, но он, как нарочно, в этот момент сильнее вошел в меня, поднялся выше, и тихий стон превратился в сдавленный крик. Еще чуть-чуть и я кончила, вздрогнув в сильнейшей судороге наслаждения.

Почувствовав, что я закончила, Елисей тоже излился на полотенце, которое я всегда заблаговременно готовила. Сил у него хватило только вытереть им же член и без сил рухнуть рядом. Через несколько секунд его дыхание стало ровным и глубоким, он уснул. Я быстренько убрала все, подтерлась и легла рядом, но сон не шел. Я прислушивалась к тишине за стеной, пытаясь угадать - а слышал ли он? Несколько следующих дней пролетели быстро и относительно спокойно. Елисей снова собирался на суточную смену. Я собрала ему обильный обед и проводила. Этот день я решила посвятить большой уборке. К вечеру во всей квартире, кроме одной комнаты, сияла чистота. В спальне Владимира Ивановича я лишь заглянула, чтобы быстро протереть полы, стараясь не смотреть на его кровать, но краем глаза все равно отметила аккуратно заправленное одеяло. Все эти дни свекор был озабочен и хмур. Он говорил, что на службе ожидается важная проверка, и для него было принципиально, чтобы все прошло идеально. Я приготовила ужин и ждала его возвращения. Но время шло, а его все не было. В итоге, убрав еду в холодильник, я начала готовиться ко сну.

И вдруг, уже почти в полудреме, я услышала странные, невнятные звуки у входной двери. Кто-то возился с замком, но не мог попасть ключом в скважину. Сердце мое упало и замерло. Мысли о грабителях, о пьяных соседях пронеслись в голове панической чередой. На цыпочках я подкралась к двери и, затаив дыхание, заглянула в глазок. В тусклом свете коридорной лампы я увидела Владимира Ивановича. Он прислонился косяку, его голова была бессильно опущена на грудь, а руки беспомощно скользили по двери, пытаясь найти замочную скважину.

Я тут же открыла дверь. Его буквально вкатило в прихожую, и на меня пахнуло густым, тяжелым запахом дорогого коньяка, смешанным с потом и мужским одеколоном.

— Мы отчитались... ик... - пробормотал он, едва стоя на ногах и глядя на меня мутными глазами. - Всё было... высший класс... ик... Полковник Семёнов... мой старый друг... Не виделись... пятнадцать лет...

По этим обрывкам фраз я поняла - проверка прошла блестяще, и они с бывшим сослуживцем отметили это событие по-полной. Он был не просто пьян, он был в стельку.

— Владимир Иванович, вам нужно лечь, - сказала я, с трудом удерживая его огромную, пошатывающуюся тушу.

Я помогла ему добрести до спальни. Он тяжело рухнул на кровать, разметав руки, и тут же его тело сотряс мощный, рокочущий храп. Я стояла в нерешительности, не зная, что делать дальше.

— Мира... ик... - вдруг к моему удивлению, он заговорил, не открывая глаз. - Помоги... вещи снять... Аккуратно... Чтобы завтра не гладить...

После этих слов он снова провалился в беспамятство, а я осталась в полном шоке. Его просьба звучала так просто и буднично, как если бы он просил передать соль. Но у меня не было ни малейшего опыта в раздевании взрослых, тем более пьяных мужчин. Однако сопротивляться или оставлять его в мундире было глупо. Собрав волю в кулак, я принялась за дело. Сначала сняла китель, старательно отстегнув все пуговицы и аккуратно сложив его на спинку стула. Потом - галстук, ремень... С брюками пришлось повозиться. Я расстегнула ремень и молнию на ширинке. Взявшись за пояс, я попыталась стянуть их вниз, но он был слишком тяжел. Пришлось встать на колени и тянуть за каждую штанину по отдельности.

И вот, когда я стаскивала левую штанину, случилось то, чего я подсознательно, наверное, и ждала, и боялась одновременно. Вместе с брюками сползли и его темные, обтягивающие трусы-боксеры. И перед моим лицом, в сантиметрах от меня, предстало во всей своей неприкрытой мощи то, что уже несколько дней не выходило у меня из головы. Это был толстый, длинный, совершенно великолепный член. Он лежал тяжелым, безжизненным стержнем на бедре, его темно-розовая головка лишь наполовину выглядывала из крайней плоти. В полумраке комнаты, освещенная лишь полоской света из двери и ночника, эта картина выглядела невероятно вульгарно и в то же время завораживающе. Стянув брюки до конца, я механически поднялась, чтобы натянуть на него трусы. Но ноги будто приросли к полу. Что-то заставило меня остановиться. То самое темное, пожирающее любопытство, которое я ощутила утром, теперь проснулось во мне с неутолимой силой. Это было неправильно, грязно, грешно... но невероятно притягательно. Запретность этого зрелища делала его в тысячу раз волнующе. Свет ночника был слишком слаб, и мне пришлось приблизиться вплотную, почти уткнувшись лицом в его пах. Он был действительно крупный, даже в состоянии покоя. Покрытая сетью голубоватых вен, его плоть казалась теплой и живой. Большая, с тупым концом головка манила к себе, как магнит.

Дрожащими пальцами я все же натянула трусы на место, прикрыв этот соблазн. Но на этом моя миссия не закончилась, он лежал поперек кровати, и его ноги свешивались с края. Нужно было сдвинуть его поближе к центру.

— Владимир Иванович, - тихо позвала я, - подвиньтесь, пожалуйста.

Ответом был лишь оглушительный храп. Я попыталась потрясти его за плечо, но это был как горох об стену. Он спал мертвецким сном. Собрав все силы, я с трудом закинула его ноги на кровать и, ухватившись за одеяло, потащила его массивное тело вглубь. Это удалось с третьей попытки. И вот тогда, стоя над этим спящим исполином, я подумала то, что и должно было прийти мне в голову в этом опьяненном тайной состоянии, он так крепко спит, что совсем ничего не чувствует. Он никогда не узнает. И темная сторона, та самая, что поселилась во мне много лет назад, когда я в четырнадцать лет у подруги смотрела то немецкое порно, проснулась и потребовала своего. Чувство полной анонимности и безнаказанности начало пробуждать во мне нечто первобытное и порочное.

Медленно, почти в трансе, я снова наклонилась к нему. Мои пальцы скользнули по резинке его трусов и потянули их вниз. Он снова был передо мной. Теперь я могла рассмотреть его без страха и спешки. Я протянула руку и осторожно взяла его в ладонь. Он был тяжелым, упругим, бархатистым на ощупь. Чувствовалась скрытая в нем сила. Я чуть потянула кожицу вниз, и из капюшона полностью выглянула головка, большая, розовая, идеальной формы. Я никогда не делала минет Елисею. Мне всегда казалось, что это что-то постыдное, что он может счесть меня девушкой легкого поведения. Но здесь... здесь никто не видит. Здесь никто никогда не узнает. Можно делать все, что захочется. Можно воплотить в жизнь тот самый тайный, стыдный образ из подросткового воспоминания. Я медленно приблизила свое лицо к его паху. Легкий, специфический мужской запах, смешанный с запахом алкоголя и пота, ударил мне в ноздри. Он должен был быть неприятен, но в тот момент он действовал на меня как сильнейший афродизиак. Между моих ног стало горячо и мокро. Я коснулась губами кончика его члена. Просто прижалась к нему на мгновение. Потом еще раз, выпустив кончик языка, чтобы ощутить вкус. Он был солоноватым, пьянящим. И тут во мне что-то сорвалось. Я перестала себя контролировать.

С каждым движением я погружала его член в свой рот все глубже, стараясь повторить те движения, что когда-то видела на экране. Мое сознание затуманилось, в ушах стоял звон. Я смотрела сквозь влажные ресницы на его лицо, но оно оставалось бесстрастным и спящим. Лишь мощный храп вырывался из его полуоткрытого рта. И вдруг я почувствовала, как член в моем рте начал меняться. Он стал наливаться кровью, становиться больше, тверже и тяжелее. Он начал пульсировать. Мое сердце бешено заколотилось. Я не останавливалась, наоборот, мои движения стали еще более отчаянными и жадными, подгоняемые диким, животным возбуждением.

Он рос на моих глазах, превращаясь в настоящего монстра, едва умещающегося у меня во рту.

Приветики мои любимые "извращенцы" если вам понравилось и вы хотите продолжения ставим оценку повыше. Для нетерпеливых - следующие две части вы можете сейчас прочитать у меня на странице https://boosty.to/cuckoldpornstory (доступна подписка или покупка поста)

Добавлю фото рассказов, уверена ваша фантазия будет рада поработать над ними: