— Я здесь вам остановлю, так как мне налево на мост через реку нужно ехать. А вам направо идти. Деревня в ста метрах отсюда находится. Вон видите, лозины торчат, а за ними уже дома. Но только там давно никто не живёт. Одни дачники на лето приезжают. - дядя Саша остановил своего "ЗИЛа" на развилке дорог, одна из которых вела к расположенной в низине реке, а другая поворачивала в деревню, где находилась наша дача.

— Спасибо, дядь. Хорошо, что подбросил, а то нам долго было бы шагать. Ты куришь? На вот, держи. - тётя Зоя, сидя у меня на коленях и по прежнему давя своей попкой мой стояк, полезла в карман джинсовой куртки, надетой у неё поверх спортивного костюма, и, достав из неё пачку " Мальборо", отдала её водителю.

— Ого! Настоящие американские! Сроду такие не курил. Но спасибо, красотка. Я вечером, в шесть часов назад поеду. Если что, могу до трассы подвезти. - получив ценный подарок из рук блондинки, пожилой шофер повеселел и стал предлагать свои услуги, так как он курил дешевые сигареты, помятая пачка " Явы" лежала на приборной панели, а " Мальборо" для него были роскошью.

.

— Не получиться, дядь. Мы с ночёвкой по грибы сюда приехали. А за то, что нас подвёз, ещё раз спасибо. - Костя, хватит дремать, вылазь, давай. Я смотрю, ты пригрелся в кабине. - тётка повернула голову в мою сторону и больно толкнула меня локтем в грудь.

Но при этом голубые глаза старшей сестры моей матери смеялись, и, судя по тому, как расширились зрачки ее глаз, я понял, что женщине понравилось сидеть у меня на коленях и чувствовать, как стоящий колом член восемнадцатилетнего племянника упирается ей в попу.

Отрезвленный болезненным толчком тёти, я открыл дверь кабины, она слезла с моих колен и вышла на дорогу, вслед за ней вылезли из кабины и мы с мамой. Я залез в кузов и достал из него рюкзак и сумки. Дождавшись, когда я слезу с кузова и убедившись, что я стою на земле, дядя Саша тронул машину с места, и его бортовой " ЗИЛ " помчался вниз к реке, поднимая за собой столбы пыли.

— Хорошо, что нам этот мужик по пути встретился. Мы, считай, на месте, а то бы ещё топали. - облегчено вздохнула мать, увидев сквозь деревья крышу нашего дома.

Он находился на самом краю деревни, возле леса, и крыт был не шифером, а листовым железом, выкрашенным в красный цвет. Дом был с виду цел, но далеко не факт, что он не был разграблен внутри. Визуально мы могли определить только то, что он, по крайней мере, не сгорел, и это уже хорошо.

Я умышленно замешкался на дороге, типа поправляя лямки рюкзака, пропуская сестер вперёд, так как у меня стоял колом член, тётка надавила его своей жопой, и он ни в какую не хотел опадать. И сейчас я хотел скрыть свой стояк от матери. Меня смущал тот факт, что моя мать, увидев бугор на моей ширинке, тут же догадается, по чьей вине он у меня образовался.

Но мои сомнения по поводу матери были напрасные. Шедшая с ней впереди тётка сказала ей что-то на ухо, сёстры дружно повернули головы в мою сторону и засмеялись. Зоя Витальевна сообщила своей младшей сестре, что я упирался членом ей в жопу, и женщины смеялись надо мной. А мне, по честному, было не до смеха. Поднявшийся в машине член по прежнему стоял колом и не хотел опадать. Стояк был такой сильный, что сроду у меня не было. Но и на моих коленях никогда до этого ни сидела женщина, тем более родная тётя.

— Хвала небесам! Дом цел и всё на месте. Правда, зарос за два года сильно. Костя в сарае, коса должна висеть на стене. Пока мы с Зоей порядок в доме будем наводить, ты окоси дом по периметру. А то от сухой травы и пожары случаются. - сказала мне мать, доставая ключ от двери дома из под большого камня, лежавшего у порога.

Всё было на месте, и дом с сараем, и газовый ящик с газовым баллоном, вот только за два года, что мы здесь не были, хижина заросла бурьяном, глухой крапивой и репейниками с чертополохом, и его необходимо было скосить. И тогда будет видно, что в доме живут люди, и в плане пожарной безопасности так же полезно. Сколько домов в деревнях загорались именно от сухой травы.

***

Вместо того, чтобы сразу по приезду в деревню отправится в лес за грибами, как было спланировано еще по пути, сестры, едва зайдя в дом и вдохнув едкий запах мышиных ссак, решили сначала убраться в комнатах и подготовить их для ночлега, а уже потом идти в лес.

— Грибы никуда не денутся, а в доме необходимо убраться и навести порядок. Как ни как, нам в нём две недели придется жить и дышать лучше чистым воздухом, чем мышиным гамном. Известны случаи, когда люди заболевали и даже умирали, надышавшись в помещении после мышей. Это я вам как врач говорю. Поэтому, Костя, сходи сначала в колодец за водой, нам необходимо полы в доме помыть. А уже потом косьбой займешься. - сказала тётя Зоя на правах старшей, едва зайдя в дом.

А в нём действительно пахло затхлостью и мышиным ссаньем, и запах этот был до того неприятный, что находится в доме было невозможно, не то чтобы ночевать.

— Хорошо, Зоя Витальевна, схожу. - Я мигом. - ответил я тёте, стараясь стоять к ней боком и не смотря ей в глаза.

Мне стало стыдно почему-то перед ней, и что у меня из-за неё теперь стоит и не падает член, что было не вполне обычно.

***

Ведра под воду я нашел на террасе и, взяв их в руки, сделал несколько ходок в колодец, расположенный в овраге за водой, благо он был недалеко, в двадцати метров от дома. Да и оврагом это углубление в земле сложно было назвать, скорее всего, овражек, поросший по краям молодыми берёзками.

Я принес воды сестрам для мытья полов, а затем ещё два ведра пришлось нести для домашних нужд, помыть руки и приготовить еду, и только потом я взялся за косьбу травы вокруг дома. Косить я умел, меня научил этому покойный отец, он хоть и бухал, но был работящим мужиком и, как и мать, вырос в деревне.

Пока я косил бурьян, сестры не только промыли полы в доме, но и затопили в нём печь, используя берёзовые дрова, хранившиеся в сарае. И вместо противного запаха мышиных испражнений дом наполнился приятным ароматом берёзы, исходящим от печки, в топке которой горели, потрескивая, сухие березовые поленья.

— Ну вот, теперь и в лес можно сходить. До вечера ещё время есть. И на сковородку набрать опят. Давно их не ела и соскучилась по ним. - сказала тётя Зоя, устало вытирая ладошкой пот со лба.

Сёстры потрудились на славу, наводя чистоту в доме, где они родились и в котором прошло их детство, и довольные сидели на кухне возле печи, куря сигареты.

— Тогда что время терять. Берём корзинки и айда в лес за грибами. У нас в запасе часа три максимум, пока темнеть не начнёт. Костя, ты с нами пойдешь, с мужиком все безопаснее, а то тут место глухое и нам, бабам одним, в лесу страшно. - сказала мне мать, вставая со стула, на котором сидела.

На террасе мы нашли плетеные из ивовых прутьев корзинки, оставшиеся ещё с прошлого раза, взяли с собой ножи для резки опят с деревьев и отправились в лес, который практически граничил с деревней, и лесная опушка начиналась прямо за деревенскими огородами.

Перед тем, как выйти из дома, мать прикрыла поддувало в печи для того, чтобы из неё не выскочили горящие угли и не сожгли дом. И входную дверь закрыла на замок, положив ключ под камень у порога. В доме хранились запасы спирта, сигарет и продуктов на две недели, и оставлять их без присмотра было опасно.

— Тут раньше колхозная вырубка была. Дубы для строительства пилили. Старых пней много, и на них должны быть опята. - произнесла тётя Зоя, осматриваясь вокруг в лесу.

Едва мы зашли в чащу, так сразу попали на следы былой деятельности человека, а именно на множество пней и остатки полусгнивших осин и берёз, идеальное место для роста опят, и вскоре, пройдя буквально с десяток метров, мы на них наткнулись.

— Смотрите! Глазам своим не верю. Пень весь в грибах! - воскликнула моя мать, первой увидев большой пень, усыпанный с низу до верху опятами.

Причём, что все опята были как на подбор молодыми, с не распущенными шляпками и стояли в ряд, словно солдатики.

— У тебя глаз алмаз, сестра. Тут не на одну сковородку хватит. И хорошенькие какие! - не менее восторженно воскликнула тётя, Зоя бросаясь с ножом к пню с опятами.

Грибов на старом пне было много, и сестры, ловко орудуя ножами, нарезали целую корзинку опят. Её отдали мне, а сами, взяв у меня пустое лукошко, устремились в глубь леса, окрыленные удачей, и я едва поспевал за ними, перелезая через поваленные деревья, держа в руках корзину с грибами. Перед моими глазами мелькали жопы тётки и матери, обтянутые тонким трико, но в данный момент удовольствие от их созерцания я не получал, так как стоящий колом член у меня стал болеть, и боль была беспокоящей.

— Зоя, хватит. Темнеть уже начинает, да и грибы всё равно ложить не куда. Завтра с утра пораньше сюда придем. А сейчас пошли домой. У меня в желудке революция началась. Целый день ведь без обеда. - остановила старшую сестру моя мать, видя, что та вошла в азарт, соскучившись по сбору грибов.

Сёстры нашли поляну в лесу, где пни и даже стволы поваленных деревьев были усыпаны опятами. И, похоже, тут никто из грибников до нас не был. Но моя мать была права, уже заметно начинало темнеть, а все три корзинки, которые мы взяли из дома, были доверху набиты опятами.

— Лады, Света. Но завтра я вас всех с рассветом подниму, и мы пойдём в лес на это место. Не хочу, чтобы чужие нашли нашу поляну. Возьмём с собой мешки и грибы можно в них ложить. Всё равно их солить. - ответила младшей сестре Зоя Витальевна, с сожалением покидая грибную поляну.

***

Из леса мы вышли в аккурат, когда на небе зажглись первые звёзды и на деревню опустились сумерки. В целом село выглядело мрачно, и нигде в домах не светились окна. Последние дачники уехали отсюда, скорее всего, в конце августа, и было похоже на то, что мы единственные жители деревни. И от этого на душе стало как-то тоскливо и неуютно. Тёмный лес, поступающий к домам с трёх сторон, мрачная деревня и удалённость от города делали это место неприветливым для проживания. Я был не робкого десятка, но один в этой глуши ни за что бы не остался. Но нас трое, и нам было не так страшно находиться в безлюдной деревне.

— Ничего, сейчас освещение наладим. В доме тепло и, главное, чисто. А ужин сварганить можно за полчаса. Грибов нажарим и сядем за стол. - сказала мать, зажигая на кухне керосиновую лампу, и в ней стало более менее светло.

Пока сестры готовили ужин, чтобы не мешать им на кухне, я разулся в прихожей, сняв с ног сапоги, и прошел в одну из комнат, подсвечивая себе фонариком, взятым с собой в поездку.

Сам дом состоял из кухни с традиционной в деревнях " русской печью", зала с раскладным диваном, стоящим у стены, и двух комнат, которые раньше были спальнями для сестёр и их родителей. В одной из спален поменьше я ночевал, когда приезжал сюда с матерью и отцом сажать огород. А они спали в большой комнате. И сейчас, не снимая с себя одежды, я лёг поверх постеленного сверху постели покрывала в надежде, что боль в члене пройдет. Но она не только не проходила, а наоборот усилилась. И когда тётка позвала меня на кухню ужинать, я не мог встать с кровати, до того мое состояние ухудшилось.

— Что с тобой, племяш? Почему не идёшь за стол? - спросила у меня Зоя Витальевна, войдя ко мне в комнату, держа зажженную керосинку в руке.

Вслед за старшей сестрой зашла и моя мать, она вопрошающим взглядом смотрела на меня, и в тусклом свете керосиновой лампы я заметил, что лицо у мамаши покраснело от выпивки. Вероятно, в процессе готовки ужина сестры приняли по рюмке разбавленного спирта и сейчас были слегка "подшофе".

— Я не хочу есть, тётя Зоя. Устал сильно. - нарочно соврал я тётке, не решаясь ей признаться в истинной причине моего недомогания.

Мне почему-то было стыдно сказать ей, что у меня сильно болит член из-за того, что она сидела на нем своей жопой. И ещё я думал, что все пройдет само собой за ночь.

— Да у тебя, похоже, жар, племяш. Ты горишь весь. - Зоя Витальевна присела ко мне на край кровати и, держа в одной руке керосиновую лампу, другой рукой пощупала у меня лоб, и взгляд тёти невольно упал на низ моего живота, а там в трико выпирал бугор от стоящего колом члена.

— Он что, у тебя так с утра стоит и не падает Костя? Боль в члене есть? - спросила у меня тётка, и её красивое лицо приняло озабоченный вид, когда я кивнул ей головой вместо ответа.

— Света, держи лампу. Похоже, у твоего сына по моей вине случился приступ приапизма, а это очень серьезно. И ему необходимо срочно помочь.

— Разреши племяш тётя посмотрит, что у тебя там творится. И не нужно меня стесняться, я врач. - Зоя Витальевна отдала керосинку в руки младшей сестры, а сама, сидя с краю на кровати, потянулась к моим трико.

— Приподнимись немного, Костя, позволь мне их с тебя снять. - попросила тётка, оттягивая руками резинку спортивных штанов, надетых на мне, и когда я по её просьбе приподнялся, она стянула с меня штаны вместе с трусами, и оттуда выскочил член, он был опухший, в несколько раз увеличенный в размере и багрово-синего цвета.

— Ничего себе! Ему в больницу срочно нужно. Но в неё отсюда в лучшем случае реально попасть лишь завтра к обеду. А до этого времени у него может серьезное воспаление произойти, и тогда всё будет плохо. - встревоженным голосом произнесла старшая сестра моей матери, с озабоченным видом рассматривая мой набухший орган.

— Но что же делать, Зоя. Как ему помочь, сестра? Ты же врач, придумай что-нибудь? - мамаша, стоявшая рядом с моей кроватью и державшая лампу, сама не на шутку испугалась от вида моего члена, и пьянка с её лица мигом сошла, она реально была напугана.

— Есть действующий способ Света, он работает пятьдесят на пятьдесят и не гарантирует сто процентов, что твоему сыну станет легче. Но в нашей ситуации все способы хороши, и попробовать всё же нужно. Косте необходимо кончить. Спустить из члена сперму. Говоря простым языком, подрачить. И тогда, возможно, он у него упадет. - Ты уже дергаешь свою пипиську, племяш? Так вот, подергай её, и тебе станет легче. - спросила у меня тётка, сидя на кровати, с тревогой рассматривая мой член.

Я в ответ промолчал и лишь покачал головой, нарочно намекая ей на то, что я не занимаюсь онанизмом, да и, по правде говоря, мне сейчас было не до дрочки, хуй болел так, что и прикасаться к нему было больно, не то чтобы дрочить.

— Странно, вроде взрослый парень. В твоём возрасте, насколько я знаю, многие ребята подобным занимаются. Но так и быть, я помогу тебе, племяш. На кону твое здоровье и, возможно, и жизнь. - тётка, естественно, не поверила, что я не дрочер, судя по её взгляду, но решила сама мне подрачить, и как только она, смотря мне в глаза, прикоснулась пальцами к моему члену, как меня пронзила острая боль, и я дернулся на кровати от одного прикосновения её пальцев к своему больному органу.

— Свет. К нему невозможно даже притронуться. Болит он у него. Но кончить ему необходимо, а иначе быть беде. Закрой глаза, племяш, и не смотри на меня. Я сейчас тебе кое-что сделаю ради твоего здоровья. - сказала Зоя Витальевна, наклоняясь к моему паху.

А у меня от её слов буквально замерло все в груди. Старшая сестра моей матери собралась делать мне минет и для этого просила не смотреть на неё.

— Хорошо, тётя, Зоя, я не стану подсматривать за вами. - срывающимся от волнения голосом ответил я тётке, закрывая глаза, и через мгновение почувствовал, как влажные женские губы коснулись моего члена и стали нежно его сосать.

Старшая сестра моей матери склонилась надо мной и осторожно, чтобы не причинить мне боль, сосала у меня член, причём тётка делала всё умело и профессионально, и я на миг представил себе Зою Витальевну в обществе негров, у которых она так же мастерски обрабатывала ртом их лошадиные концы, и буквально через секунду стал кончать, спуская порции спермы тётке в рот, и в эти мгновения открыл глаза и увидел свою мать, смотрящую на меня с отвисшей челюстью и удивленное лицо тёти Зои.

Спермы у меня было так много, что Зоя Витальевна, не смотря на весь свой профессиональный опыт, не смогла её проглотить, закашлялась, выпустила из губ член, и струи спермы попали ей на лицо, залили глаза, от чего тётка смешно заморгала ресницами, и даже волосы у неё на голове были в капельках моей спущенки.

— Я же сказала тебе не смотреть Костя. Ну да ладно, я не в обиде. Главное, что всё у нас хорошо получилось. А остальное не важно. - Зоя Витальевна, не обращая внимания на сперму, которая попала ей на лицо, с облегчением вздохнула, увидев результат своей " работы", а именно начинающий опадать член племянника, до этого момента стоявший колом.

После оргазма хуй у меня действительно упал, не сразу, но упал, и мне стало легче и боль заметно уменьшилась, способ, который предложила старшая сестра моей матери, сработал на все сто процентов, и это обрадовало не только меня, но и обеих сестер. Я видел их радостные лица, направленные на меня и на мой опавший после эякуляции член, а он хотя и был по прежнему багрово-синего цвета, но уже не стоял колом, а лежал, превратившись в большую вялую колбаску.

— Не вздумай их надевать. Пусть твоя пиписька отдохнёт. Не нужно нас стесняться, Костя, мы тут все свои. - заметив, что я попытался натянуть на себя обратно спущенные штаны с трусами, Зоя Витальевна решительным образом пресекла мои попытки одеться и стащила полностью с меня штаны и трусы, положив их на стоящий рядом стул, и я остался лежать на кровати в одной футболке полуголый.

— Лежи и не вставай. Мы сейчас придём. - тётка поднялась с кровати и направилась вместе с моей матерью на кухню, но вернулась оттуда одна, держа в одной руке керосиновую лампу, которой подсвечивала дорогу, а в другой руке у старшей сестры моей матери был зажат большой, двести граммовый стакан, до краев наполненный жидкостью белого цвета, скорее всего, это был разбавленный спирт, и поверх стакана лежал бутерброд с колбасой и сыром.

— Выпей, племяш, и поспи. Специально для тебя покрепче разбавила. Но тебе необходимо выпить и заснуть, а на утро все как рукой снимет. Только привстань, пожалуйста. - сказала Зоя Витальевна, подавая мне в руки стакан со спиртом, когда я поднялся и сел на кровати.

Следуя указаниям тёти, я выпил спирт, налитый в стакане, и закусил алкоголь бутербродом с колбасой и сыром. Спирт действительно был крепче обычного, не такой, какой я пил вчера дома, отмечая приезд тёти Зои из Москвы. И едва я прожевал последний кусок хлеба с колбасой, как почувствовал, что сильно опьянел и меня неудержимо стало клонить в сон.

— Выпил. Молодец, племяш. А теперь, баиньки, до утра. Спи и выздоравливай. Сейчас для тебя сон лучшее лекарство, Костя. - сказала тётка, стоя возле моей кровати с керосиновой лампой в руке.

Она постояла немного, смотря на меня, и взгляд у старшей сестры моей матери был ласковым, а потом тётка ушла, унося с собой свет, и комната погрузилась во тьму, но для меня это было уже не важно, я засыпал. И спустя минуту после ухода тёти я провалился в глубокий сон без сновидений.

***

Утром меня разбудил шум дождя по стеклу. По единственному окну в комнате хлестали струи воды за ночь, погода испортилась, как это часто бывает осенью, и похожий день сменился ненастьем.

Как и говорила Зоя Витальевна, что на утро с меня всё как рукой снимет, так и произошло, температура спала, а боль в члене прошла, словно ее и не было. Но, странное дело, я лежал под одеялом абсолютно голый, хотя я точно помнил, что засыпал, лёжа в постели, поверх покрывала полуголый, на мне из одежды была футболка. Сейчас же я находился в комнате один, лёжа в кровати под одеялом, полностью обнаженный, а моя одежда, трусы, спортивный костюм и футболка лежали на стуле, аккуратно сложенные заботливыми женскими руками.

" Неужели сестры были тут ночью, сняли с меня футболку и уложили сонного и пьяного от выпитого спирта в постель под одеяло? ".

Подумал я, вставая с кровати и стоя голый возле окна, в которое проникал утренний свет, осмотрел свой член. А он выглядел нормально, отёк с него спал, и мой хуй принял свой прежний вид, вот только от него почему-то шел слабый запах спирта.

Я провёл рукой по члену, поднёс ее к носу и понюхал. Реально спирт. Очевидно, сёстры, перед тем, как уложить меня голого спать под одеяло, провели дезинфекцию и обтерли мой воспалившийся конец спиртом. Я точно помнил, что часть спермы, помимо того, что она попала тётке на лицо, натекла и мне на лобок. Но сейчас её не было даже в засохшем виде, и это означало только одно, сестры, моя мать или Зоя Витальевна, находились в комнате ночью, рассматривали мой член и заботливо вытерли его тряпочкой, смоченной в разбавленном спирте.

***

Через дверь в спальне были слышны женские голоса, это разговаривали сёстры на кухне. И оттуда шёл аромат свежезаваренного кофе и жареных на масле опят. И меня охватил голод, а ещё мне сильно хотелось поссать. Не долго думая, я взял со стула трусы, надел их и в таком виде вышел из комнаты и по пути в туалет на улицу зашел на кухню к сестрами, чтобы поздороваться.

— Проснулся племяш! Ну и напугал ты нас вчера. Как здоровье, Костя? - спросила у меня Зоя Витальевна в ответ на мое приветствие, когда я зашёл к ним на кухню.

Сёстры сидели за накрытым столом, выпивали и закусывали. Из-за дождя у них был выходной, в лес за грибами идти было не нужно, и они решили расслабиться, почти выпив бутылку разбавленного спирта на двоих. Но меня поразило не это, а то, что моя мать и её старшая сестра Зоя сидели за столом в нижнем белье. Возможно, жар из горящей на кухне печки заставил сестер снять с себя верхнюю одежду или выпитый спирт, но факт оставался фактом, родные мне женщины сняли спортивные костюмы, в которых собирали грибы в лесу, и демонстрировали мне своё нижнее бельё, чего в обычной жизни не делали. Что мать, что тётка при мне никогда не переодевались и не щеголяли в нижнем белье. В халатах, да, но не в трусах и в лифчиках, как сейчас.

— Да, вроде нормально, тётя Зоя, благодаря вам всё наладилось. - ответил я тётке, стоя возле стола, за которым сидели полуголые сестры, словно под гипнозом рассматривая их груди, выпирающие в лифчиках и трусы, совершенно забыв о том, что изначально шёл ссать на улицу в уборную.

Зоя Витальевна сидела ко мне ближе, чем мать, и на ней было надето нижнее белье черного цвета. Небольшой по размеру и с виду фирменный бюстгальтер, в котором томились довольно крупные груди и эластичные трусики, копия тех, что я нюхал в ванной вчера в квартире. А вот на её младшей сестре, моей матери, было надето белое нижнее белье, объемный лифчик и такие же большие белые трусы. Но мамаша сидела на стуле, вульгарно раздвинув ляжки, что мне прекрасно были видны тёмные потёртости у неё на ляжках возле края трусов.

— Нормально, говоришь? А мы сейчас это проверим для твоего же блага, парень. А то ты и вчера молчал, пока я сама не нашла причину твоей хвори. - тётка слегка приподнялась со стула, потянулась рукой, оттянула пальцами резинку трусов, надетых на мне, и резким движением сдёрнула их вниз на колени.

— Теперь вижу, что нормально. Что я говорила, Света? Твоему сыну необходимо было кончить, и всё пройдёт. - обратилась к младшей сестре Зоя, Витальевна беря в руку мой член.

И как только пальцы тёти его коснулись, как он тут же налился кровью и начал увеличиваться в размерах прямо у неё в руке и за несколько секунд встал колом.

— Ого! А у твоего Кости неплохой инструмент имеется, сестра! Ни разу не видела, чтобы у молодого парня был такой член! - изумлённо воскликнула Зоя Витальевна, держа в руке большой и толстый хуй восемнадцатилетнего племянника.

Если прошедшая " Крым и Рым " тётка восхитилась размером моего члена, то мамаша, сидя на стуле, едва не проглотила сигарету, которую, куря, держала в губах. У неё реально отвисла челюсть от увиденного. Хуй у меня был девятнадцать с половиной сантиметров, толстый и с крупной головкой.

— Ну вот, теперь она открылась. А вчера ни в какую не хотела открываться. - Зоя Витальевна, сидя на стуле передо мной, по прежнему держа в руке мой член, надавила на головку пальчиками и показала моей матери залупу, большую алую, покрытую нежными пупырышками, а та рассматривала мой член во все глаза, ещё шире раздвинула ляжки, демонстрируя тёмные потёртости с их внутренней стороны возле самого края трусов.

— А он у меня немного побаливает, тётя Зоя. И я был бы вам признателен, если бы вы повторили со мной, что делали вчера. - в наглую сказал я тётке, шагнул к ней ближе и, положив ладонь женщине на голову, ласково погладил её по коротким волосам.

В другое время и при других обстоятельствах я бы постеснялся предлагать подобное женщине старше меня на двадцать два года, но в данный момент она пьяная, держала меня рукой за член и вдобавок демонстрировала его своей сестре, и я решился терять, то мне было нечего, тем более, что вчера вечером жадные губы тёти сосали мой член, и я кончил ей в рот и на лицо.

— А ты наглый парень, племяш. Вчера я тебя спасла, считай, от смерти. Я врач и давала клятву Гиппократа всегда помогать больным при любых обстоятельствах. Но сейчас острой необходимости повторять вчерашнее нет. Член у тебя пришёл в норму, и ты сам можешь себе помочь рукой. И не ври мне, парень, что ты не занимался онанизмом. Я таких, как ты, насквозь вижу. - голос у тётки внезапно стал строгим, и она сделала вид, что обиделась на меня, но мой хуй из руки так и не выпустила, по прежнему его держала в ладошке и вдобавок теребила подушечками пальчиков залупу.

Старшая сестра моей матери сделала строгое лицо и повысила на меня голос, но вот зрачки её голубых глаз приятно расширились, и я понял, что тётя играет со мной нарочно перед младшей сестрой, будь мы с ней одни, мой член давно бы был у неё во рту.

— Как думаешь, Света, что мне с ним делать? Твой сын наглец, конечно, но мне он не чужой, да и жалко парня. - спросила у моей матери Зоя Витальевна, уже без стеснения поглаживая мой член рукой по всей его длине, смотря на него с таким нескрываемым желанием, разве что не пуская слюни изо рта, и пальцы у тёти, обхватывающие ствол моего члена, дрожали от возбуждения.

— Он от тебя теперь не отстанет, Зоя. А вот к онанизму моего сына не стоит приучать. Этим только извращенцы занимаются. Если ты не против повторить вчерашнее с ним в лечебных целях, то я не стану мешать. Но при условии, что всё закончится минетом без постели, я подобные вещи категорически не приемлю, так как это уже будет инцест. - неожиданно для меня дала согласие моя мать на то, чтобы её старшая сестра повторила со мной вчерашние события и отсосала у меня член в лечебных целях.

Но мать категорически была против того, чтобы тётка легла со мной в постель и занялась полноценным вагинальным сексом, почему-то считая это большим грехом по сравнению с сосанием члена. Логика у моей мамы, конечно, не выдержала никакой критики, но и ее согласие на оральный секс тоже было неплохо, ведь я и не рассчитывал на большее.

— Спасибо, сестра. Я не против оказать твоему сыну услугу в лечебных целях для того, чтобы у него не было рецидивов. А онанизмом молодому парню ни в коем случае не следует заниматься, для этого мы, женщины, существуем на свете. - поблагодарила мою мать Зоя Витальевна и незаметно для неё подмигнула мне глазом, намекая на то, что одним оральным сексом сегодня дело точно не ограничиться.

Да и, судя по её глазам и внешнему виду, тётка не только хотела сделать приятное ртом молодому племяннику, но и самой воспользоваться его здоровенной ялдой и ощутить её у себя и во рту, и во влагалище.

— Ты, кажется, в туалет собирался, племяш? Так ступай и приходи сюда за стол. Поешь как следует и пойдём в спальню. - Зоя Витальевна выпустила из руки мой член, который она с удовольствием мяла пальцами, при этом облизнула губы, высунув язык.

Судя по поведению старшей сестры моей матери, она была в жуткой охоте, этому способствовал выпитый спирт и то, что искусная в постельных делах женщина увидела у своего племянника отличный инструмент для удовлетворения её низменных потребностей. А если учесть тот факт, что Зоя Витальевна, будучи в двухгодичной командировке в Африке, тесно общалась с неграми, у которых, как известно, крупные половые органы, то, чтобы её удовлетворить, нужен был большой член, и его она как раз только что держала в руке.

Я натянул трусы и вышел во двор, но в уборную не пошел, она находилась возле забора, а мне не охота было отходить далеко от дома, где меня ждали пьяные сестры, и одну из них, блондинку, я точно сегодня выебу, а насчёт другой моей матери у меня были сомнения, но вряд-ли она будет безвольно наблюдать, как я трахаю её сестру.

Кое-как поссав, стоя под яблоней в саду, насколько это было возможно при стоящем колом члене, я вернулся в дом на кухню и хуй стоял у меня колом, оттопыривая трусы. Но я уже не боялся того, что он опять опухнет и начнёт болеть. Ему не позволит долго стоять москвичка тётя Зоя, развратная блондинка с короткой стрижкой каре, родная сестра моей матери.