Игорь чувствовал, что недосказанности в семье всё больше. Анюта явно скрывает то, о чём постоянно раздумывает. Сначала - чуть задержанный взгляд, не туда, где я, а будто сквозь меня. Потом - короткие разговоры. Ответы невпопад. В её голосе стали появляться паузы, как будто она что-то вычитала между строк моей души и теперь боится сказать вслух.

Анюта стала чаще уходить. Не в плане - покидать дом. Нет. Она всё так же варила кофе по утрам, ставила кружку чуть в сторону от подставки - будто ненароком, хотя я знал: она не любит горячее, ждёт, когда остынет. Она всегда всё делала как будто между делом, легко, но теперь в этом «между делом» появилось что-то лишнее. Как чуждая нота в любимой мелодии.

Игорь поймал себя на том, что тоже начал уходить. Не из квартиры, а внутрь себя. Не рассказывал о том, как раздумывал о том, чтобы бросить работу и переехать, как стал бояться тишины, как по вечерам сидел на кухне с выключенным светом, как будто от темноты всё честнее. Они становились как два фонаря в тумане - вроде и светили, но не видели друг друга.

Но в какой-то Игорь заметил, что Анюта улыбается в телефон. Не тем усталым уголком губ, которым встречают мемы или погоду на завтра. Нет. Это была тёплая улыбка. Как когда находишь в кармане старую записку от себя прошлого. Он тогда просто отвернулся. Сделал вид, что не видит. Но внутри всё стало как на мостовой после дождя - скользко и холодно.

Игорь начал думать, что может, у неё кто-то появился? Но это был не страх. Это было что-то другое. Не ревность. Не злость. А какая-то... усталость от себя. Он понял, что теперь знает о ней далеко не всё. О Толике он в тот момент не думал. Игорь был уверен, что дворник также максимум, что может – это подкараулить утром у подъезда и осыпать комплиментами.

И тогда Игорь решил. Следить? Пусть будет так. Звучит мерзко, но в этом было его последнее отчаянное желание - вернуть её если не к себе, то хотя бы к правде. Или хотя бы к иллюзии, что он ещё что-то понимает в своей супруге.

Он поставил камеру на кухне. Оказалось, довольно просто, нужно лишь было поспрашивать на работе увлечённых безопасностью парней. Она подключалась к телефону. Была незаметная, как малый грех. Прошелся по квартире, ища подходящее место, и в конце концов спрятал за вазой с сухими цветами. Эти цветы Анюте подарили на день рождения. Игорь не помнил кто именно, но точно не он. Цветы стояли уже давно. В отличие от других, бутоны не осыпались, а просто высохли, оставшись на стеблях.

Анюта камеры не замечала. Или сделала вид. Впрочем, она последнее время довольно часто ходила погруженная в свои мысли. Немудрено.

Игорь не знал, чего именно ждёт. Что она позвонит кому-то по имени, которого он не знает? Что посмотрит в окно и прошепчет чужое имя? Или что вдруг снимет с полки старую фотографию и будет смотреть на неё слишком долго?

Анюта оставляла свой телефон на подоконнике в спальне. Иногда - в ванной. И Игорь стал ждать таких моментов, как вор, следящий за ритмом фонарей на пустой улице. Однажды - поздно вечером, когда она ушла в душ, он открыл экран.

У неё не было пароля. Это, как если бы дверь в чужой дом была приоткрыта: можно не заходить, но и не заглянуть было выше его сил.

Переписка с подругами - обычная. Много смайликов. Фотографии кота из магазина на углу. Но внизу списка неожиданное имя - "Толик".

Тот самый Толик. Когда они успели обменяться телефонами?

Сообщения в основном были короткими и ничего не значащими. К тому же диалог всегда начинал дворник:

— Привет. Как ты?

— Всё ок. У тебя?

— Часто вспоминаю тебя. И даже скучаю... иногда.

Анюта отшучивалась, но по сообщениям было понятно, что она не против такого общения. Она не пыталась отшить его. Не просила больше не писать. И даже где-то тоже мелькнуло «Я тоже вспоминаю... иногда».

«Иногда» - это слово, которое разрушает всё. Оно и правда хуже, чем «всегда» или «никогда». Оно зыбкое, как лёд весной. С ним не споришь. Его не поймаешь. Прекратить думать об этом «иногда» Игорь уже не мог. Даже если это было сказано просто из вежливости.

Игорь закрыл экран. Положил телефон на то же место. Вышел на балкон и долго смотрел на город, как будто он мог что-то сказать. Но город, как всегда, молчал. Только за окном в доме напротив кто-то включил лампу - и тень женщины зашевелилась на стене. Та, другая, тоже жила чьим-то «иногда».

На следующий день, просматривая записи с камеры, Игорь заметил, как Анюта сидит за столом и просто смотрит в чашку. Несколько минут смотрит в одну точку. Не пьёт. Не говорит. Не двигается. Просто сидит. И этой неподвижностью - словно кричит.

Он не знал, что делать. Любовь умирает не криком. Она умирает молчанием. Может быть зря он всё прекратил? Может нужно было продолжать встречи? Или ещё лучше было бы никогда их не начинать.

Дни шли за днями, а ситуация всё не менялась. Игорь ни разу не уличил жену ни в изменах, ни даже в подготовке к ним. Пару раз сопровождал её на работу, но «профессора» они тоже не встретили. Как будто можно было бы и расслабиться, но ему не давала покоя её отстранённость. Анюта явно не рассказывала ему всего, о чём так усиленно размышляет последнее время.

Тут ещё и шеф подошел с вопросом. Нужно отправить кого-нибудь в командировку, и он пока не определился кого именно. Сказано это было таким тоном, как будто он напрямую не настаивает, но всячески намекает, что Игорь был бы для этого наилучшей кандидатурой. Игорь взял день паузы для окончательного ответа. И в этот день решил, что это будет наилучшая возможность понять куда катятся их с Анютой отношения.

На самом деле он до сих пор не определился с тем, как он отнесётся если узнает, что жена ему неверна. С одной стороны, он уже видел её с другим и испытывал скорее душевный подъем, чем негативные эмоции. Его беспокоило больше то, что эмоционально жена стала отдаляться от него, а не было у неё с что-то с Толиком или нет.

Поэтому Игорь в тот же день сообщил Анюте, что едет в командировку, проверил работу камеры и установил ещё программу-следилку на телефон жены, встав среди ночи и утащив её телефон с собой в туалет. У него был готов ответ, что он просто перепутал телефоны, но Анюта не проснулась и всё прошло спокойно. Единственное, что его напрягло – из мессенджера пропала переписка с Толиком. Удалила? Почему? Что они там обсуждали, чего она побоялась оставлять в телефоне?

В голову сразу полезли предательские мысли о том, что Анюта уже сообщила дворнику, что мужа несколько дней не будет дома, и они строили совместные планы. Впрочем, эти мысли он отогнал от себя и утром ушел на работу почти без волнений. «Чему быть, того не миновать», - решил он, и отправился к директору сообщить о своей готовности ехать.

...

Вечером, устроившись в гостинице, Игорь первым делом подключился к камере. Она работала стабильно - тусклый угол кухни, освещённый лампой над плитой, лёгкая рябь на изображении, будто бы ветром шелохнуло сухие листья. Впрочем, оно так и было - он спрятал камеру именно туда, в засохший букет цветов, который Анюта всё никак не выбрасывала. Игорь сперва думал, что это сентиментальность, но теперь начинал сомневаться: не с тем ли букетом связан тот самый «внутренний её разговор», до которого ему теперь не дотянуться?

На кухне было пусто. Минут десять ничего не происходило - только слабый шелест и редкое гудение холодильника. Но потом появилась она.

Анюта вошла с кружкой в руках, села к столу боком к камере, и... улыбнулась. Не в камеру, конечно - в экран телефона. Читала что-то и с трудом сдерживала улыбку, прикусывая губу. Щёки порозовели. Словно весна проросла сквозь ноябрь.

Игорь уставился в монитор. Он видел её такой раньше - но давно. Так она выглядела, когда читала его первые сообщения, ещё до свадьбы. Или, может, он себе это придумал. Сейчас же - не до фантазий. Надо будет позже запустить программу и попытаться почитать её чат.

Он продолжал смотреть на экран, пытаясь поймать полутона эмоций супруги. Анюта что-то напечатала, замерла, потом стёрла, снова набрала. И всё это с той же загадочной полуулыбкой. Как будто эта переписка была её маленькой тайной, личным источником света. Наконец экран погас. Она встала, помыла кружку, выключила свет и ушла. Осталась только тишина.

Игорь долго не мог уснуть. Лежал в гостиничном номере, прислушиваясь к завываниям ветра за окном, будто к голосам, в которых можно было разобрать ответы. Что за переписка? Почему она её скрывает? И главное кто на том конце?

Толик, конечно, приходил в голову первым. Но он не мог писать так, чтобы Анюта выглядела счастливой. Или мог?

Игорь подождал ещё какое-то время. Интересно, жена может увидеть его подключение к телефону, если прямо сейчас, лёжа в кровати продолжает переписываться с неизвестным собеседником. Но всё же нетерпение победило. Он не стал дожидаться глубокой ночи, подключился к мессенджеру и разочарованно выдохнул. Переписка явно была подчищена. Никаких недавних сообщений.

...

На следующий день Игорь включил камеру с трудом дождавшись окончания рабочего дня и возвращения в гостиницу. Анюта снова была на кухне. С телефоном, с той же кружкой и почти тем же выражением лица. Смеялась - тихо, по-домашнему. Один раз даже покачала головой, будто кто-то прислал что-то совсем уж глупое, но трогательное.

На экране мелькнул её палец - она пролистывала переписку. Поймал кадр: контакт был подписан просто - «Т». Может подключиться прямо сейчас, чтобы увидеть, чем именно этот неизвестный «Т» так веселит жену?

Он задержал дыхание.

Толика в тот день в квартире не было. Камера его не зафиксировала. Но Игорь чувствовал - это не просто догадка. Что-то между ними точно происходит. Медленно. Осторожно. И он знал: завтра, возможно, он увидит что-то большее. Снова поймал себя на странной мысли, что он одновременно боится этого «большего» и с нетерпением ждёт.

...

На следующий день Игорь не выдержал.

Он проснулся рано, чувствуя себя, как человек, попавший в чужой дом. Номер гостиницы давил стенами, постель не грела, кофе не бодрил. Всё казалось временным, ненастоящим. Кроме одного - этого странного притяжения к экрану, где он каждый день смотрел свою собственную жизнь, как будто уже не участник, а наблюдатель. Он даже взял с собой на ноутбук и весь день подключался к нему, чтобы увидеть лишь пустую кухню. Судя по всему, жена была на работе. Как и вчера, изменения в картинке он увидел лишь когда вернулся в гостиницу.

Камера включилась. На экране - кухня. Чистая, привычная. Анюта в свежей футболке и длинной юбке - тихо наливает чай. В какой-то момент она повернулась к кому-то за кадром и едва заметно улыбнулась. Слишком тихо, чтобы камера уловила слова, но интонация - узнаваемая, домашняя.

Игорь сразу понял, что дождался. Толик или какой-то другой неведомый «Т» сейчас находится в их квартире и сидит за кухонным столом. На той самой табуретке, где обычно сидит он сам.

Из букета, за которым скрывалась камера, всё было видно: кухня, чашка на столе, тарелка с нарезанным хлебом, и Анюта - спиной к объективу, наливает чай. Лёгкий, домашний образ. Он уже хотел было отключиться, как вдруг в кадре появился Толик. Обычно грязная рубашка сегодня была чистой. Она была аккуратно заправлена, но всё равно смотрелась жалко - воротник обтрепался, пуговицы пришиты разными нитками. Тем не менее, Толик держался с достоинством. В глазах уверенность - что-то почти дерзкое.

Почти на автопилоте Игорь схватил телефон и нажал кнопку вызова. Он и сам не мог бы себе ответить зачем, но должен был услышать голос жены. Напомнить ей о себе.

Анюта, услышав звонок, вздрогнула. Оглянулась на Толика, метнула короткий взгляд - смесь тревоги и предупреждения, и поспешно взяла трубку.

— Привет, любимый! - сказала она как-то особенно звонко, даже нарочито. - Как ты? Как отработал? Домой не собираешься пока?

— Всё нормально. Домой? Нет... пока не могу. Ещё не все деньги заработал, - пошутил Игорь и пытался уловить, не мелькнёт ли в глазах жены радость, от известия о том, что его пока не будет, но нет. Её больше беспокоит то, что Толик не садится за стол, а наоборот обходит его, чтобы оказаться рядом с Анютой.

— Да, все деньги не нужно. Зачем нам столько? - она смеётся, но смех звучит неестественно, отрывисто. – А я вот как раз ужинать собираюсь. Чай налила....

Игорь молчит. Он смотрит в экран: Толик молча подходит ближе, встаёт почти вплотную к ней. Рука медленно тянется к её талии. Анюта, всё ещё улыбается, будто не замечает этого.

— А ты как спал? - спрашивает она, поворачиваясь боком, будто случайно отстраняясь от Толика. - Жестковата, наверное, подушка? На родной-то всяко поприятнее.

Толик делает шаг за ней. Анюта немного отступает, свободной рукой, делает резкое движение - «отойди». Лицо её по-прежнему спокойно. В голосе - нежность.

— Знаешь, я так рада, что ты позвонил. Я прям соскучилась..., - и тут её голос чуть дрогнул. Толик положил руку ей на спину. Быстро, мягко. Игорь видел, как её плечи едва заметно напряглись.

— У тебя всё хорошо, малыш? - спросил он.

— Да! Да, конечно, - поспешно ответила она. - Просто чайник чуть не выкипел. Забыла выключить. У меня тут... всё шипит и бурлит!

Игорь смотрел, как она продолжает разговор - словно на сцене, играя сразу две роли. В одну руку сжато полотенце - она не убирает его, будто готова в любую секунду ударить по руке Толика, если он зайдёт слишком далеко. В другой - телефон, и голос всё такой же ласковый:

— А ты там поел хоть что-то? Не забыл?

Толик тем временем не отступал. Он обошёл её сбоку, заглядывая в лицо. Его губы двигались - он что-то шептал. Игорь не слышал слов, но по выражению Анюты понял - нечто неловкое. Она кивнула, как бы соглашаясь, и в ту же секунду добавила в трубку:

— Я потом тебе перезвоню, хорошо? Чуть чай не разлила. Неудобно одной рукой. Скучаю по тебе. Возвращайся скорее.

— Конечно, - сказал Игорь спокойно. - Я тоже соскучился, моя хорошая!

Она замерла на секунду, и голос её стал тише:

— Я люблю тебя.

— Я тоже, - ответил Игорь и отключил вызов.

На экране он увидел, как она положила трубку, сжала пальцы, будто только что отпустила внутренний крик, а потом повернулась к Толику и шёпотом, почти одними губами, жёстко произнесла:

— Не надо так.

Но Толик только усмехнулся. И остался на месте.

Игорь убрал телефон. Посмотрел на уровень заряда и подключил к кабелю. Экран ноутбука всё также светился. Он не сразу посмотрел. Даже хотел было выключить - всё-таки она сказала, что любит его. Но... Толик ведь всё ещё там.

И он поднял глаза на экран.

На кухне Анюта стояла, словно застывшая. В одной руке - телефон, уже выключенный. Другой она вцепилась в край стола, как будто ища точку опоры. А рядом, слишком близко Толик.

Он стоял к ней вплотную. Его лицо было на уровне её плеча. Худое, морщинистое, с жёлтым налётом у губ - он медленно тянулся к ней. Противно, медленно, как слизень. Его глаза не отрывались от её рта.

Анюта стояла, не двигаясь. Не делала шаг назад, но и не поддавалась. В её лице было что-то... растерянное. Жалость, страх, нежелание быть грубой. Всё намешано.

— Не надо, - прошептала она. Игорь видел, как шевелятся губы.

Но Толик будто не слышал. Или слышал, но делал вид. Его дряблая рука легла на её бок. Пока ещё неуверенно, но крепко. Он дернул её чуть ближе. Она попыталась мягко отстраниться, но он уже перехватил локоть, приблизил себя к ней и, не спрашивая, не медля, прижался к её губам.

Игорь застыл.

На экране - как будто немое кино: его жена, сначала широко распахнула глаза, а потом наоборот стояла с закрытыми глазами, словно отключившаяся от происходящего. Толик - жадно, неуклюже, целует её, держа за плечи. В этом было что-то унизительное от того, что этот невзрачный старикашка так легко сломил её волю.

Анюта не обняла его в ответ. Но и не оттолкнула. Просто стояла. Лишь через пару секунд, хотя Игорю это время показалось вечностью, вывернулась, чуть отступила, подняла руку, как будто хотела сказать: стоп.

— Я... я не хочу, - услышал Игорь через микрофон.

Толик выпрямился. На лице - всё то же самодовольное спокойствие. Он поправил рубашку, будто ничего не случилось. Но взгляд бросил - тяжёлый, уверенный, снизу-вверх. Как будто победил.

— Хочешь! – уверенно сказал он, как будто тут даже сомневаться не было смысла, - Иди сюда!

Толик тянет её за локоть. Анюта не сопротивляется. Просто стоит, глядя куда-то вбок, мимо него. Его рука скользит по её талии - она не дергается. Лишь глаза становятся шире, дыхание - чуть прерывистее.

— Ну чего ты? - шепчет он, хрипло, почти вкрадчиво. - Тебе ж тоже было хорошо со мной. Вспомни!

Она молчит. Стоит, будто заколдованная, сжала губы. Игорь смотрит - он видит, как у неё по щеке сбегает тонкая капля пота. Или слеза? Не разобрать. Губы её полуоткрыты. Она хочет что-то сказать, но не может.

Толик подходит ближе. Его лицо - в сантиметрах от её. Игорь представил, что он пахнет пылью, старыми тряпками и чем-то дешёвым, едким. Анюта слегка отстраняется, но не резко. Как будто сама не до конца уверена в том, чего хочет. Или боится понять, чего на самом деле хочет.

— Я ведь всё вижу... как ты на меня смотришь, - говорит он, и тянется к её щеке. Его пальцы дрожат, он нервничает. Он тоже не до конца уверен в себе. Но, идёт до конца.

Анюта поднимает на него глаза.

— Ты не понимаешь... - еле слышно говорит она.

— Что?

Она качает головой, и в этот момент он тянется к её губам. Они встречаются на секунду. Он целует её. Медленно. Тягуче. И... она не отталкивает его.

Игорь, сидящий перед экраном, не двигается. Внутри всё сжимается в чёрный тугой узел. Он не может поверить, что видит. Это не насилие. Это не угроза. Это - другая женщина. Его жена. Молча стоящая с закрытыми глазами, не сопротивляющаяся поцелую бедного, убогого дворника.

Но вдруг Анюта резко делает шаг назад. Лицо её горит. Она тяжело дышит. Голос дрожит, как будто она только что проснулась от дурного сна:

— Стоп.

Толик застыл.

— Что такое?

— Я не могу, - выдохнула она. - Пожалуйста, не сейчас. Уходи.

Он не двигается. Только смотрит. Ожидает. Словно проверяет: а точно ли она уверена?

— Уходи... - повторяет она, и в её голосе - чуть больше твёрдости.

Толик снова пробует пойти на неё. Медленно. Осторожно. И вдруг она хлопает ладонью по столу так, что чашка подпрыгивает.

— Я сказала: уходи!

Только тогда он пятится. Не торопясь. Не испуганный, нет - разочарованный, как мужчина, которому в последний момент не дали прикоснуться к чуду. Он идёт к двери, медленно надевает свою куртку, взглядывая на неё через плечо.

— Ты ведь хотела, - говорит он, и в голосе почти сожаление. - Почему?

Игорь услышал, как хлопнула закрытая за дворником дверь. Он смотрел на экран и не мог понять, чего он чувствует больше, уважения к своей жене, за проявленную силу воли или разочарования от того, что супруга осталась неудовлетворённой.

...

Анюта закрыла дверь за Толиком, повернулась и прислонилась лбом к косяку. Стояла так несколько секунд, как будто надеялась, что стена даст ответ, которого нет ни в голове, ни в сердце.

Что это было?

Всё внутри было спутано - как ком проволоки, в котором нет ни начала, ни конца. Её до сих пор трясло - не от страха, не от отвращения, а от чего-то странного, противоестественного. От стыда - да. Но и от того, что внутри, где-то внизу живота, ещё тянуло. Млело.

Как так вышло? Почему?

Она ведь любит Игоря. Любит. По-настоящему. С ним ей спокойно, тепло, надёжно. Она скучала по нему эти дни, чувствовала, как хочется обнять его, лечь к нему на грудь и просто молчать. Она даже сказала ему это в трубку - не потому что надо, а потому что так и было.

Но при этом... Толик.

Старик. Бедный. Хромой. Непривлекательный. Измождённый. У него потрескавшиеся руки, жёлтые ногти, и взгляд, в котором - неуместная для него уверенность. Что-то почти грязное. Но и цепкое. Такое, от чего невозможно отвернуться.

Когда он подошёл слишком близко, когда её коснулся - в ней всё воспротивилось... и одновременно - что-то дрогнуло.

Почему? Что за ужасное раздвоение?

Она хотела крикнуть, ударить, выгнать его прочь - и в то же время чувствовала, как по телу пробегает ток. Как будто рядом не он, а сам воздух стал гуще, горячее, трогает её вместо рук.

Она же не хочет этого. Точно не хочет. Она ведь любит мужа.

Но что-то в ней ослабло. Ей не хватало чего-то - может быть, этого взгляда? Может быть, того, как Толик смотрит на неё - не как на жену, не как на хозяйку дома, а как на женщину, которую хотят. До дрожи, до жадности.

Игорь смотрит иначе. Игорь любит. А Толик - желает.

И это... пугает. Но и влечёт.

Анюта вытерла ладонью лоб. Ощутила - кожа влажная, в горле сухо.

— Что со мной происходит? – думала она.

Наступила ночь. Комната была наполнена полутенью - тусклый свет с улицы проходил сквозь шторы, ложился полосами на стены, на кровать, на Анюту.

Она лежала на спине, не двигаясь, глядя в потолок. Крутилась на кровати второй час. Сон не шёл.

Игорь сегодня больше не звонил. Видимо, уже спит. Она представила мужа в гостиничном номере, усталого, одинокого, но спокойного. Она хотела бы быть рядом. Хотела бы прижаться, уткнуться носом в шею, чтобы почувствовать его родной запах, такой тёплый, домашний.

Она перевернулась на бок, обняв подушку. Закрыла глаза.