По хронологии рассказы про Вику и Мишу нужно читать в такой последовательности:

1. Проспорила, но не пожалела (старая версия на bestweapon, улучшенная версия на https://boosty.to/crazy_wolf)

2. Закрытый гештальт. (старая версия на bestweapon, улучшенная версия на https://boosty.to/crazy_wolf)

3. Мартовская оттепель.

4. Примерочная.

5. День рождения (2 части) (старая версия на bestweapon, улучшенная версия на https://boosty.to/crazy_wolf)

6. Месть на даче. часть 1 (Месть на даче. часть 2  на https://boosty.to/crazy_wolf)

Последний рабочий час седьмого марта тянулся в офисе невыносимо медленно. Воздух был густым и сладким от запаха мимоз, тюльпанов и дорогого парфюма. Мужская часть коллектива уже отбыла торжественную повинность, вручив женщинам цветы и коробки конфет. Вика смотрела на свой скромный букетик и коробку “Рафаэлло”, чувствуя приятную, но предсказуемую усталость от этого ритуала. Всё было правильно, мило... и без единой искры.

В сумочке заурчал телефон. На экране — «Владик». Уголки её губ дрогнули в улыбке.

— Вика, ну что, вас уже поздравили? Ты освободилась? Домой собираешься? — голос мужа был тёплым и спокойным.

— Да, Владик, торжественная часть закончена. Уже собираюсь, — ответила она, с наслаждением представляя, как тонет в мягком домашнем кресле с бокалом “Prosecco Casa Defra”.

— Давай, солнышко. Тебя ждёт подарок... — он сделал многозначительную паузу, и в его голосе проскользнула знакомая искорка. — Да и я тебя очень жду.

Сердце ёкнуло сладко и привычно. Они повесили трубку. Вика натянула лёгкое весеннее пальто, поправила волосы и направилась к выходу, мысленно составляя список дел на вечер — горячая ванна, ужин при свечах, нежные объятия мужа...

Из кармана пальто вновь настойчиво заурчал телефон. Незнакомый номер. Любопытство перевесило осторожность.

— Привет. Выходи. — Хриплый, ни на что не похожий голос обжёг её как током. Миша. — Я через пять минут у твоего офиса. Стою на аварийке. Отказ не принимается.

— Миша, привет. Но я домой тороплюсь. Меня муж ждет, — попыталась она вставить в голос твердость, но сама услышала в нём предательскую дрожь.

— Ничего страшного. Подождёт. — парировал он, и в трубке послышался звук заводившегося двигателя. — Я сказал — выходи. Или я зайду за тобой в офис и на руках вынесу. Пусть все узнают, что у такой “порядочной” женщины есть очень молодой любовник.

Связь прервалась. Вика замерла посреди шумного фойе, чувствуя, как по спине, под шёлковой подкладкой пальто, бегут ледяные мурашки. Это не было уютным свиданием. Это было похищение. Грубое, наглое и до дрожи в коленях завораживающее.

Ноги сами понесли её к выходу. Она машинально улыбнулась знакомой уборщице и вышла на прохладный мартовский воздух. Пахло талым снегом, бензином и обещанием скорой весны. И тут же она увидела его — чёрный универсал “BMW”, нагло притулившийся на «аварийке». Он сидел за рулём, и его взгляд, тёмный и пристальный, сквозь лобовое стекло словно прожигал её насквозь.

Дверь пассажира была приоткрыта. Она, не говоря ни слова, скользнула внутрь. Салон встретил её густым запахом кожи, его одеколона с нотками дыма и чего-то дикого, чисто мужского.

Он не поздоровался, не улыбнулся. Лишь бросил на неё быстрый, оценивающий взгляд, снял с ручника и резко тронулся с места. Из динамиков салона лились томные, обречённые переборы гитары и хриплый, надрывный вокал Криса Айзека. «The world was on fire...» — пел он, и этот голос был созвучен чему-то внутри неё. Музыка заполнила салон, став звуковым эквивалентом его тяжёлого дыхания. Его правая рука лежала на рычаге КПП, и она невольно смотрела на его пальцы — длинные, с утолщёнными фалангами, пальцы человека, привыкшего к твёрдому захвату, который сейчас отбивал ритм по прохладной пластмассе.

Он свернул в промзону, проехал мимо унылых складов и, наконец, заглушил двигатель на пустынной смотровой площадке, откуда открывался вид на вечерний город, уже зажигающий первые огни. Тишина, наступившая после рёва мотора, оказалась оглушительной.

Он повернулся к ней, и в его взгляде, всегда таком дерзком, вдруг промелькнула неожиданная мягкость. Он потянулся на заднее сиденье и извлёк оттуда небольшой, но изящный букет — не мимозы и не тюльпаны, а несколько веточек нежной фрезии, источающей лёгкий сладковатый аромат, и маленькую, туго свёрнутую коробочку.

— С восьмым марта, «мамочка», — сказал он, и его голос, обычно хриплый, на этот раз звучал тише, почти интимно. Это слово «мамочка» в его устах не было ни семейным, ни сыновним. Оно было полным скрытой власти, тёплым и звериным одновременно — как кличка для самой желанной самки, которую вот-вот возьмут. — Я скучал по тебе, Вика. Но у меня мало времени. Давай пересядем на заднее сиденье.

Они молча, в тесноте салона, перебрались назад. Пространства было больше, но атмосфера стала ещё более сконцентрированной, приватной.

— Сними пальто, — мягко, но не терпя возражений, приказал он. — Оно тебе будет мешать.

Вика покорно расстегнула пуговицы, позволила тяжёлой ткани соскользнуть с плеч и перебросила её на переднее сиденье. Теперь она предстала перед ним в своём полном «офисном» виде, который от такого пристального взгляда внезапно стал казаться верхом разврата: очень короткая белая плиссированная юбка, безупречно белая шёлковая блузка, отчётливо виднеющийся сквозь неё тёмный контур лифчика-бюстье, подтягивающего грудь, и до боли знакомые ему крошечные трусики-танга, утопающие в упругих ягодицах. Завершали образ тончайшие чулки телесного цвета и высокие, до колена, замшевые сапоги на каблуке, делающие её ноги бесконечными.

Миша медленно, почти с благоговением, провёл ладонью по шершавой замше её сапога, ощутил шёлк чулка на внутренней стороне бедра, а затем резко, без предупреждения, потянул её к себе.

Его поцелуй не был лаской — это был захват. Губы, влажные и твёрдые, с привкусом мятной жвачки, прижались к её губам, не оставляя выбора. Его язык — настойчивый, требовательный, опытный — тут же просил, нет, требовал ответа. Она ответила с той же яростью, впиваясь пальцами в его коротко стриженные волосы, чувствуя, как всё внутри превращается в один сплошной, пульсирующий комок желания.

Его руки, сильные, с утолщёнными фалангами пальцев, грубо скользнули под разлетающуюся юбку. Его шершавые подушечки прошлись по гладкой, шёлковой коже её бёдер, к едва заметной полоске маленьких белых трусиков. Он не стал снимать их, не стал тратить время на церемонии. Он подцепил пальцами тонкое кружево и резким, точным движением потянул. Тонкая ткань с тихим, позорным и невероятно возбуждающим шелковым хрустом поддалась, порвавшись в его пальцах.

Он не стал медлить. Его пальцы тут же впились в её уже залитую соком, горячую плоть. Два пальца вошли в неё глубоко и уверенно, встречая сопротивление лишь на мгновение, прежде чем её тело предательски раскрылось, приняв их.

— Ты течёшь, как мартовская кошка, — с глухим удовлетворением прошептал он ей в губы, его дыхание обжигало её кожу. Его пальцы двигались внутри неё с откровенным, грубоватым знанием дела, растягивая, находя самые чувствительные точки. — А ещё... ехать не хотела.

Вика не смогла сдержать громкий, сдавленный стон. Её голова запрокинулась на подголовник, тело выгнулось навстречу этому грубоватому, но такому желанному вторжению. Её собственная влажность, щедрая и неприличная, была слышна на всю тесную кабину. Она была поймана, обнажена и полностью во власти этого молодого хищника, и это осознание заставляло её кровь пульсировать в висках и сжимать внутренние мускулы вокруг его пальцев ещё сильнее.

Миша, не отрываясь от её губ, одной рукой расстегнул пряжку ремня и стянул джинсы вместе с трусами вниз. Наружу, в прохладный воздух салона, выпрыгнул его толстый, уже налитый кровью член, подрагивающий от нетерпения. Затем он расстегнул пару пуговиц на шёлковой блузке Вики, грубо сдвинул кружевную чашечку лифчика-бюстье и заполнил ладонь её упругой грудью. Большой палец грубо провёл по соску, заставив его затвердеть в одно мгновение, а затем он ущипнул его, выжимая из Вики новый, прерывистый стон.

«Скорее бы он уже вставил его в меня», — пронеслось в её помутневшем сознании, пока она впивалась губами в его губы, сливаясь в мокром, безвоздушном поцелуе.

Миша оторвался, чтобы посмотреть ей в глаза. И увидел в них то, что хотел — звериный, похотливый огонь, пожирающий последние следы стыда и сопротивления. Он взял её руку и прижал ладонь к своему горячему, пульсирующему члену.

— Видишь? Он по тебе скучал, — хрипло прошептал он, водя её пальцами по всей длине его напряжённого ствола. — Давай, залезай на меня. Сядь на него.

Вика, повинуясь приказу, с грацией, которой не лишило её даже пьянящее возбуждение, перекинула ногу через его бёдра, оказавшись над ним в позе наездницы. Её мокрая, пульсирующая щель жаждала заполнения. Он помог ей, резко направив свой член, твёрдый, как полированный камень, к самому входу. И она опустилась на него, с тихим, сдавленным «ах!», чувствуя, как её распаленное, готовое тело с жадной покорностью принимает его толщину, растягивается и заполняется до самых глубин.

Миша, не теряя ни секунды, расстегнул её блузку до конца, стащил с неё лифчик. Её груди, тяжёлые, с тёмно-розовыми, набухшими от желания сосками, оказались прямо перед его лицом. Он с рычанием припал к одной, забирая её почти целиком в рот, лаская языком и посасывая, в то время как пальцы щипали и перебирали другую.

Вика застонала, запрокинув голову. Её бёдра сами начали совершать медленные, круговые движения, погружая его член ещё глубже. Она вцепилась пальцами в его короткие волосы, прижимая его лицо к своей груди, к этому источнику бушующего в ней огня.

Но он не позволил ей задавать свой ритм надолго. Его руки, сильные и властные, впились в её бёдра, и он сам начал двигать ею — грубо, быстро, яростно, подбрасывая её тело в такт своим мощным толчкам снизу вверх. Стекла машины окончательно запотели, превратив салон в тайную, душную пещеру, наполненную хлюпающими звуками, тяжёлым дыханием и её громкими, неконтролируемыми стонами. Томный голос Хоуп Сэндавал из Mazzy Star, словно доносящийся из-под воды, вился в воздухе, его гипнотический мотив сливался с ритмом их тел. Он глушил её крики, а Мишка снова находил её губы своим жадным ртом.

Это был быстрый, яростный, почти животный акт. Чистое, концентрированное удовлетворение голода, накопленного за недели разлуки. Он кончил первым, с глухим, сдавленным рыком, впиваясь пальцами в её ягодицы, заставляя её застыть на мгновение, пока тёплая, густая пульсация его семени била глубоко внутрь, заполняя её.

И этого оказалось достаточно. Её собственный оргазм накатил тут же, судорожный и оглушительный, вырывая из горла дикий, надрывный крик. Всё её тело затряслось в конвульсиях, сжимаясь вокруг его члена, выжимая из него последние капли и растворяясь в этом чувстве полной, абсолютной потерянности, растворения в животной силе, исходящей от этого мужчины.

Когда эхо её крика затихло, их накрыла гробовая тишина, нарушаемая лишь тяжёлым, выравнивающимся дыханием. И в этой звенящей пустоте из динамиков, почти шёпотом, полились первые, щемяще-уязвимые ноты «Breathe Me». Теперь они сидели, прислушиваясь к собственному сердцебиению и этой музыке, звучавшей как саундтрек к полному опустошению.

Вика полулежала, расстёгнутая блузка распахнута, обнажая грудь, залитую румянцем и слегка влажную от пота. Короткая юбка задралась к животу, открывая взору широко разведенные стройные бёдра в тончайших чулках. Между них была выставлена напоказ вся интимная картина — припухшие, влажные и испачканные Мишкиной спермой губы её влагалища. Грудь Вики тяжело вздымалась.

Миша молча достал сигарету, не предлагая ей, щёлкнул зажигалкой. Свет на мгновение осветил его сосредоточенное, слегка отстранённое лицо. Он затянулся, выпустил струйку дыма в потолок, уставившись в запотевшее стекло. Он так и сидел со спущенными джинсами, его обмякший, влажный член лежал на боку.

— Спасибо, Миш... — тихо проговорила Вика, её голос был хриплым. — Мне понравился твой подарок. И продолжение...

Она наклонилась к его паху. Её язык, тёплый и умелый, медленно, почти ритуально скользнул по его чувствительному стволу, собирая капли их общей страсти. Рука Миши автоматически легла на её затылок, нежно поглаживая волосы.

— Не за что, Викусь, — его голос прозвучал глухо. — Ты как всегда бесподобна. Спасибо тебе.

Она закончила, и он обнял её. Она прижалась к его горячей груди, слушая, как бьётся его сердце. В салоне повисла тихая, уставшая и странно нежная истома.

Её нарушил настойчивый звонок из сумочки, лежащей на переднем сидении. Вика вздохнула, перегнулась и достала телефон. На экране горело: «Владик».

— Это муж. Я поговорю с ним, — сказала она, и в её голосе снова появились знакомые Мише нотки «другой», размеренной жизни.

— Вика, что-то случилось? Ты задерживаешься, – раздается из динамика спокойный голос мужа. Обычно он так не волновался. Значит, время и правда поджимало.

Он молча наблюдал, как она принимает вызов, и его лицо на мгновение омрачилось. Пока она говорила, его рука, лежавшая на её колене, медленно поползла вверх по внутренней стороне бедра, будто метя территорию.

— Извини, Владик, пришлось задержаться. Меня тут ещё решили поздравить, – стараясь унять все еще бешеное сердцебиение, говорит Вика. Её пальцы непроизвольно сжали край сиденья.

Пальцы Миши нашли её разгорячённый, всё ещё влажный клитор. Он не ласкал его, а просто положил сверху, владеющим жестом, и начал водить им из стороны в сторону, ловя каждое изменение в её дыхании, каждый сдавленный вздох в трубку.

— Ты надолго ещё? — спросил Влад с заботой.

— Нет, уже закончили поздравлять. Сейчас приведу себя в порядок и буду ехать, — её голос дрогнул, когда Миша слегка надавил, и она едва не выдала очередной стон.

— О, видимо, поздравление было горячим, — усмехнулся муж, и в его тоне не было тревоги, лишь лёгкая, понимающая ирония. Он ведь и правда всё понимал. И от этого на душе у Вики стало одновременно и сладко, и горько.

— Да, очень горячим, — выдохнула она, чувствуя, как под взглядом Миши по телу разливается стыдливый жар. — Трусики порвались, так что я приеду к тебе без них. Да и лифчик одевать уже не буду, — выпалила Вика, и её щёки запылали. В этот момент Миша резко, почти до боли, сжал её клитор двумя пальцами, заставив её глухо ахнуть. Слезы выступили на глазах от смеси боли и унизительного наслаждения.

— Ты меня заинтриговала. Жду тебя, – произнес Влад и закончил звонок. Его фраза повисла в воздухе салона, полного запахами безудержного секса.

Она бросила телефон на сиденье, как раскалённый уголь. Словно сбросив груз, она тут же ощутила всю тяжесть взгляда Миши.

— Ну что, передала супругу привет? — голос Миши прозвучал прямо у её уха, низкий и с внезапной колкостью. Его пальцы не отпускали её, продолжая своё властное движение. — Рассказала, как тебя только что хорошенько поздравили? Как твоя пизда до сих пор пульсирует от моего члена?

Он повернул её лицо к себе. В его глазах горела уже не страсть, а что-то более тёмное — ревнивое, собственническое. Он видел её разгоряченное лицо, слышал её дрожащий голос и знал, что часть её уже там, с тем, другим.

— А ты... тебя это реально заводит, да, шлюшка? — прошипел он, впиваясь в неё взглядом. — Заводит, что тебя только что оттрахали на заднем сидении машины, и ты сейчас поедешь домой без трусов и лифчика, с пиздой, полной моей спермы?

Вика медленно выдыхает, её губы растягиваются в слабой, но вызывающей улыбке. Она смотрит Мише прямо в глаза, в её взгляде — вызов и принятие своей «роли».

— Да, чёрт возьми, заводит! — её голос сорвался на хриплый, сдавленный шёпот. Она впилась в него взглядом, в котором смешались вызов и стыдливое наслаждение. — Заводит, что ты здесь ревнуешь, как мальчишка, а он там... и знает, что его жена — такая шлюха, что её только что оттрахали в машине на заднем сидении.

Она сделала паузу, ловя дыхание, чувствуя, как её слова раскаляют и без того напряжённый воздух в салоне.

— И знаешь что? Мне нравится быть этой шлюхой. Для тебя. И для него. — Её рука сжала его запястье, не позволяя убрать пальцы. — Так что да, я поеду к нему, и мы оба будем знать, что твоя сперма стекает по моим бедрам. Ты доволен теперь? Теперь ты видишь, какая я на самом деле... твоя шлюха.

— Моя шлюха? — он горько усмехнулся, наконец убирая руку. — Да я просто один из многих, кого ты пускаешь в свою сладкую норку. Утешительный приз.

Он откинулся на сиденье, проводя рукой по лицу. В его словах не было злобы, лишь усталое осознание своего места в этой иерархии.

Вика молча принялась приводить себя в порядок. Её взгляд упал на маленькие белые трусики, безнадёжно порванные и испачканные. Мысль была практичной и по-своему развратной. Она взяла их и, стараясь делать это незаметно, аккуратно затолкала комок кружевной ткани себе во влагалище, создавая импровизированную пробку, чтобы сперма не просочилась на сиденье его машины по дороге. Прохладная от пота и её соков, ткань была ледяной внутри её разгорячённой плоти, заставив её вздрогнуть. Лифчик она свернула и убрала в сумку.

Потом её пальцы замерли на пуговицах блузки. Зачем ей эта личина? Этот костюм порядочности, пропитанный запахом чужого пота и её собственного возбуждения? Решение пришло мгновенно. Она расстегнула и сняла блузку, затем стянула с бедер короткую юбку. Сложив аккуратно, она убрала и их в сумку, к лифчику.

Надев длинное пальто прямо на голое тело, она перебралась на переднее сиденье. Шершавая подкладка защекотала соски, а полы ткани коснулись оголенных бедер. Поймав в зеркальце своё отражение — разгорячённое лицо, распухшие губы — она принялась сметать следы его поцелуев, пытаясь вернуть лицу хоть тень того выражения, с которым она несколько часов назад вышла из офиса. Но теперь это была лишь тонкая маска, под которой скрывалась вся правда о ней.

Повернувшись к Мише, она сказала мягко, но твёрдо:

— Ну, ты же знал, с кем связываешься. Я сразу сказала — я замужем. Да, я люблю секс на стороне. И мне чертовски нравится секс с тобой. Но муж для меня — главный. Всегда. Не обижайся.

— Я не обижаюсь, — тихо, глядя на руль, ответил Миша. — Просто как-то... горько это осознавать. Что ты для меня — весь мир на эти полчаса-час, а я для тебя — просто... приключение.

— Отвези меня домой, пожалуйста, — попросила Вика, положив руку ему на плечо.

Он кивнул, завёл двигатель и повёз её. Он не подъехал к самому дому, остановившись в начале улицы. Вика вышла из машины.

Прохладный мартовский воздух обжёг её разгорячённую кожу. Ветер тут же заиграл полами её пальто, и на мгновение, подобно вспышке, обнажил гладь голого живота, тёмный синяк на бедре и длинные ноги. Она шла, чувствуя, как шершавая подкладка трётся о соски, а полы ткани ласкают оголённую кожу бёдер. С каждым шагом приятная ломота между ног сменялась новым, более навязчивым ощущением. Импровизированная пробка из кружевных трусиков не справлялась, и тёплая сперма Миши, вытесняемая движением её мускулов, начала вытекать. Сначала это была просто влажность, но, поднимаясь по ступенькам крыльца своего дома, она почувствовала, как по внутренней стороне бедра медленно и неумолимо потекла густая, скользкая струйка. Каждый шаг был напоминанием. Она шла, чувствуя, как эта сперма стекает по её ноге, а на её губах играла странная, виновато-торжествующая улыбка. Она несла домой не просто запах чужих сигарет и измены, а самую суть своего падения, спрятанную под тонким, цветочным ароматом дорогого парфюма от мужа.

Вика зашла в дом. В прихожей пахнет кофе и его привычной туалетной водой. Из гостиной доносится тихая музыка.

Влад выходит навстречу. Он не бросается к ней с расспросами. Его взгляд — тёплый, изучающий, с лёгкой искоркой любопытства. Он видит её разгорячённое лицо, чуть взъерошенные волосы, замечает, как она немного расставляет ноги, идя по паркету.

— Я дома, — тихо сказала она, останавливаясь посреди комнаты.

— Ну что, «поздравления» прошли успешно? — спрашивает он, подходя ближе и мягко проводя рукой по её щеке.

Она молча кивает, глядя ему в глаза. Затем её пальцы находят пряжку её пальто, и она медленно расстёгивает его. Пальто падает на пол, открывая его взгляду совершенно голое, покрытое следами страсти тело. Запах секса и спермы заполнил пространство между ними.

— Трусики, как и обещала, не надела, — её голос дрожит. Она делает шаг к нему, берёт его руку и прижимает ладонь к своей промежности, к влажной, липкой от спермы коже. — И лифчик... тоже. Ну и остальное я думаю было бы лишним.

Он замирает на секунду, его пальцы непроизвольно сжимаются, чувствуя её влажность и последствия чужого семени. В его глазах нет гнева или отвращения. В них вспыхивает тот самый азарт, та самая странная и изощрённая форма близости, которая их связывает.

— Я вижу, — его голос становится низким и густым. Он не отнимает руку, а, наоборот, притягивает её к себе. — Расскажешь?.. А может, лучше покажешь?

Он наклоняется и целует её — долго, глубоко, с вкусом её собственного греха и своей абсолютной власти над ней, какой бы странной она ни была. И в этот момент, стоя перед ним голая и испачканная, она наконец поняла. Её брак был не тихой гаванью, а бушующим океаном, где Влад был и её якорем, и её попутным ветром. И в этом океане она была не тонущим кораблём, а его грозной и прекрасной хозяйкой.

Используемые в рассказе музыкальные треки:

«Wicked Game» by Chris Isaak (1989)

«Fade Into You» - Mazzy Star (1993)

«Breathe Me» - Sia (2004)

Настоятельно рекомендую прослушать эти музыкальные композиции.

Это позволит полностью окунуться в рассказ и в его атмосферу (особенно трек «Wicked Game»)