Вечер опустился на Ниццу внезапно, как бархатный занавес, скрывающий сцену перед премьерой. Солнце давно утонуло в море, оставив после себя лишь слабый розовый отблеск на горизонте, который быстро угасал под натиском тьмы. Улицы Лазурного берега ожили неоновыми огнями: рестораны и бары вдоль Английской набережной сияли, как драгоценные камни, а воздух наполнился ароматом свежих морепродуктов, смешанным с солёным бризом и лёгким дымом от сигарет прохожих.

Лера стояла на балконе их номера в отеле, обхватив себя руками, несмотря на тёплый вечерний ветер. Её сердце колотилось — не от холода, а от предвкушения, которое нарастало с каждой минутой. Она смотрела на тёмную воду, где отражались огни города, и думала: "Это снова происходит. Но теперь... с масками. Анонимность, которая делает всё ещё опаснее, ещё соблазнительнее".

Артём подошёл сзади, его руки обвили её талию, подбородок лёг на плечо. Его дыхание было ровным, но Лера чувствовала, как его сердце бь

ьётся чаще обычного — в унисон с её. Они стояли так несколько минут, молча, просто впитывая момент.

После встречи с Софи и Жаном днём разговоры в номере перетекли в лёгкий флирт, полный намёков: шампанское разгорячило кровь, воспоминания о прошлой ночи вспыхивали в глазах, но они сдерживались, копя энергию для клуба. Психологически это было как прелюдия: Артём чувствовал, как его ревность — та, что когда-то жгла, — теперь превратилась в топливо для желания. Он доверял Лере полностью, знал, что она вернётся к нему, и это доверие делало их связь глубже, почти мистической.

Лера, в свою очередь, ощущала свободу — с ним рядом она могла быть уязвимой, раскрепощённой, без страха осуждения. Их отношения эволюционировали: из стабильного брака в партнёрство, где приключения не разрывают, а скрепляют.

— Готова? — прошептал Артём, его губы коснулись её уха, вызывая мурашки по коже. Его голос был низким, с лёгкой хрипотцой — смесью нежности и предвкушения.

Лера повернулась в его объятиях, её глаза встретились с его. В полумраке номера они блестели — страх, любопытство, возбуждение. Она кивнула, но её рука сжала его рубашку:

— Да... но внутри всё трепещет. Как в первый раз. А ты? Не боишься, что... это изменит нас снова?

Артём улыбнулся, его пальцы гладили её спину — успокаивающе, но с намёком на страсть.

— Боюсь. Но в хорошем смысле. Та ночь сделала нас сильнее, Лер. Теперь... с масками, анонимно... это как новая глава. Мы вместе в этом, помнишь? Я буду рядом, даже если не видно лиц.

Они поцеловались — медленно, глубоко, их губы слились, языки сплелись, как будто черпая силы друг в друге. Поцелуй был полон эмоций: любовь, которая выдержала испытания, желание, которое разгоралось от воспоминаний. Лера почувствовала жар внизу живота — предвестник того, что ждало в клубе.

Артём отстранился первым, его дыхание было тяжёлым:

— Софи и Жан ждут внизу. Поехали.

В холле отеля их ждали друзья — Софи в элегантном чёрном платье с глубоким вырезом, которое подчёркивало её грациозные формы, Жан в тёмной рубашке, расстёгнутой на две пуговицы, с лёгкой улыбкой, полной обещаний. Они обнялись снова — теплее, интимнее, чем днём. Софи поцеловала Леру в щёку, её губы задержались:

— Ты выглядишь потрясающе, cherie. Готова к маскам? Это добавит загадки... и страсти.

Жан хлопнул Артёма по плечу:

— Старина, сегодня будет весело. Машины ждёт. "Le Masque" уже ожил — вечеринка в разгаре, но мы... мы сделаем её незабываемой.

Они вышли на улицу — ночь была тёплой, но тёмной, луна пряталась за облаками, оставляя только звёзды и огни города. Такси — чёрный Mercedes — ждало у входа, водитель кивнул, не задавая вопросов. Они уселись на заднее сиденье: Лера между Артёмом и Софи, Жан спереди.

Машина тронулась, петляя по узким улочкам старого города, где булыжник стучал под колёсами, а тени домов казались живыми. В салоне повисла тишина — напряжённая, но электризующая. Лера чувствовала тепло тел рядом: Артёма — знакомое, успокаивающее, Софи — мягкое, с лёгким ароматом её парфюма, который напоминал о той ночи.

— Расскажите, как вы готовились? — нарушила тишину Софи, её рука легла на бедро Леры — лёгкое прикосновение, но полное намёка. Её голос был игривым, но с подтекстом: она знала, как разрядить напряжение.

Лера усмехнулась, её щёки порозовели в полумраке:

— Мы... купили новое бельё. В Москве. Артём помогал выбирать. Было... забавно. Продавщица покраснела, когда он сказал, для чего.

Софи рассмеялась — её смех был лёгким, заразительным:

— О, представляю! Жан, помнишь, как мы в первый раз шли в клуб? Я нервничала, как школьница. А теперь... это как домой. Но с масками — это ново. Анонимность делает всё острее. Ты не знаешь, кто трогает тебя, но... чувствуешь.

Жан повернулся с переднего сиденья, его глаза блестели в свете уличных фонарей:

— Точно. Маски — это игра. Ты можешь быть кем угодно. Артём, ты готов увидеть Леру... в окружении? В прошлый раз ты был смелым. Теперь... с масками, это как слепая страсть.

Артём кивнул, его рука сжала ладонь Леры:

— Готов. Та ночь... она научила меня доверять. Ревность есть, но... она заводит. Видеть её счастливой, стонущей... это часть нас.

Лера почувствовала прилив тепла — его слова тронули её. Психологически это было их силой: открытость, где ревность не разрушает, а усиливает связь. Она повернулась к Софи:

— А ты? Что чувствуешь перед таким?

Софи помолчала, её пальцы гладили бедро Леры — нежно, но с искрой:

— Волнение. Как будто заново влюбляюсь в Жана... и в себя. С масками... это свобода. Никто не знает, кто ты, но все чувствуют. Ты будешь в центре, Лера. Твои стоны... они будут эхом.

Машина остановилась у знакомой двери — "Le Masque", золотая вывеска мерцала в темноте. Сердце Леры подпрыгнуло. Они вышли, ночь обняла их прохладой, но внутри горел огонь.

Жан расплатился, Софи взяла Леру под руку:

— Пошли, cherie. Маски на входе.

Внутри клуб был как из сна — полумрак, хрустальные люстры отбрасывали блики, бархатные шторы цвета бордо скрывали углы. Но сегодня — тематическая вечеринка: все гости в масках. Венецкие, кружевные, пернатые — лица скрыты, глаза блестят загадочно.

Музыка — чувственный джаз с басом, который пульсировал в груди. Аромат духов, пота, желания витал в воздухе. На входе им выдали маски: Лере — чёрную кружевную, полулицо, с перьями; Артёму — серебряную, волчью; Софи и Жану — золотые, с орнаментом.

— Надень, — прошептала Софи, помогая Лере. Её пальцы коснулись щёк — нежно, но с намёком. — Теперь ты — тайна.

Лера надела маску, мир сузился до глаз — анонимность пьянила. Эмоции нахлынули: страх смешался с возбуждением, сердце колотилось. Артём в маске выглядел загадочно, его глаза горели:

— Ты красивая... даже скрытая.

Они прошли в зал — пары и группы в масках беседовали, пили, обменивались взглядами. Атмосфера была необычной: не сразу к делу, а как маскарад, где тайна разжигала огонь медленно. Жан заказал напитки — шампанское с ликёром, сладкое, пьянящее.

Они сели за столик в углу, тени скрывали лица.

— Ну, как ощущения? — спросил Жан, его голос был низким, с лёгкой провокацией. Он поднял бокал: — За маски... и то, что под ними.

Софи улыбнулась под маской, её глаза искрились:

— Это как игра. Ты не знаешь, кто напротив... но тело знает. Лера, ты чувствуешь? Волнение в воздухе.

Лера кивнула, её пальцы дрожали на бокале:

— Да... страшно, но... возбуждает. Маска делает всё... интимнее. Как будто я не я, но... всё равно я.

Артём взял её руку под столом, сжал:

— Мы вместе. Если что — уходим.

Психология: маски снимали барьеры, позволяя быть смелее, но их связь оставалась якорем — доверие, которое позволяло рисковать.

Музыка стала громче, свет потускнел. Гости начали раздеваться — медленно, как ритуал. Женщина в красной маске спустила платье, обнажив грудь; мужчина в чёрной — снял рубашку, мускулы блеснули.

Атмосфера накалялась.

Софи встала первой:

— Пора.

Она расстегнула платье, ткань скользнула вниз, обнажив тело в кружевном белье. Её движения были грациозными, глаза на Лере:

— Присоединяйся, cherie.

Лера почувствовала жар — эмоции бурлили: стыд, желание, свобода. Она посмотрела на Артёма — его кивок дал силы. Она встала, руки дрожали, расстёгивая платье.

Ткань упала, обнажив новое бельё — чёрное кружево, гартеры. Маска скрывала лицо, но тело было открыто. Стоны вокруг нарастали.

Артём раздевался рядом, его глаза на ней:

— Ты невероятная.

Жан снял рубашку, его тело подтянутое:

— Теперь... игра начинается.

Они двигались в толпу, маски скрывали, но желания обнажали. Раздевание продолжалось — тела сплетались, стоны эхом. Лера чувствовала чужие взгляды, возбуждение нарастало.

Психология: анонимность освобождала, но Артём рядом — напоминал о любви.

Полумрак зала "Le Masque" пульсировал, как живое сердце, в ритме музыки — глубокий бас, который отдавался в груди, смешиваясь с шёпотами, стонами и лёгким шелестом одежды, падающей на пол. Маски скрывали лица, превращая всех в загадочных теней, где глаза блестели голодом и любопытством, а тела, уже полуобнажённые, двигались в медленном танце предвкушения.

Лера стояла у бара, её маска — чёрное кружево с перьями — скрывала верхнюю часть лица, оставляя губы и подбородок открытыми, уязвимыми. Её новое бельё — прозрачное кружево, облегающее тело как вторая кожа, — уже притягивало взгляды, и она чувствовала, как воздух вокруг неё накаляется.

Артём был рядом, его серебряная маска делала его похожим на волка, готового к охоте, но его рука на её талии была якорем — напоминанием, что они вместе в этом вихре. Софи и Жан растворились в толпе чуть раньше, шепнув: "Ищите нас... или пусть вас найдут".

Лера сделала глоток шампанского, пузырьки защекотали горло, но не успокоили нервы — они были натянуты, как струны, готовые вот-вот зазвенеть. Анонимность масок пьянила: она могла быть кем угодно, делать что угодно, и никто не узнает.

Но под этим слоем таилась уязвимость — что, если она потеряет контроль? Что, если Артём увидит в ней кого-то другого? Психологически это было как балансирование на краю: доверие к нему позволяло шагнуть вперёд, но страх падения всё ещё сжимал грудь.

Она повернулась к Артёму, её губы дрогнули в улыбке.

— Здесь так... интенсивно, — прошептала она. — Чувствую себя как в другом мире.

Он кивнул, его глаза под маской горели.

— Да, Лер, — ответил он тихо. — Но помни — я здесь. Если что, просто скажи.

Его слова были тихими, но полными тепла, и это укрепило её — их связь, выдержавшая прошлую ночь, теперь была как стальной трос, позволяющий рисковать без страха разрыва. В этот момент к ним подошли двое мужчин — высокие, в масках, скрывающих лица.

Один — в золотой маске с рогами, как у сатира, его кожа была тёмной, мускулистой, тело уже обнажено до пояса, показывая рельеф пресса. Другой — в серебряной маске с перьями, белокожий, с лёгкой щетиной, его плечи широкие, а глаза — пронизывающие, полные уверенной игривости.

Они остановились близко, их присутствие было почти осязаемым — запах мускуса, смешанный с одеколоном, и лёгкий жар тел.

— Bonsoir, belle dame, — сказал тот, что в золотой маске, его голос был глубоким, с африканским акцентом, мягким и вибрирующим. — Меня зовут Камиль. А это мой друг, Поль. Мы заметили вас... ваша аура притягивает. Хотите... присоединиться? Есть комната неподалёку, более... приватная.

Поль улыбнулся под маской, его губы изогнулись.

— Да, mademoiselle, — добавил он. — Там уютнее. Без лишних глаз... ну, почти.

Его тон был лёгким, флиртующим, но с намёком на обещание — естественный, как будто они болтали в баре, а не в клубе, где воздух пропитан сексом. Лера замерла на миг, её щёки вспыхнули под маской — стеснение нахлынуло, как волна, но под ним теплилось желание.

Она бросила взгляд на Артёма — его кивок был едва заметным, но полным поддержки.

— Иди, если хочешь, — сказал он тихо. — Я следом.

Это дало ей силы — его доверие было как щит, позволяющий быть смелой. Она повернулась к мужчинам, её голос дрожал слегка, но она постаралась сделать его естественным.

— Хорошо... звучит интригующе, — ответила она. — Но мой... спутник пойдёт с нами?

Камиль кивнул, его глаза блеснули.

— Конечно, — сказал он. — Чем больше... тем веселее.

Они повели её через зал, их руки слегка касались её спины — направляя, но не настаивая. Артём последовал за ними, его маска скрывала выражение лица, но внутри бушевала буря эмоций: возбуждение от того, что видит Леру в центре внимания, лёгкая ревность, которая жгла, но не ранила, а скорее подстёгивала.

Психологически он осознал: это не потеря, а разделённое приключение — её удовольствие становилось его, укрепляя их связь через доверие и честность. Комната была за тяжёлой бархатной занавеской — просторная, с низким освещением от свечей и неоновых ламп, которые отбрасывали тени на стены.

В центре — большая кровать, покрытая чёрным шёлком, достаточно широкая для нескольких тел. Но когда Лера вошла, её дыхание перехватило: в комнате уже было 12-15 мужчин, все в масках, обнажённые или почти обнажённые.

Негры и белые, разные по комплекции — мускулистые, подтянутые, с татуировками или гладкой кожей. У всех стояли члены — разные размеры: от средних, толстых и венозных, до длинных, изогнутых, с блестящими головками от предэякулята.

Один негр — огромный, как ствол дерева, другой — белый, с аккуратной стрижкой, его член короче, но толще. Они стояли полукругом, их глаза под масками горели голодом, тела напряжены.

Лера замерла у входа, стеснение нахлынуло волной — её щёки горели, руки инстинктивно прикрыли грудь, несмотря на бельё. "Боже... столько... и все... готовы", — пронеслось в голове.

Она почувствовала себя уязвимой, как будто маска вдруг стала бесполезной. Эмоции бурлили: страх смешался с возбуждением, стыд — с любопытством. Но Артём был позади, его присутствие успокаивало — он не вмешивался, но она знала, он здесь, наблюдает, любит.

Камиль заметил её hesitation, его голос стал мягче, естественнее.

— Не бойся, красавица, — сказал он. — Мы все здесь для удовольствия. Если не хочешь — просто скажи. Но... выглядишь ты... аппетитно. Хочешь полежать? Мы... позаботимся.

Поль добавил, его тон был игривым, но не давящим.

— Да, ляг на кровать, — предложил он. — Мы начнём медленно. Ты главная здесь.

Лера кивнула, её голос был тихим.

— Хорошо... но... нежно сначала, ладно? — попросила она.

Они повели её к кровати, помогая лечь — шёлк был прохладным под кожей, контрастируя с жаром тела. Мужчины приблизились — негры и белые, их члены качались, разные: один — длинный, тёмный, с венами, как канаты; другой — средний, розовый, с широкой головкой.

Они окружили её, их руки — тёплые, разные по текстуре — начали ласкать: один гладил бедро, другой — живот, третий — грудь через кружево.

— Какая мягкая кожа... — прошептал негр в маске с перьями, его пальцы скользнули по её ноге, поднимаясь выше. — Расслабься, милая. Мы не спешим.

Другой, белый, с толстым членом, коснулся её соска, кружа пальцем.

— Да... смотри, как они твердеют, — сказал он. — Тебе нравится? Скажи, если хочешь больше.

Лера застонала тихо, её тело отреагировало — соски затвердели, между ног стало влажно. Стеснение отступало, уступая возбуждению.

— Да... нравится... продолжайте... — прошептала она.

Эмоции переполняли: желание разгоралось, как огонь, страх таял под их касаниями. Психология: она доверяла Артёму, зная, что он видит, и это добавляло остроты — её удовольствие для него.

Артём стоял в толпе, его маска скрывала лицо, но внутри бушевала буря. Он видел Леру на кровати, окружённую мужчинами, их руки на её теле — ревность уколола, как нож, но быстро сменилась возбуждением: "Она моя... но сейчас — их, и это заводит".

Его член напрягся, дыхание участилось — гордость от её смелости, любовь, которая выдерживала это. Психологически: наблюдение укрепляло связь — её стоны были для него, даже если для других. Он не вмешивался, но был готов — их доверие было нерушимым.

Мужчины продолжали: один негр с большим членом скользнул рукой между её ног, размазывая влагу.

— Мокрая уже... хорошая девочка, — сказал он. — Стонешь для нас?

Лера выгнулась.

— Да... трогайте... глубже... — простонала она.

Её эмоции — волны экстаза, смешанные с лёгким стыдом, но желание побеждало. Разговоры текли естественно: шепот, стоны, вопросы — "Нравится? Ещё?" — и её ответы: "Да... не останавливайтесь...".

Полумрак комнаты в "Le Masque" был густым, как дым, пропитанный ароматом возбуждения — мускусом тел, лёгким потом и сладковатым запахом свечей с нотками ванили. Большая кровать в центре казалась островом в море теней, её чёрный шёлк слегка шуршал под движениями, отражая блики от неоновых ламп на стенах.

Лера лежала на ней обнажённая, её тело — бледное, с лёгким румянцем на щеках и груди — было полностью открыто взглядам и прикосновениям. Маска на её лице, чёрное кружево с перьями, скрывала глаза, но оставляла губы приоткрытыми, дрожащими от смеси стеснения и нарастающего желания. Её новое бельё лежало в стороне, отброшенное небрежно, — гартеры и кружевные трусики с жемчугом теперь были ненужными, когда мужчины окружили её, их тела — разные по оттенкам кожи, мускулистые и подтянутые — образовали живой барьер вокруг кровати.

Руки — множество рук, тёплых, уверенных, с разной текстурой: одни гладкие, как шелк, другие шершавые от мозолей — начали ласкать её. Сначала нежно, почти робко, чтобы не спугнуть, но постепенно смелее, исследуя каждый изгиб.

Один мужчина — негр с тёмной кожей, его маска с золотыми рогами делала его похожим на древнего бога — склонился к её груди, его пальцы обвели сосок круговыми движениями, вызывая мурашки по всему телу. Лера вздрогнула, её дыхание стало прерывистым — сосок затвердел под его касанием, как будто тело само просило большего.

— Ммм... да... — прошептала она тихо, её голос дрожал, но в нём уже сквозила нотка сдачи.

Эмоции нахлынули волной: стеснение от того, что она лежит здесь, голая, под взглядами незнакомцев, смешивалось с растущим возбуждением, которое разливалось по венам, как горячий сироп. Она чувствовала себя уязвимой, но в этой уязвимости была сила — сила доверия к Артёму, который стоял в стороне, и сила своего желания, которое она больше не прятала.

Другой мужчина — белый, с широкими плечами и маской в перьях — гладил её бедро, его пальцы скользили вверх, от колена к внутренней стороне, где кожа была особенно чувствительной. Он не спешил, дразня, приближаясь к промежности, но не касаясь напрямую — это заставляло Леру извиваться слегка, её бёдра невольно раздвинулись шире.

— Ты такая отзывчивая... чувствуешь, как твоё тело хочет? — прошептал он, его голос был низким, естественным, как будто они были одни в комнате, а не в окружении других.

Лера кивнула, её губы приоткрылись в тихом стоне.

— Да... трогай... пожалуйста.

Чувства обострились: каждый палец на её коже был как электрический разряд, посылающий импульсы в низ живота, где уже теплилось тепло, предвещающее влагу. Психологически она боролась с остатками стыда — "Что я делаю? Столько мужчин... и все смотрят" — но желание перевешивало, напоминая о той ночи, когда подобное открытие сделало её ближе к Артёму. Это был акт освобождения: отдаться ощущениям, зная, что он наблюдает и любит её такой — страстной, без границ.

Ещё один — негр с мускулистыми руками — наклонился к её другой груди, его губы обхватили сосок, сосая нежно, но настойчиво. Язык кружил вокруг, покусывая слегка, вызывая острые вспышки удовольствия, которые простреливали вниз, к клитору.

Лера выгнула спину, её руки вцепились в шёлк простыни.

— Ах... да... вот так...

Её тело реагировало мгновенно — соски стали болезненно чувствительными, каждый засос отдавался эхом между ног, где влага уже начала собираться, делая кожу скользкой. Эмоции переполняли: возбуждение нарастало, как прилив, смывая стеснение, оставляя только чистое, животное желание.

Она чувствовала себя центром вселенной — желанной, обожаемой, и это пьянило, как шампанское, которое они пили раньше. Психология отношений вспыхнула в мыслях: "Артём видит это... и не останавливает. Он доверяет мне, любит меня такой. Это делает нас... неразлучными".

Руки между ног стали смелее — пальцы одного мужчины, белого с толстыми венами на руках, скользнули по её лобку, размазывая первые капли влаги. Он не проникал, а гладил внешние губы, дразня клитор кончиком пальца, вызывая лёгкие спазмы в мышцах живота.

— Мокрая уже... хорошая девочка, — пробормотал он, его тон был одобряющим, естественным, как комплимент в обычном разговоре. — Хочешь, чтобы мы продолжили? Скажи, что тебе нравится.

Лера застонала громче, её бёдра раздвинулись шире.

— Да... гладь там... сильнее...

Чувства обострились до предела: каждый касание было как искра, разжигающая пожар внутри, её влагалище намокло полностью, соки стекали по внутренней стороне бёдер, делая кожу липкой и горячей. Она чувствовала, как её тело предаёт разум — оно хотело больше, жаждало заполнения, и это желание пугало, но одновременно освобождало.

Эмоции кружились вихрем: восторг от внимания, лёгкий стыд от своей реакции ("Я такая мокрая... от чужих рук"), но главное — связь с Артёмом, который стоял в толпе, его присутствие ощущалось даже без взгляда.

Вдруг она почувствовала что-то новое — мокрое, тёплое, проникающее во влагалище. Не палец, а что-то мягкое, скользкое, живое.

Лера приподняла голову, её глаза под маской расширились — вниз, между её раздвинутых ног, склонился мужчина в серебряной маске, его язык проникал внутрь, лаская стенки, а губы обхватывали внешние губы. Он лизал жадно, но умело: язык скользил по складкам, кружил вокруг клитора, надавливая ровно столько, чтобы вызвать вспышку удовольствия, но не перегрузить.

— О боже... да... лижи меня... — вырвался стон из её горла, громкий, протяжный, полный сдачи.

Её тело отреагировало мгновенно — влагалище сжалось вокруг его языка, соки потекли обильнее, смачивая его губы и подбородок. Чувства взорвались: это было интимно, почти запретно — чужой рот на самом сокровенном месте, но это пьянило, как наркотик.

Эмоции переполняли: возбуждение достигло пика, стеснение окончательно растаяло, оставив только чистый экстаз. "Как хорошо... его язык... внутри меня... Артём видит это... и это заводит ещё сильнее".

Психология: это был акт полного доверия — отдаться чужому, зная, что муж рядом, и это укрепляло их любовь, превращая опыт в нечто общее, интимное.

Мужчина лизал настойчиво: язык проникал глубже, вылизывая стенки, затем выходил, чтобы пососать клитор, как конфету, вызывая судороги в бёдрах. Лера стонала непрерывно.

— Ааах... да... вот так... не останавливайся... — её голос стал хриплым, прерывистым, тело извивалось, руки тянулись к его голове, запутываясь в волосах.

Влагалище пульсировало, соки текли ручьём, смачивая шёлк под ней. В этот момент другой мужчина — негр с большим членом — приблизил его к её лицу, головка коснулась губ.

Лера, не раздумывая, открыла рот, обхватив его губами — член был твёрдым, горячим, с солоноватым привкусом предэякулята. Она начала сосать — жадно, её язык кружил по головке, губы скользили по стволу, беря глубже, насколько могла.

— Ммм... вкусно... большой... — промычала она, её стоны вибрировали на его коже, вызывая у него низкий рык.

Артём стоял в стороне, в толпе мужчин, его маска скрывала выражение лица, но внутри бушевала буря. Он видел всё: Леру на кровати, её тело извивается под руками, соски краснеют от засосов, влагалище блестит от влаги и слюны мужчины, который лижет её.

Когда она взяла член в рот, ревность уколола остро — "Моя Лера... сосёт чужой..." — но это быстро сменилось возбуждением, диким, почти болезненным: его член напрягся в брюках, дыхание участилось. Эмоции переполняли: гордость от её смелости ("Она такая страстная... и моя"), любовь, которая выдерживала это, превращая ревность в топливо.

Чувства обострились: он представлял её ощущения — язык во влагалище, член во рту — и это заводило его, как будто он сам был частью акта. Психология: наблюдение укрепляло их — её стоны были для него, даже если для других, это делало их связь глубже, основанной на доверии и взаимном желании.

— Я люблю её... и это делает нас ближе, — подумал он, не двигаясь, но впитывая каждый момент.

Полумрак комнаты в "Le Masque" сгустился ещё больше, где на большой кровати лежала Лера, её обнажённое тело — холст для чужих прикосновений, блестящее от пота и влаги. Шёлковые простыни под ней уже были смяты и влажны, пропитанные её соками и слюной мужчины, который только что лизал её влагалище, его язык оставил след жара и пульсации внутри. Маска на её лице — чёрное кружево с перьями — слегка сдвинулась от движений, но она не поправляла её, слишком поглощённая ощущениями, которые переполняли каждую клеточку тела.

Её грудь вздымалась тяжело, соски — красные, набухшие от засосов и покусываний — торчали, как приглашение к дальнейшим ласкам. Между ног — жаркое месиво: влагалище намокло до предела, внешние губы припухли, клитор пульсировал, требуя продолжения, а соки стекали по бёдрам, оставляя липкие дорожки на шёлке.

Мужчины вокруг неё, негры и белые, в масках, скрывающих лица, но не тела — стояли полукругом, их члены стояли твёрдо, разные по форме и размеру: один — длинный и тонкий, как копьё, с венами, выступающими под тёмной кожей негра; другой — толстый, короткий, с широкой головкой, у белого мужчины с мускулистыми руками; третий — изогнутый, средний, с блестящей от предэякулята головкой. Они дышали тяжело, их глаза под масками горели голодом, но движения были скоординированы, как в ритуале — не хаос, а последовательная симфония желания.

Лера чувствовала их взгляды на себе, как осязаемые касания, и это усиливало её возбуждение: стеснение, которое ещё недавно сжимало грудь, теперь растворилось в потоке ощущений, оставив только чистый, первобытный голод. Эмоции переполняли её — желание горело в венах, как огонь, разжигаемый каждым прикосновением, каждым стоном, который вырывался из горла. Она чувствовала себя центром вселенной, желанной, обожаемой, и это пьянило, как наркотик, смывая все барьеры.

Психология отношений вспыхнула в мыслях: "Артём здесь... видит меня такой... и любит. Это не измена, а наше... наше приключение, которое делает нас ближе, сильнее".

Один из мужчин — негр в маске с рогами, Камиль, которого она узнала по голосу, — шагнул ближе, его большой член — толстый, венозный, длиной около 20 сантиметров — качнулся, головка блестела. Он взял тюбик с лубрикантом из рук Артёма, который стоял в стороне, но теперь приблизился, становясь частью действа. Камиль нанёс смазку на свой член, размазывая по стволу, и посмотрел на Леру, его голос был низким, вибрирующим.

— Готова, красавица? — спросил он. — Я буду первым... войду медленно, чтобы ты почувствовала каждый сантиметр.

Лера кивнула, её губы дрожали, но в глазах под маской мелькнуло желание.

— Да... войди в меня... хочу почувствовать, — прошептала она.

Её влагалище пульсировало в ожидании, соки текли обильно, делая вход скользким. Камиль опустился на колени между её раздвинутыми бёдрами, его руки развели их шире, пальцы скользнули по внешним губам, размазывая влагу. Головка его члена коснулась входа — тёплая, гладкая, — и он начал входить медленно, растягивая стенки.

Лера застонала громко, её спина выгнулась.

— Ааах... большой... да... глубже..., — вырвалось у неё.

Ощущения были острыми, почти болезненными в своей интенсивности: его толщина заполняла её полностью, венозный ствол тёрся о стенки, вызывая спазмы удовольствия, которые прокатывались по телу волнами. Она чувствовала каждый сантиметр — как он проникает, растягивает, касается чувствительных точек внутри, и это доводило до края оргазма уже на входе. Эмоции взорвались: возбуждение смешалось с лёгким дискомфортом от размера, но это только усиливало удовольствие, делая его ярче, как контраст света и тени.

"Так полно... он внутри меня... чужой, но... боже, как хорошо", — думала она, её разум туманился, оставляя только тело и ощущения.

В этот момент другой мужчина — белый, Поль, в серебряной маске — приблизил свой член к её лицу, его ствол — средний, толстый, с широкой головкой — коснулся губ. Лера, не раздумывая, открыла рот, обхватив его губами, и начала сосать — жадно, её язык кружил по головке, пробуя солоноватый вкус, губы скользили вниз по стволу, беря глубже.

— Ммм... вкусно... сосать и трахаться..., — промычала она.

Её стоны вибрировали на его коже, вызывая у него низкий рык удовольствия. Ощущения удвоились: влагалище заполнено, рот занят — она чувствовала себя полной, в центре вихря, где каждый толчок Камиля отдавался эхом в горле, а сосание добавляло ритма. Эмоции переполняли: стыд от того, что она сосёт чужой член, пока другой трахает её, смешался с эйфорией — оргазм накатывал, её стенки сжимались вокруг Камиля, выжимая из него стоны.

Камиль начал двигаться — толчки были медленными, глубокими, его бёдра прижимались к её, член входил полностью, выходя почти до конца, растягивая вход каждый раз.

— Ты такая тесная... стонешь для меня? — прошептал он, его голос дрожал от желания.

Лера ответила стоном, не выпуская член изо рта.

— Да... трахай... сильнее..., — простонала она.

Её чувства обострились: каждый толчок посылал волны удовольствия по телу, клитор тёрся о его лобок, оргазм накатил внезапно — она сжалась, закричала приглушённо, тело задрожало, соки брызнули, смачивая его член.

Артём стоял в стороне, но теперь шагнул ближе, его эмоции бушевали: ревность жгла, видя, как Лера стонет под чужим, но это возбуждало дико — его член стоял твёрдо, дыхание было тяжёлым. "Она моя... но сейчас отдаётся им... и это заводит, потому что она выбирает это с мной". Психология: помощь была актом участия — он взял лубрикант, когда Камиль кончил, его сперма заполнила влагалище Леры, стекая по бёдрам.

Артём смазал следующий член — негра с длинным, изогнутым стволом — размазывая по головке и стволу, его пальцы дрожали от смеси ревности и возбуждения. "Легче войдёт... для неё", — подумал он, массируя яйца мужчины, чувствуя их тяжесть, тепло. Эмоции: гордость от того, что помогает её удовольствию, любовь, которая переполняла — "Я делаю это для нас... её стоны — моя награда".

Следующий мужчина вошёл — его член, длинный и изогнутый, скользнул легко благодаря смазке Артёма, касаясь новых точек внутри. Лера почувствовала разницу.

— Другой... длиннее... о да... трёт там..., — простонала она.

Она сосала непрерывно — члены сменялись, разные вкусы, размеры, она брала жадно, её губы припухли, слюна стекала по подбородку. Ощущения: влагалище чувствовало каждого — толстый растягивал, длинный бил в глубину, изогнутый тёр G-точку. Оргазмы накатывали один за другим — она кричала, сжимаясь, тело в спазмах.

Эмоции: экстаз, сдача, любовь к Артёму — "Он помогает... любит меня такой".

Мужчины трахали по очереди — негр с толстым членом вошёл резко, его толчки были мощными, яйца шлёпали по её ягодицам; белый с средним — медленнее, кружа бёдрами. Лера стонала.

— Да... следующий... заполните меня..., — выкрикивала она.

Артём массировал яйца следующему, смазывал, его чувства сложно переплетались: возбуждение от вида, ревность как spice, гордость — "Мы вместе в этом... её оргазмы — наши". Это углубляло доверие, превращая опыт в совместный, где помощь была актом любви.

Продолжение здесь:

https://t.me/+caGN9g5e7UliOTA9

https://boosty.to/admtg555/donate