ЧАСТЬ IV. ДВЕ МАМЫ ЕДУТ НА КОЛЕНЯХ СЫНОВЕЙ: Укладывание Пенни

Укладывание фундамента (и Пенни) для культуры совместного использования.

***

Я провёл у тёти Мари гораздо больше времени, чем планировал. Было уже почти шесть часов вечера. Неудивительно, что, вернувшись домой, я обнаружил маму и Пенни сидящими на диване, пьющими вино и тихо разговаривающими.

— Две мои любимые женщины, — объявил я. — Что происходит?

— Девичьи разговоры, — сказала мама довольно резко, как будто я ей помешал.

Я немного опешил от её тона.

— Простите. Я вам помешал? Могу и удалиться.

Пенни покачала головой.

— Нет, вовсе нет. Я скучала по тебе.

Мама встала и прошла на кухню. Она определённо была не в духе.

Я подошёл и обнял Пенни и поцеловал.

— Я тоже скучал по тебе, красавица. Надеюсь, моя мама тебя не сильно обеспокоила.

Она покачала головой, и я могу поклясться, что увидел слёзы в её глазах.

— Невозможно. Она самая лучшая.

Я сел рядом с ней.

— Что-то не так?

Она покачала головой. Я поднял глаза, и к нам подошла мама с телефоном в руке. Она села ко мне на колени, обняла меня за шею и поцеловала в щёку.

— Нет, малыш. Всё будет хорошо. — Она вернулась к телефонному разговору, и я уловил его странный смысл.

— Коллин? Это Элис.

...

— Я знаю, прошла целая вечность. Слишком долго. Поэтому я и звоню.

...

— Не по телефону. Ты не могла бы приехать? Это важно.

...

— Да, это касается Пенни. Всё в порядке. Как раз наоборот. Это действительно очень важно.

...

— Хорошо, увидимся через несколько минут.

Было странно держать маму у себя на коленях, пока она разговаривала по телефону с матерью моей девушки. Полагаю, это была мать Пенни, других женщин по имени Коллин я не знал.

Мама слегка покачивалась, устроившись между моими бедрами.

— От кого-то пахнет Мари, — обвиняюще сказала она.

— Это не то, что ты думаешь, мама. Обещаю, я всё объясню позже. Ты же знаешь, я больше ничего от тебя не скрываю.

Она не выглядела счастливой, но не стала допытываться.

— Пенни немного нервничает.

Пенни заговорила:

— Он ещё не знает.

Мама остановилась:

— Мне так жаль, дорогая. Может, мне оставить вас вдвоём?

Пенни покачала головой. Она повернулась ко мне.

— Я подумала, что сегодня у нас может быть первый раз, — мягко сказала она. Она придвинулась ближе и прижалась ко мне. Всё-таки странно, мама у меня на коленях и всё такое. Тем более что на маме были такие свободные шорты, а моя рука была у неё в трусиках, массируя её попку.

— Она немного нервничает, и у неё есть на это полное право, — сказала мама. — Я знаю это лучше, чем многие. Мой первый раз был с таким же "большим" человеком, как ты.

Я наклонился и поцеловал Пенни.

— Это не обязательно должно быть сегодня, — сказал я.

— Я хочу. Немного боюсь, вот и всё. Ты очень "большой", понимаешь? А я нет. Не там. — ответила Пенни.

Мама взяла руки Пенни в свои.

— У тебя всё будет хорошо. Немного разогрева, много смазки, нежный, терпеливый партнёр, и всё будет хорошо. — Она наклонилась и прижалась лбом к лбу Пенни. — Я так рада за тебя. Это такой важный день. Ты будешь помнить об этом всю жизнь. Давай сделаем его идеальным.

Мне пришлось хихикнуть.

— А как насчёт меня, мама? Для меня тоже важный день.

Она ткнула в меня пальцем.

— Не такой же. Уж поверь мне. Это будет отличная ночь для тебя, я знаю. Чёрт, посмотри, кто у тебя будет первой! Но ты же мальчик. Ты не можешь понять.

Пенни сжала мамины руки.

— Ты уверена насчёт моей мамы? — нервно спросила она.

— Уверена, как ни в чём другом. Она это оценит. — Мама поднесла руки Пенни к губам и поцеловала их. — Точно так же, как мы с Гарольдом оценили тот маленький фильм, который ты для нас сняла. Боже, а он-то как оценил! Моя челюсть всё ещё болит сегодня утром.

Пенни мило покраснела. Она была очень светленькой, и когда она краснела, это озаряло её. Мне нравилось видеть, как она краснеет.

В дверь позвонили, и мама слезла с моих коленей.

— Открывай дверь, Джереми.

***

Я был в ужасе. Собирался "сорвать вишенку" Пенни и при этом впускал её маму в дом. Я открыл дверь.

— Миссис Бут, пожалуйста, проходите, дамы в гостиной.

Я провёл её в гостиную и увидел, как Пенни переместилась в центр дивана, а её мама заняла место по другую сторону от неё, напротив мамы.

— Джереми, принеси, пожалуйста, вино и бокал для Коллин.

Я выполнил просьбу, доставил напитки и наполнил все три бокала, пока они говорили о том, как давно это было.

— А теперь побудь у себя немного, — сказала мне мама. — Я позову тебя, когда мы будем готовы.

Я удалился в свою комнату к ноутбуку. Поскольку у меня было немного времени, я загрузил видео с камеры, очистил две записи с тётей Мари и записал каждую на свой DVD. Я также загрузил видео с семейным минетом Пенни и скопировал его на папин DVD, вместе с видеосообщением от тёти Мари. Просмотрел их, чтобы убедиться, что они будут воспроизводиться правильно, и стёр их с новой видеокамеры.

Я нервничал. Поскольку они мне не звонили, я решил быстро принять душ и привести себя в порядок. Я побрился, нанёс каплю одеколона и оделся небрежно — шорты цвета хаки и рубашка-поло.

И ждал.

Наконец мама поднялась наверх и позвала меня.

— Я так ревную, — ласково сказала она.

— Ты не должна. Ты была моей первой.

Она наклонилась и поцеловала меня.

— Наш маленький секрет. И одна из самых дорогих вещей в моей жизни.

У подножия лестницы она повернулась ко мне.

— Возьми себе пива, а потом присоединяйся к нам.

Я повернул к гаражу и через несколько секунд вошёл в гостиную с "Shiner Bock" в руке. Кресло рядом с Пенни было свободно, мама стояла рядом, потягивая вино. Я сел рядом с Пенни и взял её руку в свою.

— Всё в порядке?

Мама села мне на колени, что было как никогда странно, когда рядом была мама Пенни.

Пенни кивнула.

Миссис Бут смотрела на меня.

— Ты будешь с ней нежен. — Это было скорее утверждение, чем вопрос. Но всё равно страшно.

— Конечно. Я люблю её.

— Верно. Любишь. Ты покинешь её через три недели, — резко сказала миссис Бут.

— Мама, не надо! — резко сказала Пенни. — Не усложняй ситуацию.

Миссис Бут обняла свою дочь, прижав её к себе и повернув лицом к нам.

— Мне очень жаль, принцесса. Ты права. Вы встречались целый год, и он всегда был порядочным и уважительным. Я не буду создавать проблем. Я... я... я не могу выразить, как много это для меня значит. Я просто беспокоюсь.

Пенни улыбнулась.

— Я рада, что ты здесь.

— Каким был твой первый раз, Коллин? — спросила мама.

Миссис Бут покраснела. В одно мгновение она превратилась из мамы моей подружки в привлекательную милфу. Она не была отпадной красоткой, как мама и тётя Мари, но она была хороша собой, фигуристая, красивая, как её дочь, те же большие голубые глаза, те же полные губы.

— Как и у большинства, полагаю. Я не должна так говорить, но думаю, что это было лучше, чем у большинства. Задняя часть универсала "Olds", парковка у дамбы. Много места, чтобы растянуться. После выпускного вечера, в выпускном классе. Я была влюблена. Он играл в футбол. Мы встречались более четырёх месяцев и всё время готовились к этому.

Пенни хихикнула.

— Я этого не знала. И как вы к этому готовились?

Её мать снова покраснела. Это было мило, она так легко краснела. Очень похоже на Пенни. Слушая её, я замечал всё больше сходств.

— Ну, знаешь. Поцелуи, "вторая база", рукоблудие. Ему нравились мои груди. Не мог насытиться ими. Дерек был красивым, мускулистым, высоким, популярным. От него хорошо пахло. У него был хороший размер... э-э... пениса.

Пенни засмеялась.

— Да ладно тебе, мамочка. Меня собираются трахнуть в первый раз в жизни, а ты называешь это пенисом?

— Ладно. Хуй. Ну что, довольна? Хуй, хуй, хуй. У него был хороший хуй. Не слишком большой и не слишком толстый, в самый раз. Легко сосать. — Она засмеялась. — Тебя это удивляет, принцесса? Что твоя мама сосала хуй?

Пенни наклонилась к ней, хихикая.

— Боже, надеюсь, ты все еще сосешь хуй. Только не говори мне, что ты бросила это после школы.

— Нет, принцесса. Я не бросила. Я все еще сосу хуй. Один очень особенный хуй. Может, не так часто, но достаточно, чтобы не заржаветь.

— Ты хороша? — спросила Пенни, ее глаза блестели.

— Мне говорили, что очень хороша.

— Потому что тебе это нравится, я уверена. Тебе ведь нравится, правда?

Миссис Бут слегка встряхнула дочь.

— Ты хочешь услышать историю или нет, смутьянка?

— Признайся, мамочка. Тебе нравится. Ощущения, то, как ты можешь заставить его сгорать от желания, контроль... даже вкус. Всё это.

Ее мать снова покраснела.

— Да. Мне это нравится.

— Я знаю. Мне тоже. Я знала, что получила это от тебя.

Миссис Бут поцеловала дочь в щёку.

— Я часто сосала Дереку. Почти ежедневно. Иногда больше одного раза в день.

— Сколько было больше всего, мамочка? Больше всего раз за день.

— Ты дашь мне закончить рассказ, любопытная сучка?

— Вчера он кончил со мной четыре раза. Какой у тебя рекорд?

— С одним мальчиком или с несколькими? — спросила Коллин, ухмыляясь. — Пять с Дереком. Одиннадцать за одну ночь.

— Одиннадцать, мамочка? За одну ночь? Господи!

— Это история для другого времени. С Дереком я точно знала, во что ввязываюсь. Мы были готовы. Мы планировали это. Он разложил спальный мешок сзади универсала. Я полностью разделась перед ним, и мы играли вместе. Я отсосала ему, чтобы это не было слишком быстро, а потом снова заставила его напрячься и надела на него резинку. — Она прислонила голову к голове дочери, вспоминая с самой милой улыбкой на лице. — Я не знала, как это сделать, и чуть не натворила дел, но он, кажется, не возражал. Я уже потеряла свою "вишенку" из-за моей любимой расчёски, так что всё обошлось без неприятностей. У него был достаточно большим, чтобы ощущаться хорошо, не причиняя при этом сильной боли.

— Насколько большим? — спросила Пенни.

Я опять похабничал, играя с маминой попкой, пока мы слушали рассказ мамы Пенни. Должно быть, маме это нравилось. Она изменила развесовку, наклонилась на бок, давая мне лучший доступ к её сладким задним щёчкам.

— Почти шесть дюймов. По ширине как два пальца. Это было приятно. Он "опустился" на меня на некоторое время, а потом ввёл его. Он не стал вводить сразу весь, чтобы дать мне возможность прочувствовать, каково это. По крайней мере, пару минут, прежде чем он признался мне в любви и кончил. Через некоторое время мы сделали это во второй раз, и это было ещё лучше. Не меньше пяти минут, и он был гораздо активнее, трахал меня быстрее и жёстче. Мы встречались, пока я не закончила школу. Я думала, что выйду за него замуж. Он был отличным парнем. Мне очень повезло.

Миссис Бут повернулась к маме.

— А ты, Элис? Или ты боишься рассказать об этом при своём мальчике?

— Он знает. Мне было примерно столько же, сколько Пенни. Я была дома после первого курса колледжа. Это был Гарольд.

— Гарольд? Твой муж был твоим первым?

— Первым и единственным. Это было не так просто. У него большой. Очень большой. Потребовалось несколько попыток, и это было больно. Я была так горда и счастлива, когда почувствовала, что он полностью вошёл в меня. Он продержался недолго, всего несколько ударов. Но когда я почувствовала, как он кончает, это было чудесно. Осознание того, что я женщина. Мой первый раз с мужчиной, которого я любила.

Она обняла меня и поцеловала в щёку.

— Я знаю, через что предстоит пройти Пенни. Джереми похож на своего отца. Мы должны убедиться, что она готова, и использовать много смазки. Жаль, что я не знала о смазке тогда. Джереми будет очень нежным и очень терпеливым. Правда, малыш?

— Конечно. Я не собираюсь причинять ей боль. Меньше всего на свете я хочу, чтобы она не любила секс!

Это заставило девочек захихикать.

— Полагаю, так и есть, — сказала миссис Бут. — Ты готова, малышка?

Пенни кивнула.

Мама встала.

— Подожди нас здесь, Джереми, пока мы всё подготовим.

— Что я скажу папе, когда он вернётся домой? — спросил я, внезапно занервничав.

— Его не будет дома, пока я не скажу ему, что он может вернуться домой, — сказала мама, подмигнув мне. — Она и так нервничает и без него здесь, слушая всё это.

Девочки покинули меня, хихикая. Я допил пиво и взял второе. Я подумал о том, чтобы быстро отдрочить, но решил не делать этого. Тётя Мари уже выжала из меня две порции, и я решил, что у девушек наверняка есть план, как сделать так, чтобы я не кончил слишком рано.

***

Мама наконец пришла и забрала меня, спустя целую вечность. Она отвела меня в мою комнату.

— Избавься от этой одежды и надень красивый халат.

Легче сказать, чем сделать. У меня был только один. Она покачала головой.

— Мы купим тебе более красивый. — Она посмотрела вниз на мой вялый член. — Не стоит?

— Господи, мам! Это так неловко. Очень странно.

Она хихикнула и обняла меня.

— Я знаю, малыш. Это всё для неё, хорошо?

— Конечно. Всё, что ей нужно.

Мама улыбнулась мне.

— Это идеальное отношение. Просто помни, что ты это сказал. А теперь, где новая камера?

Я отключил её от компьютера и потратил минуту, чтобы показать ей, как ею пользоваться. На самом деле всё очень просто.

— Ты собираешься снимать это?

— Конечно. Если бы не снимала, то зря потратилась бы на новую камеру. — Она посмотрела на часы. — Они уже должны быть готовы. Будь с ней нежен, но когда она привыкнет к тебе, не бойся веселиться. Я знаю, что с ней ты будешь бесподобен.

— Я буду стараться изо всех сил.

Мама хихикнула.

— Нет, не изо всех. Она ещё не готова к этому. Постарайся быть нежнее.

Я рассмеялся и притянул её к себе.

— Я уже говорил тебе, как сильно я тебя люблю?

— Так же сильно, как твою маленькую прелестную девственницу?

— Не говори глупостей, мама. Никакого сравнения. Я люблю её всего несколько дней. Тебя я люблю всю свою жизнь.

Она нежно поцеловала меня.

— Знаю, малыш. Я не должна дразниться. Пойдём, сделаем одну очень счастливую девушку безумно счастливой.

***

Она повела меня в свою спальню, и я чуть было не отменил всё это. Слишком странно, чтобы выразить словами.

Повсюду горели свечи. На заднем плане тихо играла классическая музыка. Свет был приглушён. Но не настолько, чтобы я не заметил Пенни, лежащую в центре кровати, обнажённую, ноги вместе, согнуты, наклонены в одну сторону. Или её мать, лежащую рядом с ней, в одной из маминых ночных рубашек, держащую дочь за руку.

Ёбанный Иисус Христос. Как это должно было сработать к лучшему? Особенно с ней. Я ей даже не особо нравился. Ёб вашу мать.

Мама обняла меня.

— Всё в порядке. Она здесь только для моральной поддержки, — прошептала она.

Пенни выглядела нервной. Мне захотелось взять её на руки и успокоить.

Я подошёл к кровати и снял халат, положив рядом с ней. Забрался на кровать напротив её матери, стараясь не замечать её присутствия.

— Скучаешь по мне, красавица?

Она усмехнулась.

— Весь день.

Я поцеловал её в макушку.

— Я тоже по тебе скучал. Готова к тренировкам?

Она улыбнулась.

— Что ты задумал?

— Я тренируюсь на тебе, ты тренируешься на мне, я снова тренируюсь на тебе, а потом мы приступаем к делу.

Она выглядела счастливой и больше не нервничала.

— И под делом ты подразумеваешь...

— Я занимаюсь с тобой любовью, легко и непринуждённо, а потом трахаю тебя до сотрясения твоих маленьких хорошеньких мозгов.

Я услышал неодобрительное ворчание со стороны мамы Пенни. Как будто меня волновало, что она думает. Я собирался трахнуть её малышку прямо у неё под носом.

Пенни повернулась ко мне боком, больше не держась за руку матери.

— Ты не против "попрактиковаться", когда все смотрят?

— Нет, если ты не возражаешь.

Она засмеялась, плюхнулась обратно на кровать, расплющив подушку и раздвинув ноги.

— Потренируй меня, малыш. И потренируй хорошенько, — сказала она дразнящим, сексуальным, знойным голоском.

Я не стал сразу набрасываться на неё. Я лёг на неё сверху, целуя её.

— Я заставлю тебя кричать для твоей милой мамочки.

— Ей следовало взять с собой беруши, если у неё с этим проблемы, — хихикнула Пенни, притягивая меня к себе и крепко целуя.

Я двигался по её телу, не так медленно, как хотелось бы, поскольку мне чертовски хотелось довести дело до конца. Я даже не замечал, что миссис Бут наблюдает за нами, её глаза прожигали во мне дыру. Я сосал сиськи Пенни, делая её соски красивыми и твёрдыми, перебирая их зубами, заставляя её извиваться и стонать от удовольствия. Я прошёлся по её гладкому животику, на мгновение погрузившись в её милый маленький пупочек, а затем спустился вниз по мягкому полю светлых волосков. Раздвинул её ноги, дразня внутреннюю поверхность бедер, затем внешние губы. Я нежно целовал и облизывал её, чувствуя, как она дрожит от возбуждения. Я открыл её языком, пробуя её на вкус и получая от неё первый приятный стон.

Пенни провела пальцами по моим волосам. Мне это понравилось. Настолько, что я вознаградил её, введя в неё палец, пока посасывал кожу вокруг её клитора — любимый приём тёти Мари. Я двигал губами и языком, посасывая и надавливая, чувствуя, как её клитор двигается под кожей. Тётя Мари клялась, что так лучше, без прямого контакта, надавливая и дразня её скрытую кнопку любви.

Я менял ситуацию, проводя много времени, облизывая и посасывая её пухлые губки внизу, засовывая язык глубоко внутрь, прощупывая её парой пальцев, но всегда возвращаясь к тому, что тётя Мари называла "большим сосанием". На третьем заходе в её сладкую девственную киску я уже довёл её.

Её стоны перешли в более высокий тон, её ноги дико задрожали. Я немного отвлёкся, услышав, как наши мамы обсуждают, что я делаю с нашей девочкой. Я сосредоточенно сосал и лизал её, а два средних пальца загибались внутри, потирая шершавое место наверху — то самое движение, от которого завелась тётя Мари. Пенни начала задыхаться, а затем закричала достаточно громко, чтобы разбудить мёртвого, её киска спазмировала вокруг моих пальцев, сжимая их. Бёдра зажали мою голову, и я застонал, когда пятки её ног стали вдавливаться в мою спину. Это было больно, очень больно. Она заплатит за это позже.

Папа был прав. Она была очень шумной штучкой. Громче, чем мама. Я даже гордился этим.

Она долго кончала, содрогаясь, пока я не ослабил напор, медленно спуская её вниз по склону. Я незаметно вытер лицо о простыни и приподнялся над ней, обнимая её, пока она задыхалась. Только когда я собрался её поцеловать, я заметил, что её мать обнимает её голову. Я почувствовал, как новая для меня грудь прижалась к моему лицу, когда я нежно поцеловал её.

— Я люблю тебя, Пенни.

Она тяжело дышала, её грудь вздымалась.

— Боже, Джереми. Это было прекрасно. — Она хихикнула. — Ты можешь отпустить меня, мамочка, и убрать свою сиську с лица моего парня. Я не умираю.

Я быстро поцеловал её.

— Будь добра к своей маме. Она любит тебя. Не многие матери сделают это для своей девочки.

Миссис Бут начала отползать, и я приобнял её, прежде чем она успела отстраниться. Я даже слегка потянул её за руку, чтобы удержать рядом. Она удивлённо смотрела на меня.

— Я не собираюсь причинять ей боль, миссис Бут, если могу помочь, — сказал я. — И я не возражаю против твоей груди, — поддразнил я, проведя губами по плоти, обтянутой тонкой материей.

Она хихикнула.

— Думаю, ты можешь называть меня Коллин, когда мы оказались все вместе в постели. Особенно после этого.

— Мама! — завизжала Пенни.

— Ну, так ведь и есть, не так ли?

Я рассмеялся и наклонился к ней.

— Ничего, если я тебя поцелую, Коллин?

Она кивнула, и я нежно прижался губами к её губам, нежно облизывая их, покусывая нижнюю губу, раздвигая их, пока не почувствовал языком её зубы. Я почувствовал, как они разошлись, и кончик её языка коснулся моего. Я не останавливался, делая это медленно и легко, как и собирался взять её дочь. Я прижимал кончик языка к чувствительному нёбу, а её язык исследовал нижнюю часть моего. Я медленно отводил его назад и скорее почувствовал, чем услышал, её тихий стон. Бинго. Враг стал союзником.

Я подарил ей последний нежный поцелуй, проведя пальцем по её губам, а затем вернулся к её дочери, целуя её крепко и глубоко. Я отстранился, глядя ей в глаза.

— Потренируешь меня, детка?

Она усмехнулась.

— Я умираю от желания. Не сдерживайся, хорошо?

— Ни за что.

Я скатился с неё и переместился в центр кровати. Она переместилась между моих ног, улыбнулась мне, а потом надулась.

— Я хочу сделать это жёстко.

— Ты можешь сделать его жёстким ещё раз потом, — пообещал я.

Я почувствовал, как кровать сдвинулась, и мама легла рядом со мной, прижавшись ко мне, а её рука держала камеру, сфокусированную на Пенни. Коллин придвинулась ближе, и я протянул руку, крепко притягивая её к себе. Так декадентски, очень шаловливо, обнимая обеих мам, прижимаясь к их мягким грудям, пока Пенни ублажала меня.

Она веселилась, выставляла себя напоказ, игриво облизывала, целовала, шумно сосала. Коллин хихикнула.

— Похоже, она хорошо проводит время.

Мама согласилась.

— Она естественна. Интересно, от кого она это переняла?

— Какая мать, такая и дочь, — ответила Коллин с гордостью.

— Остановитесь вы обе. Если вы продолжите в том же духе, я и двух минут не протяну.

— Бедный малыш. Две горячие красотки его слишком сильно отвлекают? — поддразнила мама.

Коллин погладила меня по уху.

— Она хороша для новенькой. Я лучше.

Я застонал.

— Пожалуйста. Вы меня убиваете, — прошептал я. — Это её ночь.

Мама наклонилась ко мне, закрывая мне вид на действия Пенни своими сиськами. Я не собирался жаловаться, гоняясь за её соском через хлипкую ночную рубашку. Когда она слезла с меня, я оглянулся и увидел, что Коллин обнажена до пояса. На меня смотрели большие натуральные груди. Больше, чем у мамы и Пенни. Может быть, как у тёти Мари. Может, не такие упругие, но я бы не отказался это узнать. Я не мог не разглядывать их, огромные чёртовы соски, размером с кончик моего мизинца, стоящие высоко.

Пенни сосала у меня, изо всех сил стараясь не рассмеяться. Она приподнялась, поглаживая меня рукой.

— Вы обе ужасны! Сегодня он мой. У вас обеих есть свои мужчины, — ухмылялась она, когда говорила это, её глаза были смеющимися.

— Конечно, принцесса. Он весь твой. Это очень много мужчины, ты уверена, что справишься с ним одна? — поддразнила Коллин.

— Чёрт возьми, мамочка! Да. Я справлюсь.

— Это замечательно. Помни, если тебе понадобится помощь, мы с Элис всегда рядом.

— Веди себя хорошо, мамочка, или я заставлю тебя наблюдать со стула. — Она усмехнулась и взяла мой член в рот, погружая, надавливая, проталкивая мой ствол в заднюю часть горла. На мгновение она поперхнулась, затем её губы скользнули вниз по моему стволу, а нос прижался к лобку. Она так и осталась, глядя на всех нас. Отстранилась, задыхаясь. — Видишь? Я же сказала, что справлюсь. Хотела бы я посмотреть, как ты это сделаешь с таким большим, — поддразнила она.

Я повернулся к Коллин.

— Я тоже, — прошептал я, подмигивая. — Какая мать, такая и дочь?

— Моя малышка. Я так горжусь ею. Так похожа на свою мамочку.

Пенни вернулась к отсосу, а Коллин встала, наклонившись через кровать. Её груди оказались над моим лицом, и я впервые ощутил вкус её твёрдых сосков. Немного погодя она отстранилась, наблюдая за мной, пока мои губы не освободили её твёрдый маленький узелок, и остановилась, чтобы быстро поцеловать меня.

— Ну вот, теперь мы квиты.

Я оглянулся, мама была полностью обнажена.

— Квиты?

— Сейчас будем, — сказала она, и я обернулся, чтобы увидеть, как она снимает свою ночную рубашку. Чёрт. У неё была татуировка в виде розы прямо над голой киской. Нечестно.

— Пенни, — предупредил я.

Она поднялась и села на ноги.

— Кончи мне на лицо, Джереми.

Отпустив маму, я с трудом поднялся на ноги, снова просунул член между губами Пенни, взял её за голову и трахнул в рот.

— Нежнее, Джереми, — предупредила мама. Она стояла на коленях рядом со мной, с камерой в руках, снимая меня крупным планом.

Я был нежен. Настолько нежен, насколько это было возможно в данных обстоятельствах.

Я почувствовал, как Коллин придвинулась ко мне, её рука оказалась у меня между ног, массируя мои яйца.

— Дай ей, Джереми. Она может принять. Раскрась её для нас.

Я застонал, вытащил свой член из сексуальных губок Пенни и извергся, длинная струя спермы залила её лицо от линии волос до подбородка. Ещё несколько выстрелов спустя, и её лицо превратилось в прекрасное месиво, покрытое моим кремом. Она закрыла глаза и ангельски улыбалась. Она медленно опустилась на кровать, вытянув ноги.

— Потренируй меня, Джереми, пока твоя мама приведёт меня в порядок.

Мама хихикнула.

— Многовато для уборки, милая. Он хорошо тебя отделал. Ничего, если и твоя мама поможет?

Пенни усмехнулась.

— Это было бы прекрасно.

Мама протянула мне камеру.

— Пока не дрочи, малыш. Поснимай пару минут. Папы будут в восторге.

Я застонал, член опять начал вставать, как обе мамы наклоняются и начинают вылизывать лицо моей сексуальной подружки. Они были милыми и нежными, обе, их языки медленно двигались, извиваясь, зачерпывая мой крем.

Коллин восхищённо застонала.

— Он такой сладкий. Господи, я могла бы заниматься этим всю ночь.

— Правда? Мари сказала мне, что он такой, — сказала ей мама.

— Твоя сестра так сказала? Боже, какое это извращение, — прошептала Коллин.

У меня был отличный кадр всего этого, и я застонал, когда увидел, как мамы сошлись над губами Пенни, целуя друг друга. Сначала это было мило, крошечные чмоки-чмоки, пока я не увидел их языки, работающие, очищающие рты друг друга, сражающиеся за мою сперму. Святая блядь, это было горячо.

— Открой ротик, детка, — мягко сказала Коллин.

Пенни открыла рот, и я изо всех сил старался не погладить себя, когда она слизала сперму со лба своей дочери, а затем засунула язык в открытый рот Пенни. Та присосалась к её языку.

— Ммм, спасибо, мамочка.

— Это ещё не всё, — сказала мама, облизывая веки Пенни, а затем просунула свой язык между губами моей девушки.

Пенни потянулась вверх и прижалась к маминому лицу, крепко целуя её.

— Мои две мамочки заботятся обо мне, — вздохнула она.

— Ебать, — простонал я.

Это заставило их всех захихикать.

— Думаю, ему нравится это шоу, — сказала Коллин.

— Я должен предупредить тебя. Через несколько минут я отыграюсь на киске твоей дочери.

Мама повернулась ко мне.

— Даже не шути об этом! Если ты не будешь с ней нежен, клянусь, ты будешь отрезан от всего. — Она не шутила.

— Мама! Конечно, я буду нежным. В первый раз. Но у нас впереди долгая ночь.

Коллин наклонилась и поцеловала маму, погладив её по волосам.

— Доверься ему, Элис. Пенни верит.

Мама вздохнула.

— Я доверяю. Я доверяю ему свою жизнь. Но я также помню, как это было.

Я облокотился на кровать и притянул маму к себе, обняв её за колени.

— Я сделаю всё идеально, мама. Обещаю. Чего бы это ни стоило. Я ни за что на свете не причиню ей боль.

— Я знаю, малыш. Это немного страшно, вот и всё.

Я наклонил её голову и поцеловал, пробуя себя на её губах.

— Доверься мне, пожалуйста?

— Всегда, — мягко ответила она.

Я потянулся и обхватил Пенни за талию, легко поднял её и закружил на кровати, бросив в середину, отчего она завизжала и засмеялась.

— Нежнее! — огрызнулась мама, сильно шлёпнув меня по попе.

— Господи, мама! Ты не узнаешь нежность, если она подойдёт и ударит тебя по лицу. Я видел, как папа с тобой обходится.

— Джереми... — захныкала она.

— Мы играем! Веселимся. Разве это не должно быть весело? Чудесно? Когда придёт время большого шоу, мы будем так нежны, как ей нужно. А теперь остынь, или ты отправишься в кресло для плохих мамочек.

Пенни и её мама расхохотались.

— Кто-то бездельничает, — объявила Пенни, протягивая руку между ног и шлёпая по своей киске. — Она сама себя не вылижет, красавчик.

Я забрался ей между ног, фыркнул в её киску, а потом начал сходить по ней с ума. Она сильно смеялась, извиваясь подо мной. Мамы прижались к ней, дразня её, играя с её сиськами. Я не мог не ухмыляться. Я поднял голову.

— Боже, Пенни. Мне нравится играть с тобой. Пошёл я к чёрту за то, что был идиотом и ждал этого целый год.

Она радостно засмеялась.

— Подойди ко мне и поцелуй меня, дурачок. Потом я хочу, чтобы ты сделал из меня женщину.

Я поднялся и нежно поцеловал её.

— Ты такая замечательная, — сказал я ей.

Она улыбнулась.

— Ты ещё ничего не видел. Как только ты введёшь его в меня, я вытрахаю из тебя все мозги.

Я снова поцеловал её, пробуя на вкус её губы.

— Я люблю тебя, малышка.

— Я тоже тебя люблю.

Она перестала улыбаться и посмотрела мне в глаза. Эти прекрасные большие голубые глаза завораживали.

— Думаю, я готова, — тихо сказала она.

Мамы начали действовать. Я видел, как моя мама достала две полноразмерные подушки.

— Подними бёдра, Пенни, так вам обоим будет легче. — Она подложила подушки под мою девочку, приподняв её попку и наклонив её красивую розовую киску ко мне. Я быстро лизнул её, прежде чем меня оттолкнула мама.

Коллин держала в руке бутылочку со смазкой.

— Розовая? Она подойдёт?

Мама кивнула.

— Чудо-сок, скользкий как чёрт, и держится столько, сколько ты хочешь. Идеально подходит для марафонских сессий. Можешь одолжить его, если хочешь попробовать. У меня есть ещё.

Коллин налила смазку в руку и стала втирать её в киску своей дочери. Ебать. Ещё немного, и я выстрелю ещё до того, как окажусь внутри неё.

— Презерватив, мам? — спросил я.

Пенни заговорила.

— Я принимаю таблетки, Джереми. Мы в порядке.

Мама посмотрела на Коллин.

— Подготовишь его?

Та посмотрела на маму, потом на Пенни.

— Можно?

Мама кивнула.

— Я не могу. Он мой мальчик.

Коллин придвинулась, и я застонал, когда она опустила свой рот на мой член. Она сосала приятно, легко и медленно, глубоко забирая член в рот, её шаловливый милфский язычок активно работал. Я потянулся вниз и поиграл с её сиськой. Вкусная и мягкая. Через минуту или около того она отстранилась.

— Господи, Элис. Он огромный и твёрдый, как стальной стержень. Это слишком для первого раза.

Мама взяла смазку и намазала ею мой член, втирая её в него.

— С ней всё будет хорошо, я обещаю. — Она прислонила свою голову к моей, её дыхание согревало мое ухо. — Постарайся не причинить ей слишком много боли, — прошептала она.

— Я знаю, мама. Поцелуешь меня на удачу?

Она улыбнулась и ненадолго прижалась своими губами к моим. Она отстранилась и снова подняла камеру.

— Пенни? — спросил я.

— Сейчас, пожалуйста, Джереми. Я не могу больше ждать.

Я взял свой член в руки и опустился на колени. Прижал головку к её дырочке, потирая её вверх и вниз. Мама была права, он был чертовски скользким. Губки киски Пенни разошлись, и я увидел ярко-розовый цвет её внутренностей. Я прижимал головку к ней и прижимал.

Ничего.

Я присел чуть выше, снова пристроил член и толкнулся в неё. Сильнее. С её губ сорвался лёгкий стон. Я увидел, что её мама лежит рядом с ней, плотно закрыв глаза, сжимая руку дочери в своей. Костяшки её пальцев побелели. Мой член начал болезненно изгибаться.

— Полегче, малыш, — прошептала мама рядом со мной.

Я отстранился и услышал вздох Пенни. Мама потянулась вниз и погладила мой член, покусывая мочку моего уха.

— Всё будет хорошо. Нажми сильно и быстро, нам просто нужно ввести головку. Это самое страшное, — прошептала она.

Я раскрыл киску Пенни пальцами, а затем прижал головку к её дырочке. Взял свой член рукой, ограничив парой дюймов, чтобы остановиться, если он войдёт слишком быстро. Наклонился над маленькой тугой девственницей, сильно надавливая членом, чувствуя небольшую отдачу. Пенни тихонько хныкала. Я сделал глубокий вдох и вошёл в неё. Она вскрикнула, и я почувствовал, как мой член вошёл на пару дюймов.

Я посмотрел выше, волнуясь. Она напряглась от боли.

Пенни смотрела в глаза своей матери, которые находились всего в паре дюймов от её глаз.

— Она в порядке? — тихо спросил я.

Пенни слегка кивнула. Коллин посмотрела на меня.

— Она в порядке. Теперь потихоньку.

Я увидел, как она смахивает несколько слёзинок со щёк дочери.

Мама прошептала мне на ухо.

— Маленькие толчки вперёд. Совсем крошечные. Не торопись.

Я последовал её совету, слегка покачивая бёдрами, толкался, отдыхал, нажимал, отдыхал. Мельчайшее давление. Член входил медленно, маленькими отчётливыми шажками. Несколько секунд я не продвигался вперёд, а затем проникал ещё на полдюйма или около того. Пенни задыхалась с каждым новым шагом. Я посмотрел вниз и удивился, что почти наполовину вошёл в неё.

Мама сжала меня.

— Пока хватит. Медленно двигайся вперед-назад, но не глубже, хорошо?

Я осторожно подвытащил член, оставив головку внутри. Не хотел проходить через это снова. Пенни вздохнула, расслабившись, когда я отступил. Я надавил вперед, неуклонно продвигаясь вперед, пока не восстановил большую часть своего положения. По-прежнему было до смешного туго. Она тихонько заскулила, и я замедлился.

— Не останавливайся, — мягко сказала она. — Мне хорошо. Большой, но хороший.

Слава Богу. Я медленно вышел, потом снова вошел, пару секунд на спуск. Становилось легче. Я выработал легкий ритм, примерно по целой секунде в каждую сторону, чувствуя, как ее девственная плотность медленно начинает поддаваться.

Мама потянулась вниз, нежно потирая клитор Пенни.

— Теперь немного глубже, не более чем на дюйм, — мягко сказала она.

В конце каждого удара я начинал давить чуть сильнее. Она открывалась для меня, впуская меня внутрь. Мама остановила меня, когда до конца оставалось несколько дюймов, её рука была прямо над моим членом.

— Не дальше этого, сегодня. У тебя длинный член, и ты, скорее всего, опустишься ниже. Большинству девушек это неприятно.

Я остановился, когда почти весь мой член был внутри моей милой девушки. Я наклонился над ней, моё лицо было на несколько дюймов выше её.

— Ты в порядке? — спросил я.

Она неуверенно улыбнулась.

— Напомни мне позже засунуть тебе в задницу два-на-четыре [стандартный размер строительной доски в разрезе — 2 на 4 дюйма, 5 на 10 см], и я задам тебе тот же вопрос.

Я ухмыльнулся, и она рассмеялась, слегка поморщившись.

— Чёрт, Джереми. Почему у тебя не мог быть, как у нормального человека?

— Он не такой уж и большой, — сказал я ей.

— Девять дюймов? — спросила Коллин.

— Чуть больше восьми, — сказал я ей.

Она покачала головой.

— Не сегодня. Я имела восьмидюймовый. Он выглядел не так.

Я наклонился и поцеловал её.

— Если он больше, чем обычно, ты ведь знаешь, чья это вина?

— Твоей мамы? — сказала она, вызвав очередное хихиканье Пенни.

— Ты получишь своё, — сказал я ей.

— Боже, я надеюсь на это, — сказала она, улыбаясь мне. Её улыбка исчезла, став гораздо более серьёзной. Она протянула руку и нежно коснулась моей щеки. — Прости, что я была груба с тобой раньше. Лучшего мужчины для её первого раза я и не могла ожидать. Теперь я понимаю, почему она так без ума от тебя.

— Спасибо, Коллин, — ухмыльнулся я. — Кстати, мне нравятся твои сиськи.

Она с любовью шлёпнула меня, а затем поцеловала, как родная мамочка.

— Готова к большему? — спросил я Пенни, наклонившись и игриво пожевав её губы.

— Ещё больше? — нервно спросила она.

— Не больше члена. Больше ебли.

Она глубоко вздохнула и кивнула.

— Выеби меня, Джереми.

Я снова встал на колени и раздвинул её ноги. Пока мы с ней разговаривали, я выскользнул примерно наполовину. Я вернулся к медленным фрикциям, вводя всё, кроме последних пары дюймов.

— Можно быстрее? — спросил я маму.

Она потянулась вниз и коснулась меня.

— Вытащи на край на секунду.

Я вытащил весь член, кроме головки он весь блестел от её соков. Член набух так сильно, как я никогда не видел.

Мама взяла в руки смазку и снова сделала его скользким.

— Коллин была права. Он сегодня просто огромный. Чертовски не вовремя он стал таким, — сказала она почти раздражённо.

— Как будто это моя вина? Я первый раз по-настоящему трахаюсь с этой великолепной девственницей и двумя невероятно сексуальными обнажёнными женщинами, которые помогают и наблюдают. И если это не так уж и плохо, то эти женщины — не просто милфочки, а моя мама и её. Боже, мам, нам повезло, что я продержался так долго.

— Эээ... ребята, — поддразнила Пенни, — бывшая девственница нуждается в уходе.

Мама похлопала меня по спине и поцеловала в щёку.

— Теперь быстрее. Понемногу за раз, пока она не начнёт жаловаться.

Я медленно наращивал темп, наблюдая за её реакцией. Через минуту или около того я удвоил его, по крайней мере, и мне стало легче. Она тихонько стонала, но это не было похоже на боль. Мои руки ласкали её бёдра, бёдра, живот. Она была такой мягкой и гладкой, её кожа напоминала бархат. Я услышал её первые маленькие любовные стоны.

— Хорошо? — спросил я, продолжая поглаживать её.

— Всё хорошо, милый, — сказала Коллин.

Пенни слегка корчилась, прикусив нижнюю губу. Стоны стали чаще. Я трахал её быстрее, всё ещё на три четверти длины своего члена, заставляя её красиво хныкать. Это было приятно. Замечательно. Раньше это было слишком сложно, слишком тесно, слишком отвлекало. Теперь я ощущал её. И мне это нравилось.

Мама наклонилась ко мне:

— Близко?

— Пока нет, но уже лучше, — сказал я ей. — Раньше было больно.

— Она может принять немного больше, немного быстрее. Отклони её ноги назад.

Я поднял её ноги, обхватив руками колени, и отвёл их назад, на полпути к груди. Я сразу же почувствовал изменения, большее давление на верхнюю часть моего члена. Она задыхалась, дрожала, из её талантливых губ вырывалась милая серия хрипов, и я замедлил темп, чтобы убедиться, что она в порядке.

— Не останавливайся! — закричала Коллин.

Ускорившись, я затрахал сильнее и быстрее. До упора оставался всего один дюйм, а она так сладко хныкала, что это сводило меня с ума.

— Боже, Пенни, ты просто охренительна, — задыхался я.

Её икры дрожали, пальцы на ногах так мило изгибались, что было больно. Она начала шептать, издавать стоны и приглушённые охи. Иногда она даже произносила: "Боже!"

— Спокойно, малыш, вот так. Дай ей. Она почти у тебя в руках.

Темп был быстрым, но не выходящим из-под контроля. Я знал, что смогу продержаться ещё немного. Ощущения были волшебными, и я чувствовал, как давление нарастает вокруг моих яиц.

— Мамочка! — задыхаясь, вскрикнула она, её ноги напряглись.

— Сильнее, — прошептала мама, протягивая руку вниз и поглаживая подёргивающийся клитор Пенни.

Невероятно. Я трахал её во всю длину, яйца шлёпались о задницу. Я наклонился над ней, закинув её лодыжки себе на плечи, а мои руки обхватили их, поддерживая мой вес и прижимая их к себе. Я приподнялся на носочках, ноги прямые, и вошёл в неё, вбиваясь в эту тугую девственную киску. Каждый удар, длинный и полный, весь мой ствол входил глубоко. Весь мой вес обрушивался на её бедную невинную киску, раздавливая её. Мама убьёт меня, я был не так уж и нежен. Но ничего не поделаешь.

Пенни изумлённо смотрела на меня, её веки дрогнули, глаза закатились на несколько мгновений. Её челюсть начала дрожать, губы задрожали. Красивые, нежные, созданные для поцелуев губы.

— Мама! — закричала она, её тело напряглось подо мной, бёдра стали жёсткими, как стальные полосы. Её киска сжалась на моём члене, как кулак.

— Не останавливайся, Джереми! — задыхалась мама.

— Ебать, — простонал я. — Это слишком хорошо, — я выпрямился, схватившись за переднюю часть её бёдер, притягивая её к себе с каждым ударом, задыхаясь, когда чувствовал своё скорое освобождение. — БЛЯДЬ! — прорычал я, вонзаясь в неё и чувствуя прилив жидкости по члену, крича о разрядке, выстреливая внутри неё.

Она визжала, издавала нечленораздельные звуки, дрожала, запрокидывала голову. Она была ярко-красной, от её милого личика, через верх груди и плечи, вниз к сиськам. Коллин держала её на руках, пытаясь успокоить.

Я не думал, что это когда-нибудь закончится. Ни для кого из нас. Каждый раз, когда я думал, что всё кончено, я чувствовал очередной спазм и проникал в неё ещё глубже. Я чувствовал, что касаюсь дна, но каждый толчок, казалось, снова приводил её в движение.

Через, казалось, целую вечность я почувствовал, что всё кончено. На несколько мгновений я оглох, онемел и ослеп, всё моё существование свелось к этим нескольким дюймам, погружённым в тугие бархатные объятия. К моему бесконечному сожалению, член терял свою твёрдость. Я глубоко вошёл в неё, склонился над ней, задыхаясь. Я никогда не хотел выходить из неё. Никогда. Её киска пульсировала вокруг меня, сжимая меня, дразня меня.

— Господи, — прошептала мама. — Сладкий Иисус.

Я медленно выходил из неё, её плотность выталкивала меня последние пару дюймов. Я поцеловал её мягкое гладкое тельце, опустил её ноги, а затем подполз к ней и притянул её к себе. Она прижалась ко мне, плача.

— Шшш, — прошептал я. — Я люблю тебя, Пенни.

Я перекатился на спину, притянув её к себе, её грудь упёрлась в мою, её голова уткнулась в моё плечо. Я был одновременно измотан и возбуждён. И пытался перевести дыхание.

Она только сильнее плакала.

Я почувствовал движение внизу и обнаружил, что мама отсасывает у меня. К счастью, она была очень нежной. Член был до смешного чувствителен. Её чудесный рот держал мой член, а чёртова камера была направлена на нас с Пенни.

— Что случилось, детка? — спросил я. — Я сделал тебе больно?

Пенни фыркала, целуя моё плечо.

— Сделал мне больно? Это было прекрасно. Я была так напугана. Я не хотела, чтобы ты знал, но я была в ужасе. Я не думала, что он может войти. Все мои страхи сбылись, когда ты не смог войти в меня сразу, а потом этот сильный толчок, разрывающий меня. Боже, как же это было больно, Джереми! Я не помню, чтобы мне было так больно. Я действительно думала, что ты меня разорвал. Я должна была истекать кровью. Но я знала, что этого не может быть. Моя мама не допустила бы этого.

Я обнял её.

— Прости.

— Прости? Это было чудесно. Так... так удивительно. Я думала, что мне придётся просто страдать, стараясь не показывать этого, но потом мне стало так хорошо. Невероятно. Я была наполнена, полностью, до самой задницы, и каждый толчок в конце был как забивание гвоздя. Каждый нерв в моём теле срабатывал, когда ты касался дна. Я видела, как ты теряешь контроль над моей киской, как ты долбишь меня, как ты сияешь надо мной! Боже!

— Тебе понравилось? — поддразнил я.

Она ударила меня.

— Засранец! Ты разорвал меня, выебал, вывернув наизнанку, переделал мои внутренности и заставил меня кончать на этот чудовищный хуй, бесконечно. Ты должен был быть нежным, грёбаное животное! Теперь я испорчена для всех других мужчин. Боже! Мне это так понравилось. — Она нежно поцеловала меня в губы. — Мы будем делать это гораздо чаще. Как только мои вывихнутые бёдра заживут, а моя бедная кошечка перестанет чувствовать себя так, словно внутри неё всё ещё находится банка от Red Bull.

Она наклонилась и крепко поцеловала меня. Я расслабился, позволяя её языку насиловать мой рот. Она отстранилась, задыхаясь.

— Ебучий Бог. Вот как я буду тебя называть. — Она хихикнула. — Я собираюсь устроить святилище в своём чулане. Мама поможет. Я буду молиться своему Ебучему Богу каждую ночь.

Она прислонилась ко мне.

— Во мне было хорошо? Не слишком дискомфортно? Я знаю, что это было нелегко, — нерешительно спросила она.

Господи. Разве её там не было?

Я поднял глаза, и Коллин, ухмыляясь, посмотрела на меня.

— Не так уж плохо, — сказал я.

— Не так уж плохо? — вскрикнула она. — Что это, чёрт возьми, такое? Не так уж плохо? Я отдала тебе свою девственность! Я позволила тебе разорвать меня на две части с этим ёбаным зверем-мутантом между твоих ног! Не так уж плохо?

Мама закончила приводить меня в порядок и придвинулась ко мне сзади. Она сильно ударила меня по голове. У меня аж звёзды посыпались из глаз.

— Не будь придурком, Джереми. Господи, ты прямо как твой отец. Вечно норовишь пошутить над чем-то серьёзным. Скажи ей правду.

Я остановил Пенни от того, чтобы пожурить меня, поцеловав её.

— Ты была невероятной. Сначала было страшно, я так боялся, что сделаю тебе больно. Было так чертовски туго, я думал, что никогда не смогу войти, и мне казалось, что мой бедный член зажат в тисках. Но как только мы начали, еебаать! Я не знал, что всё будет так. Ты взяла всё. Всё, до самого корня. Такая сладкая, такая мягкая, такая тугая, что я мог бы ебать тебя вечно, мой Ангел. Я обожал это. Клянусь, я никогда не хотел, чтобы это заканчивалось. Честное слово, в какой-то момент, когда я всё кончал и кончал, я подумал, что что-то не так. Это было невозможно. Я не мог остановиться. Ты была просто потрясающей. — Я снова поцеловал её. — Думаю, я оставлю тебя на некоторое время.

Она успокоилась и обняла меня.

— Боже, какой же ты иногда мудак. Зачем ты дразнишь меня сейчас? — Она поцеловала меня: — Так ты думаешь, что оставишь меня у себя? А что, если я не хочу, чтобы меня оставляли? — засмеялась она, укусив меня за подбородок. — Упс, — хихикнула она. — Кажется, я устроила беспорядок. Боже, у меня такое чувство, будто внутри меня галлон твоих вещей.

Коллин наклонилась и поцеловала её в щёку, а затем опустилась между ног дочери.

— Думаю, раз уж мама Джереми почистила его, то и мне придётся сделать то же самое.

Глаза Пенни стали большими.

— Мама!

Коллин выглянула из-под ног дочери, мои соки попали ей на подбородок.

— Тише, расслабься.

Я обнял свою девочку, нежно целуя её, пока её мать занималась её киской. Сначала Пенни была напряжена, но потом постепенно расслабилась в моих объятиях.

— Разве это не приятно? Мамочка заботится о своей малышке? Хорошо целует её писечку? — Я пытался игриво поддразнить её.

Она тихонько застонала, сжав мою руку.

— Хорошо, — прошептала она. — Очень хорошо.

Я целовал её нежно, долго и медленно, пока она не оттолкнула меня.

— Пожалуйста, Джереми, позволь мне насладиться, — простонала она.

Что бы ни делала её мама, это должно было быть чертовски потрясающе. Я обнял её, нежно гладя по груди, наблюдая, как меняется её тело.

— О, мамочка! — тихо простонала она и кончила в моих объятиях, для своей любящей матери.

Мама поцеловала меня в шею, продолжая снимать шаловливое шоу Коллин.

— Ребята, вы собираетесь сделать это снова, или я могу позволить твоему отцу вернуться домой?

Я посмотрел на свою девушку.

— Я хочу, — тихо сказала она, тяжело дыша. — Но я знаю, что это убьёт меня. Может, оставим это на завтра?

— Конечно.

Она посмотрела вниз и увидела, что у меня встал.

— Но я не хочу оставлять тебя в таком состоянии.

— Со мной всё будет в порядке. Это было чудесно.

Мама наклонилась и стала сосать у меня, дразня, поглаживая, пока член не стал твёрдым как камень. Она взяла меня за руку и стащила с кровати, а Пенни наблюдала за нами, наморщив лоб от любопытства. Мама подвела меня к краю кровати, где я посмотрел на красивую попу Коллин, приподнятую высоко и, пока она опускалась на свою дочь.

— Похоже, ей не помешает наполнение, — поддразнила мама.

Я посмотрел на Пенни, и она медленно улыбнулась, кивнув мне, показывая большой палец вверх. Коллин, казалось, не замечала всего этого, пока я не прижал свой последний стояк к её промежности и не вошёл в неё.

***

!!! Все 10 частей ДВУХ МАМ - https://boosty.to/isamohvalov/posts/74b041b6-d2d4-4a24-8ace-9a305a7e44be?share=post_link