окончание, начало см. чч.1-4

Домашние шалости

Жена нисколько не шутила, рассказывая нам о своих планах. Сдавать анализы она потащила нас с Андреем буквально на следующий день, чтобы в ближайшие выходные устроить уже "встречу без галстуков". Ну, вы поняли, без чего именно. И, конечно, теперь ей можно будет не только принимать член Андрея в своё лоно без последней тонкой преграды между ними, но ещё и целовать друг друга и в губы, и в разные другие места.

Андрей приехал к нам не с пустыми руками, а с комплектом кружевного белья персикового цвета — для фотосъёмки. Я сначала испугался, что он промахнулся с выбором: моя жена всегда с презрением относилась к таким "бабским штучкам". Но из его рук она приняла этот подарок более чем благосклонно.

Увы, к фотосессии у себя дома мы были совершенно не готовы, поскольку она всегда с таким же пренебрежением относилась к фото на кровати, в интерьере ванной комнаты и тому подобным, которыми нынче завалены все личные страницы в интернете. Это была не её среда обитания; лес, море, горы — вот её эротическая стихия. Но этот вопрос мы с Андреем решили быстро: нашли в хозяйстве тёмное ворсистое покрывало, которое превращало кровать или стол в подиум для модели. Слабая рассеянная вспышка, минимальная диафрагма, съёмка короткофокусным объективом с близкого расстояния. Весь задний план проваливается в темноту, что бы там ни было; потом его можно будет ещё дополнительно затемнить в фотошопе.

Жена к встрече, естественно, нарядилась по-праздничному: яркие леггинсы, облегающая тонкая маечка, через которую проступают соски, с кружевной вставкой на спинке. Фигура у неё, конечно, идеальная. Домашние тапочки никак не сочетаются с этим образом — тем лучше, она сегодня выступает в новеньких босоножках на каблуке. С тоненькими, прозрачными нейлоновыми носочками. Андрей снимает, как я одеваю её в самый прекрасный из её нарядов — эротический. Потом украшаю её новыми кружевами.

Потом я снимаю, как он снова избавляет её тело от излишней одежды. Вот она прижимается к нему спиной, он обнимает её грудь в этих кружевах. Вот он расстёгивает застёжку на спине, и она с готовностью вытягивает руки, чтобы он освободил её грудь. Вот она выгибается мостом, когда он стягивает с неё эти маленькие трусики…

Продолжение мы, конечно, снимать не стали. Это уже не эротика, это уже для себя. Для неё, правильнее будет сказать.

Через несколько дней жена, стеснительно краснея, попросила меня кое о чём необычном. О чём именно, дорогая? Поехать к Андрею одной, на всю ночь. Тем более, что жил он, как я уже говорил, недалеко от нас. Я подумал и… согласился. Сомнений в порядочности Андрея у меня уже не оставалось, не маньяк же он какой-нибудь. Пусть ей будет комфортнее без меня.

В эту поездку я снарядил её новым комплектом белья с прозрачными нейлоновыми вставками. Андрей снял для меня замечательный фотосет о том, как его руки ласкают под этим бельём её грудь, лобок и промежность. А она, умница, сообразила, что смотреть при этом надо прямо в камеру, и её глаза передавали привет мне.

Квартира у него оказалась оборудована прямо как настоящая фотостудия, в которой он раньше фотографировал сам себя. Ровный светлый фон на стенах, хороший свет, застеленная светлым кровать-подиум. Плюс хороший штатив и всякие пульты для дистанционного управления камерой и светом. Так мы потом и снимали: у нас дома — в тёмном ключе, у него — в светлом.

Лето продолжалось, и мы перенесли часть наших съёмок на природу. Сначала думали реализовать наши идеи в ближайшем парке, но там всегда было слишком много народу, и выбрать уединённый уголок для съёмок не удавалось. Пришлось ездить далеко за город, и для этого с нетерпением дожидаться выходных. Зато там был полный простор для нашей буйной эротической фантазии, умноженной на три.

Жена с Андреем гуляли вдвоём по лесным дорожкам, а я носил в рюкзаке всю их одежду и фотографировал их. Устраивали фотосессии у воды, над обрывами старых карьеров, на заброшенной железнодорожной ветке… Как-то раз вышли на дорогу, которая вела к даче какого-то олигарха; там был хороший новый асфальт, всё обустроено как на настоящей трассе, а машины проходили, от силы, раз или два в день. Прогулялись по этой дороге туда и обратно.

Иногда, для разнообразия, жена позировала в разных украшениях на теле. Самым удачным, пожалуй, был сплошной чёрный кружевной комбинезон-чулок на всё тело. Подчёркнутый тонкий узор вдоль ног и рук делал их ещё длиннее и стройнее. Вместе с черными босоножками на высоком каблуке он смотрелся великолепно. Ходить по лесу или по песку в них, конечно, было невозможно, но как раз на той дороге мы сняли хороший фотосет. Впрочем, и в другой раз, в лесу, в ярко-белых новых кроссовках на стройных чёрных ножках, получилось контрастное и необычное сочетание. Промежность комбинезона я каждый раз смётывал простым швом, так что на фото он выглядел более чем прилично. А потом жена за узелок выдёргивала нитку — и полностью раскрывалась для Андрея.

По дороге, в электричке, я обычно садился как бы отдельно, а жена с Андреем — вместе. Сидели, скромно обнявшись или держась за руки — не более того, конечно. Просто взрослая женщина с молодым любовником, как договаривались себя считать. Случается же такое в жизни. Было забавно наблюдать, как бабки напротив них краснели, бледнели, плевались и пересаживались на другое место. Мамаши тоже опускали глаза и пересаживались вместе со своими детёнышами. Молодёжь хихикала и тоже начинала обниматься. А мужики понимающе ухмылялись и иногда подмигивали Андрею.

В последний раз мы фотографировали на природе уже в октябре. Выдалось несколько дней настоящей золотой осени, солнечной и тёплой. Жена позировала на фоне леса в жёлтом комбинезоне-сетке на всё тело и с жёлто-красно-оранжевым зонтиком, как фея, вышедшая из этого леса.

Осенью мы вернулись к "студийной" фотосъёмке — то у нас, то у Андрея дома. Выработался даже определённый этикет: кто приезжает в гости — тот и привозит очередные украшения для нашей модели, сообразно своей фантазии. Перепробовали мы много разного: и классические трусики-"бабочку" с вырезом снизу, и разные другие, и кружевные лифчики, и боди, и коротенькие символические платья, и всякие чулочки и гольфики… Однажды жена присмотрела наряд и для Андрея: трусы с сетчатой вставкой спереди. Фотосет получился небольшим, но очень гармоничным: она, сама в комбинезоне-сеточке, играет с его хозяйством, которое лежит в этой сетке, как в авоське.

Иногда жена уезжала к Андрею одна, даже не рассказав мне, что за сюрприз она приготовила на этот раз. И мне оставалось до утра гадать, какие фото она привезёт сегодня. Но они с Андреем ни разу меня не разочаровали.

Однажды она вернулась утром необычайно возбуждённая и с гордостью продемонстрировала мне… свою гладко выбритую зону бикини. Оказалось, Андрей решил приготовить ей сюрприз: к её приезду побрился начисто сам. И это его так возбудило, что он уговорил и её тоже. Не удивительно: нежная кожа, которая раньше была под волосами, в первые дни после бритья даёт совершенно фантастические ощущения. И ведь она знала, что мне это нравится. Когда-то в молодости я много раз предлагал ей избавиться от волос, хотя бы на время, только попробовать. Но она всегда с негодованием отказывалась от такого, по её мнению, противоестественного извращения. А теперь он уговорил её в один момент. Мне безумно хотелось поцеловать её там, но она отказала мне даже в этом.

Через несколько часов позвонил Андрей: бритая кожа держала его в таком возбуждении, что он хотел немедленно встретиться снова. Он приехал к нам, и мы отсняли подробный фотосет крупным планом.

Потом, правда, жена неделю чесалась, как бешеная, пока не прошло раздражение. Но в целом ей, наконец, понравилось, и она даже стала было подумывать о перманентной депиляции.

Я знал, конечно, что мне полагалось испытывать некое чувство, похожее на ревность. Но сколько ни старался, не мог обнаружить его у себя. Мы с женой лежали в постели и вместе обсуждали, что бы нам придумать такого, чего они с Андреем ещё не пробовали — и для фото, и тем более не для фото.

У нас с ней ещё до свадьбы секс свёлся к одному-двум случаям в год, исключительно по моей инициативе — когда я настолько зверел от спермотоксикоза, что ей было проще уступить, чем втолковать мне, что она этого не хочет. Вот не хочет, и всё. Сама она всю жизнь проявляла к нему интерес примерно в такой же степени, как ребёнок лет пяти, который знает, что мальчики и девочки устроены немножко по-разному, но не делает из этого никаких дальнейших выводов. Постепенно она и меня отучила от этого окончательно; я и сам себе был жалок и противен, когда после нескольких минут дофаминового кайфа наступала ломка и я осознавал, с каким отвращением ей приходилось терпеть это отправление моих физиологических потребностей. А вдогонку накрывал ещё и ужас перед всегда вероятной, хоть на тысячные доли процента, как бы мы ни предохранялись, беременностью.

Так что свои проблемы я давно уже решал своею собственной рукой. Наши отношения были построены на эротике, именно на той совершенно асексуальной эротике, которая так привлекала и меня, и Андрея — и секс в них, действительно, вписывался чуть хуже, чем никак. Она была для меня верным товарищем, идеальной фотомоделью, неизменным спутником во всех приключениях и путешествиях — которые, по большей части, сама же и придумывала — но совершенно не принимала на себя роль ни субъекта, ни объекта плотской любви.

С Андреем же она открыла для себя совершенно новое пространство и с удовольствием осваивала его — в роли сексуальной женщины, похотливой самки, объекта мужского вожделения. То, что я в него не вписывался никак — что ж, это мои личные проблемы. В наших отношениях всё оставалось так же, как и было, а отношения с Андреем лежали в абсолютно другом измерении, которое никак не пересекалось с пространством нашей эротики. Впервые в жизни она начала хотеть секса — разве я мог возражать против этого? А то, что начала хотеть секса именно с Андреем — ну и слава богу, пусть ей будет хорошо с ним.

илл: Boris Vallejo

Что касается Андрея, то он, по-видимому, рассудком, то есть головой, стремился к эротике и восторгался ею. Но подсознание же, то есть, извините за прямоту, головка, влекло его именно к тем плотским женщинам, которых он так сторонился. Именно поэтому все его подруги были, как он сетовал, такими не эротичными — просто других он себе подсознательно не выбирал. Только моя жена, уникальная женщина, была для него едина в двух ипостасях сразу. Мне же было достаточно одних только её счастливых глаз и его вдохновенных фото.

А может быть, всё было гораздо проще и физиологичнее, и не стоило фантазировать о таких высоких материях. Может быть, просто Андрей, помимо своей безусловной внешней привлекательности и эротичности, попадал ей со своим небольшим размером в ту самую заветную точку, в которой и таится секрет удовольствия у каждой женщины. Я знал, конечно, где находится эта точка — как раз на глубине моего среднего пальца, и когда-то весьма успешно причинял ей радость таким способом. Одно время ей это даже нравилось. Но потом она, очевидно, ассоциировала эти чувства с тем, что начинало происходить вслед за ними — и перестала подпускать меня даже близко к ней. Как алкоголиков лечили раньше, внушая им ассоциацию запаха спирта с запахом рвоты и головной болью наутро, так и она отреклась от этого вместе с чуждым ей сексом со мной.

Андрей — другое дело; вероятно, его чувствительная головка приходилась внутри неё ровно туда, где я промахивался мимо. Увы, что выросло — то выросло. Совсем ниоткуда не следует, что люди, связанные многими годами любви, совместной деятельности и законного брака, должны столь же идеально подходить друг к другу телами. И обратное тоже верно.

Эпилог

Закончились наши отношения столь же внезапно, как и начались. Зимой мы надолго уехали в горы, благо моя удалённая работа позволяла это уже тогда. "Как-то они будут друг без друга столько времени?" — беспокоился я, но жизнь шла своим чередом, равнодушная к нашим чувствам.

Беспокоился, как оказалось, не зря. По возвращении домой мы узнали, что Андрей скоропостижно женится. Избранница его оказалась, конечно же, опять из породы тех самых женщин, которых отвергала душа Андрея, но жаждало его тело. Она и забеременела столь быстро и успешно, конечно же, по холодному и циничному расчёту, как обычно делают такие женщины. А он был слишком порядочным человеком, и любой другой выход из ситуации был для него неприемлем. Кроме, может быть, пули в лоб, при парадной гусарской форме.

Конечно же, она была категорически против его дальнейших встреч с нами. В любом виде. Да и вообще против любых отношений с кем бы то ни было, кто хотя бы гипотетически мог покуситься на частицу его внимания. К тому же ему пришлось поменять квартиру для своей новой семьи — на дальний от нас конец города, поближе к родителям невесты и к его новой работе, с существенно бóльшей зарплатой, так что даже короткие случайные встречи стали невозможны. Мы договорились расстаться и больше не звонить и не писать друг другу.

Андрей снова появился у нас на горизонте через несколько лет. К тому времени он уже развёлся с той женщиной и снова был один. Мы с ним даже встретились, попили чаю с тортиком, пообщались вполне вегетариански. Но огонь, которому когда-то перекрыли кислород и задушили на ходу, уже невозможно было возжечь снова на этом пепелище. К тому же и он, как говорится, " похужал и возмудел", и мы тоже отнюдь не стали ни моложе, ни привлекательнее.

Единственное, чем мы смогли помочь ему — это архивом наших совместных фотографий. И отчасти его собственных, ранних, которые он присылал мне при первом знакомстве. (Слава богу, это и были одни из его лучших фото того времени.) Его бывшая супруга, конечно же, рано или поздно обнаружила их в его компьютере и заставила всё беспрекословно удалить. Причём эта тупая курица оказалась, тем не менее, достаточно подкованной технически, чтобы не просто удалить файлы, а несколько раз переписать по этому месту специальной программой, чтобы восстановить их было невозможно физически. Больше ничего от тех наших встреч не осталось. Ни-че-го.

Правильно говорил товарищ Мао Цзедун: "Нельзя войти дважды в одну и ту же воду". Никогда и ни в чём в жизни нельзя.