Глава 5 – Поиск мест

Мне нравится размышлять в ду́ше. Там у меня появляется много хороших идей. В то утро я думал о многом. Я решил, что, несмотря на то что был подавлен отъездом, не хочу, чтобы у Фелиситы остались грустные воспоминания о наших последних встречах. Я хотел постараться сделать этот день более веселым, и сделать все, что в моих силах, чтобы подчеркнуть положительные моменты, чтобы у нас обоих остались счастливые воспоминания о времени, проведенном вместе.

После завтрака я купил утреннюю газету «Granma» и читал ее на веранде, слушая пение птиц. Прохладный ветерок с гавани был просто чудесен. Я нашел интересную статью и мысленно отложил ее на потом.

Я встал и прошел через вестибюль, мимо старинных часов и фотографий революции, спустился по мраморной лестнице и вышел из отеля, по усаженной пальмами аллее к улице. По дороге я увидел мужчину на велосипеде, который подвозил свою жену или подругу на работу. Сразу за ним проехал еще один велосипед, на этот раз с маленьким бензиновым мотором, помогающим велосипедисту подниматься в гору. Я свернул налево, на стоянку такси, в поисках девушки с каштановыми волосами на желтом скутере.

Я не был разочарован. Еще до того, как я дошел до стоянки такси, я увидел ее улыбающееся лицо. Она была такой же сияющей, как я ее запомнил, гораздо счастливее, чем несколько часов назад, когда она уезжала домой. Может быть, это была улыбка удовольствия после сеанса качественного секса. А может быть, это была улыбка радости от встречи со мной. Чем бы ни была вызвана эта улыбка, я был полон решимости сохранить ее на лице мой девушки.

— Такси, сеньор? — спросила она, когда я подошел.

— Да, я хотел бы нанять ваше такси на весь день.

— Конечно, — ответила она с широкой улыбкой, повторяя наш ежедневный ритуал. Я не знал, можем ли мы обмануть таким образом других водителей, но не было ничего плохого в том, чтобы поддерживать видимость, чтобы защитить ее.

Я сел на скутер, и мы тронулись. Как обычно, она проехала несколько кварталов, а затем наклонилась назад и спросила, куда я хочу поехать сегодня. Я попросил ее отвезти меня в район в центре города, о котором прочел в утренней газете. Когда мы доехали до него, я попросил Фелиситу припарковать скутер, чтобы мы могли пройтись пешком. Я объяснил ей, что у меня на уме.

Это был мой последний полный день с Фелиситой, но также и мой последний «рабочий» день на Кубе. Я приехал сюда с определенной миссией, пришло время ее закончить. Мне осталось только найти место для предполагаемого офиса. Я надеялся, что смогу открыть офис в самом ближайшем будущем, но понимал, что это может занять много времени. Тем не менее, мне нужно было понять, какая часть города лучше всего подходит для этой цели. Так я смогу быстрее открыть офис, когда придет время. Сегодня я решил осмотреть здания, расположенные в разных частях города, помещения, доступные для бизнеса. Я также использовал это время, чтобы прогуляться с Фелиситой. Так мы могли провести больше времени вместе, чем если бы она возила меня на своем скутере. Вместо того, чтобы смотреть на ее затылок, я мог идти рядом с ней и держать ее за руку. Я сфотографировал несколько многообещающих мест, а также несколько менее подходящих вариантов, на всякий случай.

Я видел, что Фелисита тоже думала о том, что наше время вместе подходит к концу. Ее настроение было… ну, может, не мрачным, но угрюмым. Сегодня утром я принял решение изменить свое настроение. Теперь пришло время изменить ее настроение. Я крепче сжал ее руку.

— Я вернусь. Ты же знаешь, — сказал я, повернувшись к ней.

— Пройдет много времени, прежде чем ты сможешь вернуться. Ты же знаешь, — ответила она, не глядя на меня.

— Все изменится. Должно измениться.

— Нет, не должно.

— Один известный человек однажды сказал: «Если должно быть счастье, если должна быть любовь, если должны быть улыбки, то это возможно лишь там, где есть свобода и достоинство». Свобода придет, и я вернусь к тебе.

Она остановилась и посмотрела на меня с недоумением.

— Кто сказал эти смелые слова?

— Фидель, — ответил я.

Она покачала головой и сказала:

— Откуда ты это знаешь?

Я кивнул и, смеясь, объяснил:

— Это было в статье в сегодняшнем выпуске «Granma». Там говорилось о его речи, произнесенной несколько лет назад. На самом деле, он довольно часто говорит о свободе, как для человека, полностью узурпировавшего власть на Кубе.

— Он говорит не о той же свободе, о которой говоришь ты. — Она все еще качала головой.

— Фидель не может быть президентом Кубы вечно. Он уже слишком старый. — Я старался говорить шепотом, но из-за эмоций это вышло громче, чем я думал.

— Тише! Нельзя говорить такие вещи здесь. — Она нервно оглядывалась, чтобы проверить, не подслушивал ли кто-нибудь.

Я продолжил шептать, чтобы только она меня слышала.

— Перемены грядут. Ты должна их дождаться. Мы должны их дождаться.

Она снова пошла по улице, но я видел, что она все еще думает о том, что я сказал. Я дал ей несколько минут на размышления.

Я остановился перед пустым магазином и посмотрел в витрину. Затем я отступил на шаг назад, оценивая внешний вид здания, и сфотографировал его.

— Думаю, это было бы хорошее место для офиса.

— Ты зря тратишь время. Этого никогда не будет.

Я повесил камеру на запястье, взял ее за плечи и повернул к себе лицом.

— Ты должна верить. Это произойдет.

Я видел, как начинает меняться ее лицо. Моя уверенность начала передаваться ей тоже. Я опустил руки, крепко сжал ее ладонь, и мы пошли дальше.

Когда она снова заговорила, пройдя около половины квартала, ее голос был очень тихим, похожим на голос маленького ребенка, задающего вопросы.

— Ты действительно так считаешь, правда?

— Да, я так считаю. Я вернусь сюда. Вернусь в Гавану… и вернусь к тебе.

— Тогда я буду ждать тебя.

Я знал, что должен сказать дальше, лишь надеялся, что это не прозвучит так, будто я с ней расстаюсь. Теперь, когда я убедил ее, что вернусь, я должен был убедиться, что она не потратит свою жизнь впустую, если это займет годы. Я шел по тонкому льду, пересекая пролив в тумане, в неопределенности.

— Пока ты будешь ждать… — Я сделал паузу. Не знаю, собирался ли я с мыслями или с мужеством. Фелисита смотрела на меня. Я приковал ее внимание. Она выглядела так, будто впитывала каждое мое слово, как будто оно было для нее пищей. Я сделал глубокий вдох, потом еще один. — Пока ты будешь ждать, я хочу, чтобы ты жила своей жизнью. Я хочу, чтобы ты наслаждалась жизнью.

Теперь я должен был это сказать.

— Я хочу, чтобы ты… — Я пытался найти нужные слова. — Я хочу, чтобы ты встречалась с другими мужчинами. Я найду тебя, когда вернусь. И если ты все еще будешь хотеть быть со мной, если ты не влюбишься в кого-то другого, я…

— Я не влюблюсь. Я не позволю этому случиться, — настаивала она. Ее выражение лица было почти болезненным. Я просто не хотел, чтобы ее эмоции превратились в гнев.

— Я знаю… Я знаю, но на всякий случай…

— На всякий случай? Нет, Кристофер. Если есть хоть малейшая вероятность, я не буду рисковать. Я не буду встречаться с другими. Я сохраню себя для тебя.

— Нет, ты не должна этого делать. Я не хочу, чтобы ты… На всякий случай, если это продлится слишком долго, ты должна…

— Слишком долго? Значит, это будет слишком долго?

Ой, кажется, дела шли не так хорошо.

— Я не знаю наверняка. Я просто знаю, что это может произойти в нашей жизни.

— Ты не можешь быть в этом уверен.

Я терял ее.

— Ты должна довериться мне. Я просто хочу, чтобы ты знала: если ты влюбишься в кого-то другого, я не хочу, чтобы ты упустила шанс на счастье, дожидаясь меня.

Теперь она смотрела на меня вопросительно.

— А что ты будешь делать, пока будешь ждать?

Ладно, дело становилось сложным, как степ на минном поле. Я мог бы сказать, что не буду ни с кем встречаться, но это отбило бы у нее желание жить своей жизнью. Я не хотел ей лгать.

Я прочистил горло.

— Я попробую встречаться с другими людьми. Я не буду искать любви, только компанию.

— А что, если ты найдешь любовь? — Ее тон был не таким мягким.

— Я отвернусь, прежде чем она овладеет мной. Мое сердце принадлежит тебе. — Когда я произнес эти последние слова, я взял ее руку и положил ее на свое сердце.

— Так почему тогда я не могу подождать? — спросила она.

Да, она меня подловила. Не могло быть двойных стандартов. Она была достаточно умна, чтобы это понять.

— Я не буду тебе лгать. Я буду встречаться с другими женщинами, как встречался с ними раньше. Но я никогда не влюблялся ни в одну из них. Ни в одну из женщин, пока не встретил тебя. Ты – единственная женщина, в которую я влюбился, единственная, с которой я мог бы провести всю жизнь.

Затем она заговорила дрожащим голосом.

— Я думала, что раньше была влюблена. Но я никогда не испытывала таких чувств. Думаю, на этой неделе я по-настоящему поняла, что такое любовь.

Ее слова ничуть не облегчили мой завтрашнее отъезд.

— Мы оба нашли что-то особенное, чего у нас никогда раньше не было. Я знаю…

Я почувствовал, как слезы текут по моим щекам. Дамба прорвалась. Фелисита обняла меня, и мы рыдали, прижавшись друг к другу, прямо на тротуаре, посреди оживленной улицы, пока прохожие обходили нас, с интересом поглядывая в нашу сторону.

Я заговорил сквозь слезы:

— Черт, нет слов, которые могли бы облегчить эту ситуацию. Эта страна – полное дерьмо! Куба должна быть свободной!

Фелисита огляделась с беспокойством, а затем потянула меня в ближайший переулок.

— Тише! — предупредила она меня. — Ты не должен говорить такие вещи, не здесь.

Я знал, что она права. Но я был зол – зол на систему, на наши правительства, на жизнь – и хотел выпустить пар. Но в то же время я понимал, что она имеет в виду. Я знал, что если продолжу говорить то, что хочу, меня могут арестовать. Меня посадят в тюрьму здесь или, в лучшем случае, депортируют и, возможно, посадят в тюрьму в США. В любом случае, у меня не будет никаких шансов увидеть Фелиситу снова.

Она вывела меня обратно на улицу. Я устроил такую сцену, что некоторые люди все еще оглядывались на нас.

— Нам нужно уходить отсюда, — прошептала она, торопя меня. — Среди толпы может быть кто-нибудь из CDR. Лучше всего вернуться к скутеру и скрыться в потоке машин. Пойдем!

Мы не совсем бежали (это было бы слишком очевидно), но шли очень быстро. Пока мы шли, Фелисита все время оглядывалась. Мне казалось, что вот-вот увижу полицейского или солдата, преграждающего нам путь, и мысленно проклинал себя за то, что поступил так глупо. Я нашел несколько подходящих мест и сделал достаточно фотографий. Мы могли бы уйти просто уйти и поговорить в любом другом месте. Вместо этого я устроил сцену посреди оживленной улицы и, возможно, навлек на нас обоих большие неприятности.

— Фелисита, — сказал я достаточно громко, чтобы она меня услышала, — если будет похоже, что нас собираются остановить, я хочу, чтобы ты ушла.

— Нет… — начала она.

— Да! Просто делай это! Ты сможешь смешаться с толпой. Не попадайся из-за меня. Я хочу, чтобы ты была в безопасности. Со мной все будет хорошо.

— Я не оставлю тебя!

— Оставишь! Нет смысла, чтобы нас обоих арестовали. Обещай мне, что уйдешь.

Она не ответила. Просто начала идти немного быстрее, по-прежнему оглядываясь по сторонам.

— Заткнись! — сказала она мне. А затем добавила немного мягче — Мы почти на месте. Скутер прямо за углом.

Когда мы свернули за угол и вышли на площадь, где она припарковала скутер, я их увидел. Два солдата с винтовками стояли перед скутером. Черт! Это действительно должно было случиться. Меня арестуют.

— Беги! Беги сейчас же!

— Заткнись, черт возьми!

Мы спорили шепотом.

— Продолжай идти. Может, они ищут не нас.

— Да, им просто нравится цвет твоего скутера, — сказал я с сарказмом.

— Доверься мне. Я знаю, что делаю, — сказала она мне.

Я хотел оттолкнуть ее и убежать, размахивая руками и выкрикивая оскорбления, чтобы солдаты точно заметили меня и погнались за мной, а она смогла бы скрыться. Я почти сделал это. Меня остановил страх, что она побежит со мной. Или, что еще хуже, она устроит такую же сцену, чтобы я смог убежать. Я знал, насколько я был отчаян. Я знал, что она, вероятно, чувствовала то же самое. Я доверял ей.

Мы подошли прямо к скутеру. Один из солдат стоял, положив ногу на бампер. Он посмотрел на нас, когда мы подошли. Я надеялся, что он не заметил, как сильно я потел, и не слышал, как билось мое сердце. «Будет ли это моим последним мгновением свободы?» — подумал я. Солдат отошел от скутера и заговорил.

— Это ваш скутер? — спросил он Фелиситу, узнав ее футболку «Havana Club».

— Да, но у меня уже есть пассажир, — ответила она с гораздо большей уверенностью, чем я в тот момент.

— Вы должны ездить на транспорте, а не ходить пешком.

— Мой пассажир хотел зайти в магазин и попросил меня подождать его. Он не хотел ждать другое такси. Он очень важный бизнесмен.

— Очень важный бизнесмен, который ездит на скутере? — Солдаты теперь оценивали меня. Слова Фелисита их не убедили, и они начинали подозревать, что здесь что-то не так. Я видел это по их лицам.

Я решил подыграть и заговорил. Я надеялся, что мой голос будет звучать гораздо увереннее, чем я себя чувствовал.

— На маленьком скутере легче пробираться по узким улочкам. А сейчас у меня есть дела поважнее, чем слушать вас двоих. Мы можем ехать? — Когда я произносил последнюю фразу, то вложил в нее всю свою уверенность и авторитет, глядя прямо в глаза одному из солдат. Я никогда не служил в армии, но, думаю, именно таким тоном командир отдает приказы своим подчиненным. Я пристально смотрел в глаза солдату, пока он не вздрогнул, как будто только что проснулся.

— Пусть едут, — сказал он другому. Они отошли в сторону. Я сел на свое место, как будто садился в роскошную карету, запряженную лучшими лошадьми. Фелисита завела двигатель, и мы тронулись. После того как мы повернули за ближайший угол, я обмяк на своем сидении.

Когда мы остановилась на светофоре, Фелисита оглянулась на меня, широко улыбалась.

— Мы сделали это! Это было потрясающе!

— Я был напуган до смерти.

— Солдаты испугались тебя. Они не хотели связываться с тобой, на случай если ты важная персона. Ты отлично справился.

— Они бы не так боялись, если бы я намочил штаны, что я и чуть не сделал. Я был уверен, что нас арестуют.

Сзади раздался сигнал автомобиля. Красный цвет на светофоре сменился зеленым. Фелисита повернулась лицом вперед и тронулась с места.

Она сказала, что отвезет нас в уединенное место на побережье. Я знал, зачем она везла нас туда. Нам нужно было поговорить где-нибудь, где нас не могли подслушать. Я откинулся на спинку сиденья и позволил ей вести скутер, погрузившись в раздумья. Я знал, чего хочу, и знал, что не могу этого получить. Единственное решение, которое я мог придумать, заключалось в том, чтобы мы пытались продолжить жить своей жизнью и оставляли открытой возможность когда-нибудь снова быть вместе. Может быть. Я слишком сильно любил ее, чтобы просить пожертвовать счастьем, которое могло ей выпасть, ради надежды, что я вернусь. Я хотел ждать, но не хотел, чтобы она ждала. Я также не знал, как объяснить ей это так, чтобы это не прозвучало как разрыв отношений. Я не был в этом хорош. Моя последняя попытка едва не привела к тому, что нас обоих арестовали. Раньше я избегал подобных ситуаций, просто никогда не вступая в серьезные отношения с кем-либо. Теперь, когда я нашел человека, без которого не мог жить, я проходил ускоренный курс по отношениям на расстоянии. Да, с большим упором на «ускоренный».

Я не особо обращал внимания на маршрут, по которому мы ехали. Думаю, мы ехали по дороге к западу от города, вдоль побережья. Фелисита наконец остановилась на обочине дороги, возле зарослей каких-то невысоких деревьев, за которыми виднелся пустынный пляж. Она достала одеяло и посмотрела на меня. Я видел, на ее лице следы слез, которые высохли от ветра. Она плакала все время пока мы ехали сюда. Я почувствовал себя настоящим дерьмом. Она взяла меня за руку. Она не сказала ни слова. Я не знал, чего ожидать. Я боялся, что она скажет мне, что все кончено. Прямо сейчас. Может быть, мне даже придется идти пешком обратно в город. Я бы не винил не за это.

Она повела меня сквозь заросли к берегу, а затем разложила одеяло. Она села и посмотрела на меня, ожидая, что я присоединюсь к ней. Я осторожно сел, не слишком близко, но и не слишком далеко. Она посмотрела мне прямо в глаза, очень серьезно, и произнесла слова, которых боится каждый мужчина.

— Нам нужно поговорить.

В ее голосе не было эмоций. В тот момент я почувствовал, что земля под моими ногами исчезла. Мне казалось, что я падаю в огромную пустоту. Вся моя жизнь превратилась в бездонную яму. Но потом в темноте появился луч света. Рука протянулась, чтобы остановить мое падение. Это была рука Фелиситы на моей щеке. Ее лицо было прямо передо мной.

— Кристофер, ты все еще любишь меня?

На этот вопрос был только один ответ.

— Да, конечно, люблю. Я никогда никого так не любил… — Она прервала меня, приложив палец к моим губам.

— Ты больше всего на свете хочешь быть со мной? — Я начал говорить, но она сильнее прижала палец к моим губам. Я понял. Она еще не была готова к моему ответу. — Тебе больно, когда мы расстаемся? Физически больно? Ты тоскуешь, хочешь, даже страстно желаешь, чтобы мы снова были вместе?

Она опустила палец, ожидая моего ответа.

— Да, — прошептал я, и мой шепот был едва слышен из-за шума волн. — Да, это именно то, что я чувствую.

— Я чувствую то же самое. Ты нужен мне в моей жизни.

Она опустила голову. Я подумал, что она плачет, но она просто думала. Когда она подняла глаза, они были сухими.

— Может быть пройдет месяц. Может быть год или десять лет. Ты обещаешь, что вернешься ко мне?

— Да.

Ее взгляд смягчился, совсем немного. Она не улыбнулась, но уже не была такой серьезной.

— Вчера вечером, когда я вернулась домой, я долго разговаривала с дедушкой. Мы говорили о тебе, о нас. Мы говорили о том, что будет в пятницу и после нее. Он очень мудрый человек. Он видел многое в своей жизни. Знаешь, что он мне сказал?

Я покачал головой. Мое сердце колотилось, я потел, я чувствовал страх перед любовью, которая, возможно, умирала в моей душе, но я просто покачал головой. Я сосредоточился на ней, на том, что она собиралась сказать.

— Он сказал мне, что если я люблю тебя, по-настоящему люблю, то я должна ждать тебя. Он сказал, что я должна искать счастья, но сохранять свое сердце только для тебя. Думаю, он говорил мне то же, что ты пытался сказать мне раньше.

— Когда солдаты…

Она продолжила, не замечая, что я пытался что-то сказать.

— Я не должна становиться монахиней, но должна ждать тебя. — Она глубоко вздохнула, слегка задрожала, когда выдохнула, и продолжила. — Я успела подумать по дороге сюда. Думаю, вы оба правы. Я должна встречаться с другими мужчинами, может быть, даже спать с некоторыми…

Я кивнул.

— Только с некоторыми, может быть, но я смогу это сделать и не влюбиться в кого-то другого. Мое сердце принадлежит тебе.

Когда она произнесла последнюю фразу, она схватила мою правую руку, крепко сжала ее и прижала к своей груди. Я чувствовал мягкость ее груди, как поднимаются и опускаются ее груди при каждом вдохе и выдохе, но больше всего – биение ее сердца. Я чувствовал, как ее сердце бьется от любви ко мне.

— Я всегда буду твоей, Кристофер.

Я посмотрел ей в глаза, чувствуя биение ее сердца, слыша шум волн, чувствуя себя влюбленным, как никогда раньше. Эта прекрасная девушка посвящала себя мне. То, что я действительно чувствовал в тот момент, было не облегчением, не счастьем, а скорее чувством, что я не заслуживаю ее. Я не заслуживал ее, но я не сделал бы ничего, чтобы ее жертва оказалась напрасной.

— Я вернусь, Фелисита. — Она смотрела мне в глаза, когда я произносил эти слова, как будто каждое слово было чем-то материальным, за что она могла ухватиться. — Я вернусь. По крайней мере, чтобы навестить тебя, пока не смогу остаться здесь. Я не знаю, как часто я смогу это делать, но я буду. Я обещаю тебе.

Она все еще держала мою руку у своего сердца. В этот момент мы оба начали плакать. Я обнял ее левой рукой, притягивая к себе. Мы обнимались на одеяле, а моя другая рука все еще была между ее и моей грудью. Я почувствовал биение ее сердца, а затем тепло слез. Я знал, что это были слезы счастья, а не печали или гнева. Мы плакали вместе и обнимали друг друга, пока волны разбивались о берег и дул ветер.

Со временем голод заставил нас уехать с пляжа. Мы поехали искать, где можно пообедать. Поскольку мое пребывание на Кубе подходило к концу, мы решили пообедать в том же месте, где встретились – в «Pan.Com». Мы взяли те же кубинские сэндвичи и пиво «Kristal». Пока мы ждали сэндвичи, я огляделся вокруг. Я удивлялся тому, как изменилась моя жизнь с тех пор, как я впервые оказался здесь всего три дня назад. За это время я прошел путь, равный целой жизни, учился и рос. В последний раз, когда я стоял у этой стойки, я даже не знал о красоте, стоящей рядом со мной. Теперь я не хотел жить без нее.

Мы отнесли еду к столику и начали есть. Старик с дисками был там, и он снова подошел к нам. Я решил купить несколько. Это было напоминанием о моей поездке (и о времени, проведенного с Фелиситой), который я мог безопасно увезти с собой. Фелисита помогла мне выбрать несколько дисков. Мне особенно хотелось найти ту музыку, под которую мы танцевали. Я наблюдал за Фелиситой, пока она ела, желая навсегда запечатлеть ее образ в своей памяти.

— Что? — наконец спросила она, смущенно улыбаясь.

— Что ты имеешь в виду? — ответил я. Я догадывался, что она имеет в виду.

— Почему ты так смотришь на меня?

— Потому что ты такая красивая.

От этих слов она покраснела. Она была так очаровательна, когда смущалась.

— Я хочу запомнить тебя такой, — объяснил я.

— С полным ртом еды?

— Нет, здесь. Где мы встретились.

— Мы встретились на стоянке такси.

— Ну, значит, где мы впервые заговорили.

— Хорошо, мне нравится. Я буду думать о тебе каждый раз, когда буду проезжать мимо.

— Я буду думать о тебе каждый раз, когда буду дышать, — сказал я ей. Она мило улыбнулась. — Я буду вспоминать тебя каждый раз, когда увижу океан, или номер в отеле, или…

— Или? — спросила она.

— Или каждый раз, когда увижу красивую девушку. Когда я увижу красивую девушку, она будет напоминать мне только о том, как ты прекрасна, как сильно я тебя люблю… как сильно я скучаю по тебе.

Мы некоторое время ели в тишине. Я все еще пытался запомнить ее лицо. Перед тем как уйти, я сделал несколько фотографий кафе и ее за столом. Я сказал ей, что хочу иметь возможность снова посмотреть на эту сцену и вспомнить, как мы познакомились.

После обеда моя работа была практически закончена. Я выполнил все цели, для которых приехал на Кубу (и многое другое). Фелисита провела меня по городу, показав все туристические достопримечательности. Я увидел здание Капитолия, копию Капитолия США, за исключением пальм перед ним. Я посетил площадь Революции. Мы проехали мимо дворцовой резиденции Фиделя. Я увидел несколько песчаных пляжей к востоку от города. Мы заправились бензином на станции «Oro Negro». Она отвезла меня на сигарную фабрику. Я не курю, но все равно было интересно увидеть легендарные сигарные фабрики, где сигары до сих пор скручивают вручную. Вскоре день подошел к концу. Мы вернулись в отель, и я осознал, что у меня осталось менее 24 часов на этой земле с Фелиситой.

— Я поеду домой, переоденусь и вернусь сюда. Давай сходим сегодня вечером на представление, а потом проведем вечер в одном из местных клубов. Я хочу, чтобы это был тихий вечер, только для нас двоих, — сказала Фелисита.

— Мне бы это понравилось.

Она опустила глаза. Когда она снова подняла взгляд, она покраснела.

— Что? — спросил я.

Она заговорила очень тихо.

— Я хочу начать вечер в твоей комнате, занимаясь любовью. А потом мы можем пойти поужинать, хорошо?

Это прозвучало интересно, поэтому я согласился. Я заплатил за суточную аренду скутера (вместе с щедрыми чаевыми «на мясо») и вышел. Мы обменялись последней улыбкой, прежде чем она уехала. Я вошел в отель, чтобы привести себя в порядок перед вечером, который, как обещала Фелисита, запомнится мне надолго.

Через час я прогуливался по тротуару, фотографируя все подряд, ожидая ее возвращения. Меня очаровали старинные американские автомобили, окрашенные в яркие цвета, которые до сих пор ездили по улицам. Некоторые из них – такси, но большинство частные автомобили. Удивительно, что изобретательные кубинцы сохранили их в рабочем состоянии задолго после того, как большинство их американских собратьев заржавели на свалках. И это без запасных частей. Когда нет других вариантов, необходимость стимулирует изобретательность.

Автобус Фелиситы приехал еще до захода солнца. Я встретил ее на остановке, и мы поспешили в мою комнату, чтобы оставить ее сумку. Оттуда мы перебежали дорогу к набережной. Мы хотели провести мой последний кубинский закат вместе в «открытой гостиной».

Мы нашли место на набережной среди других пар. Я сидел на бетонной отмостке, лицом к западу. Фелисита села между моих ног, спиной ко мне. Мне нравилось ощущение ее тела рядом со мной. У меня с собой была камера, и я сфотографировал эту сцену. Мы снова попросили другую пару сфотографировать нас вместе. Когда солнце начало садиться, мы молча смотрели на закат, а я обнимал ее, защищая своим телом.

Когда стемнело, я установил камеру на набережной и сделал несколько длинных экспозиций. Фелисита терпеливо все это переносила. Когда я закончил, она взяла меня за руку и сказала:

— Давай вернемся в номер перед ужином.

Мы поспешили через дорогу в вестибюль, а затем поднялись в мой номер, все еще держась за руки. Как только дверь за нами закрылась, я обнял ее и просто смотрел на нее. Она была так прекрасна. Я протянул руку за ее спину и расстегнул молнию на ее платье. Я притянул ее к себе, снимая платье с ее плеч. Прежде чем отодвинуться, чтобы платье упало на пол, Фелисита посмотрела мне в глаза и сказала с улыбкой:

— У меня есть для тебя сюрприз. Затем она сделала шаг назад, и платье упало на пол. Она стояла в бюстгальтере и трусиках. Атласном бюстгальтере и атласных стрингах. Она повернулась, позволяя мне увидеть спину. Я был ошеломлен.

— Где ты это взяла? — спросил я, ошеломленный.

Она хихикнула.

— Когда мы были на черном рынке, я увидела, как кто-то их продавал. Позже я вернулась и купила их, чтобы надеть для тебя. Ты не против, что я потратила на них часть своих «денег на мясо»?

— Нет, конечно. Тебе нравится? — спросил я ее.

Она провела руками по бюстгальтеру и трусикам, ее ладони мягко скользили по атласу. Ее соски были хорошо видны сквозь ткань. Она счастливо вздохнула, а затем ответила:

— Да, очень. Я чувствую себя такой… такой… сексуальной. Женственной.

— Ты такая красивая, — сказал я ей. Затем я понял, как это прозвучало. — Ты и раньше была красива, в этом не было необходимости.

Она приложила палец к моим губам, чтобы я замолчал.

— Я сделала это для тебя и для себя. Мне нравится это ощущение, и мне нравится показывать себя в этом тебе. Это возбуждает – носить это и знать, что только ты увидишь меня в этом. Теперь ты можешь думать обо мне в таком виде весь вечер.

—Так вот почему ты хотела вернуться в номер перед ужином, — понял я.

— Ну, это одна из причин. Закончи раздевать меня, и я покажу тебе вторую, — ответила она с хитрой улыбкой.

Я обнял ее, а затем провел руками по тому немногому, что на ней было. Ее белье действительно было очень приятным на ощупь. Меня очень возбуждало, видеть и ощущать ее тело в таком наряде. Я осторожно расстегнул ее лифчик и снял его, поцеловал каждый сосок по очереди, наслаждаясь ощущением ее кожи на моем лице. Я чувствовал, как глубоко она дышит, и слышал, как бьется ее сердце. Она опустила голову и прижалась своей щекой к моим волосам, пока я целовал ее грудь. Я опустился на колени перед ней, лицом к ее трусикам. Было очевидно, что она очень мокрая. Между ее ног было заметно темное пятно. Я также чувствовал запах ее соков. Она была более чем готова для меня. Я поднял глаза и улыбнулся. Она смотрела на меня с такой же яркой улыбкой. Я засунул большие пальцы под резинку ее трусиков с обеих сторон и стянул их. Она грациозно вышла из них. Я легонько поцеловал ее промежность, а затем аккуратно положил трусики на пол рядом с ее платьем. Она стонала, наблюдая за мной.

— Ты делаешь меня такой влажной, — вздохнула она.

— Я знаю, — сказал я, наклонившись вперед и прижав лицо к ее влажной киске, целуя ее нижние губы. Я был вознагражден вкусом ее киски. Я просунул язык сквозь внешние губы и лизнул ее влажное нутро, а она положила руки мне на затылок. Она тихонько стонала, пока я проникал в нее своим языком. Я начал вставать, оставляя мокрые поцелуи на ее теле, задержавшись лишь у ее сосков, чтобы быстро их пососать, прежде чем подняться к ее рту. Как только наши губы соединились, ее язык вторгся в мой рот. Она стонала, пробуя свой вкус у меня во рту. Я чувствовал, как ее твердые соски вдавливаются в мою грудь.

Я отодвинулся, взяв ее руки в свои, и положил их на верхнюю пуговицу своей рубашки. Она поняла намек и начала раздевать меня, целуя каждую часть моего тела, когда оно обнажалось. Возможно, она была влажной, но я был твердым. Мой член болел от того, что был таким твердым. Она быстро расстегнула мою рубашку, а затем сняла с меня туфли и носки. Теперь она стояла на коленях, глядя на меня, когда расстегивала мой ремень и снимала брюки. Я отбросил их ногой, когда они упали на пол, но она подняла их (игнорируя бугор в моих трусах) и аккуратно сложила, прежде чем положить рядом со своей одеждой. Когда она повернулась ко мне, я увидел, что она улыбается. Она дразнила меня. Она сделала очень тщательно продуманное движение, когда повернулась ко мне лицом, и ее щека скользнула по моей эрекции. Эффект был потрясающим. Затем она поцеловала меня через последнюю вещь, которая на мне осталась. Наконец, она схватила пояс моих трусов руками и вопросительно посмотрела на меня, как будто спрашивая, хочу ли я, чтобы она их сняла.

— Да, — выдохнул я, почти отчаянно.

Она улыбнулась, а затем сняла с меня нижнее белье. Раздевание было для нее ритуалом. Она медленно обнажила мой член, делая вид, что удивлена его длиной. Это было бы забавно, если бы я не был на тот момент так возбужден. Она медленно спускала мое нижнее белье по моим бедрам, и, когда резинка прошла мимо головки моего члена, он выскочил, коснувшись ее лица. Она громко застонала, закрыв глаза и прижавшись лицом к моей эрекции. При этом она сумела аккуратно снять мои трусы. Я чуть не споткнулся, когда выходил из них, настолько был очарован тем, как она терлась своим лицом о мой член.

Когда я оказался полностью раздет, она с мучительной медлительностью провела руками по моим ногам, не торопясь, чтобы почувствовать каждый волосок на них. Тем временем она кончиком языка слизывала крошечные капли предсеменной жидкости с кончика моего члена. Я был так возбужден, что он вздрагивал в такт с моим сердцебиением, что в некоторой степени осложняло ей задачу, но она не обращала на это внимания. Я стоял в оцепенении, стараясь не кончить ей на лицо, прежде чем успею ее трахнуть.

Ее руки дотянулись до моего члена. Одна обхватила мои яички, другая стала гладить мой ствол. От этого на кончике члена появилась еще одна крупная капля моей жидкости. Она взяла головку в рот, чтобы высосать из меня еще больше. Мои колени подкосились, когда я почувствовал ее теплый, мягкий рот вокруг моего члена. Она подняла глаза и по моему выражению лица поняла, как она меня мучает.

— Ты хочешь меня трахнуть, да?

— А ты как думаешь? — прохрипел я.

— Ну, я думаю, что сделаю лужу на ковре, если ты не отнесешь меня в постель прямо сейчас.

Я не стал тратить время на ответ. Я помог ей встать, прижав ее тело к себе, и толкнул ее назад, на кровать. Она упала на спину, игриво вскрикнув при этом. Я решил, что мне стоит забраться на кровать аккуратнее, поскольку был так возбужден, что боялся сломать кое-что важное, если просто упаду на нее. Фелисита скользнула назад на кровать, пока не оказалась на середине, и раздвинула ноги. Это был сигнал, что прелюдия закончилась, пришло время для главного события. Я начал забираться на кровать, но вспомнил, что сначала нужно кое-что достать из тумбочки. Как только я обеспечил себе надлежащую защиту, я переполз через нее, ведомый своим возбужденным членом. Он знал, куда идти, и без дополнительных указаний скользнул между ее скользкими губами. Она была такой горячей. Она хотела этого так же сильно, как и я. Я попытался войти в ее влагалище без помощи руки, но у меня не хватило терпения, чтобы дождаться, когда мой ствол окажется в правильном положении. Мой член скользил по ее влажным губам, но не входил в нее. Я направил рукой головку члена к ее отверстию, а затем вошел в нее, опустив свое тело на ее. К тому времени, когда мои губы встретились с ее, я был полностью внутри ее киски. Я почувствовал, как ее руки обхватили мою спину, а ноги мои бедра. Мы целовались, и я начал двигаться в ней. Когда мы разорвали поцелуй, чтобы вдохнуть воздух, она громко застонала. Мы оба были настолько возбуждены, что нам не потребовалось много времени, чтобы кончить. Я попытался замедлить темп, чтобы продлить удовольствие, но она не дала мне этого сделать. Она двигала бедрами мне навстречу, заставляя мой член скользить по ее влагалищу. Я понял, что она готова, и удвоил свои усилия. Это был быстрый секс, всего лишь начало вечерних развлечений. Я глубоко вогнал свой член в ее киску, зажмурил глаза, застонал и почувствовал, как моя сперма брызгает в нее. Когда она почувствовала тепло и интенсивность струй, она тоже перешла грань. Она выкрикнула мое имя, когда кончила подомной.

Когда я вернулся в реальность и открыл глаза, то увидел, что она тоже только что открыла глаза.

— Вау, — сказал я ей.

— Вау, — согласилась она.

— Это только начало?

— Конечно. Я не хочу, чтобы ты забыл меня, пока будешь заниматься любовью со своими американскими подружками, — сказала она, все еще задыхаясь.

— После этой ночи я не думаю, что смогу заниматься любовью с кем-либо. Ты меня измотаешь.

Мы оба рассмеялись, потом я слез с нее, снял презерватив и выбросил его. Она встала, вытерла свою киску углом простыни и начала одеваться. Я удивленно посмотрел на нее.

— Ты должен купить мне ужин. Помнишь? Много мяса, — дразнила она. Я кивнул. Пока она надевала стринги и расправляла их, она продолжила. — Думай обо мне сегодня вечером, когда я буду носить только это под платьем. Думай о том, как ты снова снимешь его. Думай о том, насколько оно будет мокрым, когда ты отведешь меня в постель.

— Снова, — сказал я.

— Снова, — согласилась она с улыбкой.

Мы оделись, обменявшись несколькими влажными поцелуями, и спустились в ресторан. Мы съели наш последний ужин вместе за тем же столом, за которым мы делили наш первый ужин. Мое сердце болело от любви к Фелисите. Я не позволял себе думать о том, что это наша последняя ночь. Я просто хотел насладиться ею. Я буду лелеять эти воспоминания в будущем.

После ужина мы вышли из отеля и пошли в театр, где проходило представление. Я купил билеты ранее тем же вечером. Это был один из самых известных кубинских ночных клубов, и мне понравилось представление. Больше всего мне понравилось то, что я смог поделиться этим с Фелиситой. Скудно одетые танцовщицы только напоминали мне о том, как скудно одета была дама рядом со мной под своим платьем.

Когда шоу закончилось, мы вернулись обратно в отель, прошли через вестибюль на веранду. Мы вышли на лужайку и направились к бару на открытом воздухе. Мы прошли мимо сарайчика, где днем бармен выжимал стебли сахарного тростника для приготовления мохито. Мы заняли столик, и официантка приняла наш заказ на напитки. Когда она вернулась со стаканами, она также положила на стол фломастер. Я взял фломастер и посмотрел на нее.

— Возьмите маркер и напишите свое имя на одном из глиняных горшков. Это традиция, — объяснила она, указав рукой на глиняные горшки с цветами, которые висели вдоль ограды возле нашего столика.

Я кивнул и написал наши имена, соединив их знаком «плюс», и нарисовал вокруг них сердце. Фелисита положила свою руку на мою и моргнула, сдерживая слезы.

— Мы найдем это здесь, когда я вернусь, — сказал я ей.

Она кивнула.

Я потягивал прохладный ликер, чувствуя, как меня обдувает прохладный ветер с гавани, и наслаждался теплом руки Фелиситы. По крайней мере, на данный момент в мире все было хорошо. Мы просидели там достаточно долго, наслаждаясь коктейлями и разговаривая. Мы говорили обо всем и ни о чем, о глупостях, о тех вещах, о которых влюбленные разговаривают только между собой. Вероятно, тот вечер был лучшим моментом, за все время, которое мы провели вместе. Мы были просто двумя влюбленными людьми, которые проводили время вместе. Нам не нужно было никуда спешить, мы просто проводили время.

Ближе к полуночи, я предложил ей пойти спать. Она с готовностью согласилась, и мы встали. Мы лениво шли под ночным небом обратно в вестибюль. Мягкое освещение на территории отеля давало достаточно света, чтобы мы могли идти по дорожке. Прохладный ночной воздух заставил ее прижаться ко мне, и я обнял ее. Она положила голову мне на плечо.

Вернувшись в номер, мы разделись, чтобы лечь спать. Она наконец отказалась от ритуала, и мы просто быстро разделись. Когда мы оба уже были голыми, я взял ее за руку и потянул к кровати.

— Нет, — сказала она. Я повернулся к ней и удивился.

Она хитро улыбнулась и потянулась за сумкой.

— Подожди меня. У меня есть еще один сюрприз.

С блеском в глазах она исчезла в ванной. Я лежал на прохладных белых простынях, гадая, что она задумала. Мне было все равно, что она наденет, я все равно собирался все с нее снять. Но ей нравилось одеваться для меня по-особенному. Это действительно выглядело очень мило.

Дверь открылась довольно быстро. Сначала она выглянула, увидела, что я смотрю на нее, и затем вошла в комнату. На ней было полупрозрачное кружевное тедди. Не знаю, где она его нашла, но оно идеально ей подходило, подчеркивая ее прекрасное тело. Цвет был бирюзово-зеленый. Ее светло-каштановые волосы, ниспадающие на плечи, создавали прекрасный контраст. Она была поистине воплощением красоты. Я был слишком удивлен, чтобы говорить.

— Тебе нравиться сюрприз? — спросила она.

Я кивнул.

— Ты ничего не хочешь сказать?

Я не мог говорить. Я покачал головой.

Ее лицо опустилось в угрюмом выражении.

— Ничего? — Она сделала вид, что расстроена.

— Как? Где? Мне все равно. Ты такая прекрасная. — Я протянул к ней руки.

Она подбежала к кровати, прыгнула на матрас и в мои объятия. Она визжала от восторга. Мы целовались и катались по кровати, смеясь как дети. Затем мы занялись любовью как взрослые. Я поцеловал ее в промежности тедди. Оно было застегнуто на кнопки. Она затаила дыхание, наблюдая, как я расстегиваю его зубами. Я погрузил язык в ее киску, пробуя на вкус и вдыхая запах ее возбуждения.

Пока я ласкал ее киску, я просунул руки под прозрачную ткань, пока не обхватил руками ее упругие сиськи. Я ласкал ее, наслаждаясь ее телом. Она стонала, подбадривая меня, пока я наслаждался ею. Я мог только догадываться, сколько ей стоило это белье. Я хотел убедиться, что она получила то, за что заплатила.

Когда она больше не могла выносить мой язык и губы на своем чувствительном месте, она оттолкнула меня. Она села и заставила меня сесть у изголовья кровати, опираясь на подушки, прежде чем переместиться между моих ног. Ее тедди все еще свисал с ее тела, сбившись широким поясом на ее животе. Я потянул его вверх, намереваясь снять его полностью, но решил, что ей, должно быть, нравится его носить. Поэтому лишь расправил его, неуклюже натянув бретельки назад на плечи, позволяя ей наслаждаться этим. Она опустилась и лизнула мой член. Моя голова упала на подушку. Мои руки были как ватные, но я все же сумел перетащить еще одну подушку и положить ее под голову. Я хотел видеть, как она делает мне минет. Лежа на нескольких подушках, я мог наблюдать, как она облизывает мой ствол, а затем ласкает языком головку. Время от времени она опускалась ниже и облизывала мои яички, втягивая одно из них в рот. Я мог только беспомощно наблюдать, как она доводит меня до высших вершин наслаждения. Она работала над моим членом, пока я не был готов закричать. Затем она взяла мой член в рот. Это был минет, который я никогда не забуду. Она делала это с любовью и сильным желанием доставить удовольствие. Я смотрел, как любовь всей моей жизни отсасывает мне. Ее губы обхватили головку, и я почувствовал, как кончик ее языка быстрым движением прошелся по отверстию, слизывая очередную каплю преякулята, прежде чем она полностью втянула мой член, глядя на меня. Я видел улыбку в ее глазах, когда она сосала и проводила по нему языком. Как бы я ни хотел, я не мог продержаться вечно. Со временем мой член начал пульсировать, и я понял, что конец близок. Она тоже это поняла. Она начала сосать сильнее, обхватив рукой мой ствол и поглаживая его. Теперь у нее во рту оставалась только головка. Она хотела, чтобы я кончил ей на язык, а не в горло, чтобы она могла почувствовать вкус. Я гладил руками ее каштановые волосы, когда неизбежное приближалось. Когда мое удовольствие достигло пика, я закричал. Я почувствовал, как сперма пульсирует в моем стволе и брызгает ей в рот. Я чувствовал, как ее рот двигается, когда она глотала мою сперму. Инстинктивно я попытался засунуть свой член еще глубже в ее рот, но ее рука помешала этому. Я выстрелил спермой на ее язык, и она почувствовала ее вкус.

Я закончил извергаться, но она продолжала сосать. Через очень короткое время мой член стал слишком чувствительным. Как бы я ни хотел, чтобы удовольствие продолжалось, это было невыносимо. Я с неохотой оттолкнул ее лицо от своего члена, и, откинувшись на подушку, задыхаясь, прошептал:

— Слишком сильно, хватит.

Она выпустила мой член изо рта с влажным звуком. Небольшая струйка из ее слюны и моей спермы протянулась от ее губ за моим членом. Она широко улыбнулась, все еще глотая последние капли.

— Тебе понравилось так же, как показывает твое лицо? — спросила она.

— Да, — ответил я усталым голосом. — Это было потрясающе.

— Карамба?

— Карамба, — согласился я. Мы рассмеялись.

— Думаешь, у тебя хватит сил трахнуть меня?

— Дай мне отдохнуть несколько минут. Потом я заставлю тебя почувствовать то же, что ты заставила почувствовать меня несколько минут назад.

— Хорошо! — ответила она с нетерпением. Она подползла ко мне и обняла меня. Мы поцеловались.

— Когда ты закончишь меня раздевать? — спросила она.

— Я начал, но, похоже, тебе так нравиться носить это, что я решил подождать. Ты готова?

— Мне нравится носить это для тебя. Мне нравится, как это ощущается на моей коже. Я чувствую себя в этом такой сексуальной. Но еще больше мне нравится чувствовать наши голые тела рядом друг с другом.

Услышав это, я наклонился и начал стягивать с нее тедди. Она привстала и оседлала мою грудь. Когда она подняла руки, я осторожно снял с нее белье. Я чувствовал, как ее мокрые нижние губы «целуют» мою грудь, оставляя за собою влажные следы. Я положил руки ей на бока, чуть ниже груди.

— Ты выглядишь восхитительно.

— Я вся твоя, — пообещала она.

— Ммм, я чувствую, какая ты мокрая.

— О, прости. — Она начала вставать, но я удержал ее.

— Не надо. Мне нравится это чувствовать.

Она начала двигать тазом, скользя губами по мне взад и вперед. Мы широко улыбнулись друг другу. Затем она встала и вылизала мою грудь дочиста.

— Мне нравится пробовать себя на тебе, — сказала она.

Наблюдая за тем, как она облизывает меня, я снова стал твердым. Когда она закончила, то скользнула рукой вниз к моему члену. Она почувствовала, что я снова возбужден. Ее глаза расширились, и она посмотрела на меня.

— Ты готов? — спросила она с надеждой. Я кивнул. Она широко улыбнулась и издала счастливый звук. Она перелезла через меня (райское ощущение) и достала один из последних презервативов. Она поцеловала головку моего члена и хихикнула, прежде чем надеть презерватив. Когда я был готов, она села и оседлала мои бедра. Я смотрел с широко открытыми глазами, как она насаживалась на мою твердость. Придерживая член одной рукой, она направила меня в свое отверстие, а затем ее лицо расплылось в удовольствии, когда я проник в нее. Она опустилась, пока я не вошел в нее полностью. Она немного пошевелилась, почувствовав, как плотно она обхватила меня, и улыбнулась. Когда она открыла глаза, она увидела, что я смотрю на нее с восторгом.

— Ты смотрел на это? — спросила она, смущенно.

— Да, мне нравится видеть, как тебе это нравится.

— Что нравится?

— Заниматься любовью.

— Да, мне нравится. Ты делаешь это таким особенным.

Она глубоко вздохнула, поднялась, сделала паузу, а затем опустилась. Я наблюдал, как ее губы обхватывают мой член. Когда она поднималась, мой член оттягивал ее губы, как будто они не хотели отпускать меня. Затем, когда она опускалась, ее губы, казалось, раскрывались и с радостью впускали меня обратно.

Фелисита помнила, как ее минет измотал меня, и настаивала на том, чтобы на этот раз всю работу сделала она. Она скакала на мне и играла со своими сиськами. Иногда она наклонялась вперед, чтобы я мог поднять голову и пососать ее соски. Когда она не ласкала свои сиськи, я смотрел, как они подпрыгивают, или прижимал к ним ладони. Ее возбуждало ощущение, когда ее соски терлись о мои руки. Это была одна из моих любимых поз, в основном потому, что я мог прекрасно видеть ее тело, пока она скакала на мне.

Со временем я понял, что она устала. Я убедил ее, что готов перейти в другую позу. Она слезла с меня и ждала, пока я решу, что мы будем делать дальше. Я встал и выключил свет. Когда я отодвинул занавески, я понял, что она удивленно смотрит на меня и гадает, что я задумал. Я позвал ее к окну. В комнате было темно. Единственный свет исходил из-за окна. Мы могли видеть огни вдоль береговой линии, изгибающейся вдали.

— Я хочу, чтобы ты кончила, когда я буду в тебе, глядя на Гавану. Так, когда ты снова будешь смотреть на Гавану ночью, ты сможешь вспомнить, как я заставил тебя кончить.

Ей понравилась эта идея. Я попросил ее встать лицом к окну, наклониться вперед и положить ладони на стекло, а сам встал за ней и вошел в нее сзади. Я погрузился в нее, заставляя ее задохнуться. Я трахал ее, пока мы смотрели на город, в котором мы влюбились друг в друга. Через несколько минут она громко кончила, когда я глубоко вошел в нее. Ее руки оставляли потные отпечатки на стекле. Это должно было заставить горничную задуматься.

Перед тем, как кончить, мы вернулись на кровать. Я лежал на ней, и мы обнимали друг друга, пока я изливался в нее. Мы были потные, но ни один из нас не хотел вставать. Наконец, я должен был встать, когда моя эрекция спала. Я скользнул рядом с ней в постель, натянул одеяло, и мы лежали там, прижавшись друг к другу голыми телами, глядя на огни.

— Это действительно красивый город, — размышлял я.

— Ты заставил меня это понять. До тебя это был просто город. Теперь я вижу красоту, которой раньше не замечала.

— Я держу самую красивую часть прямо здесь, — сказал я, прижимая ее к себе еще сильнее. Она довольно заурчала.

Мы проспали так всю ночь, крепко обнимая друг друга.