«Семейные страсти»

Надька открыла дверь сразу же, стоило ему нажать пипку звонка. Как будто она стояла за порогом и ждала его.

Наряд на ней был тот же самым вызывающим, в котором она ходила по дому последнее время: белая футболка и узкие трусики.

— Ты одна? – поинтересовался Антон.

— Во-первых, здрасьте! – ответила Надька. – Во-вторых...

— Значит, одна, - перебил её Антон. В квартире было тихо, вот он и понял, что отец с матерью отсутствовали. Надька обиженно развернулась и направилась к себе в комнату.

Антон разулся, зашел в свою комнату, не раздеваясь, лег на кровать, блаженно вытянулся и закрыл глаза.

— Трахаться ходил, да? – услышал он голосок Надьки. Она тихо пробралась к нему и села рядом в кресло, задрав ноги. Демонстрация белья её абсолютно не смущала.

Он посмотрел на неё, улыбнулся. Надька смотрела на него, ожидая ответа.

— А что ревнуешь?

— Дурак! – Надька снова надула губы. – Завтра суббота.

— Ну, и что?

— Маман пойдет по магазинам с утра, - продолжила она. – Ты должен либо с ней пойти, помочь сумки тащить. Либо слинять до обеда.

— Зачем? – удивился Антон.

— Затем, что папахен (снова ударение на второй «а») остается дома, - Надька хитро улыбнулась. – И я тоже... Понял, наконец?

— А... - протянул Антон. – Понял.

Мысли после встречи с Марией Исааковной текли медленно, неторопливо. Состояние организма было расслабленным и хотелось тупо одного – спать. Поэтому он не сразу сообразил, о чём говорила Надька.

— Клиент дошёл до кондиции! – загадочно сообщила она. – Вчера вечером я у него даже член погладила.

Она хмыкнула.

— Через штаны, конечно. Но он отреагировал нормально так. Чмокнул меня. Правда, в лобик. Но за попку ухватил. Пока мамуленции рядом не было.

— Во как! – восхитился Антон. – Я думал, ты отказалась от своей идеи.

— Теперь очередь за тобой! – отрезала Надька. – Кстати, тебе прощу. Ты ж нашу Ксюшу в попку уже отодрал...

— Блин, Надька! – возмутился Антон.

— Нет, а что? Повторить-то легче будет!

Надька показала брату язык, вскочила.

— Бельё-то себе красивое купила? – поинтересовался Антон вслед.

— Не-а, - Надька развернулась, задрала футболку к самой шее, демонстрируя упругие торчащие сисечки и узенькие трусики, плотно облегающие складочки. К удивлению Надьки, организм брата на этот стриптиз не отреагировал совсем. Надька хмыкнула:

— М-да... Заездили тебя твои мляди великовозрастные! Совсем заездили.

Антон лениво отвернулся.

Первой с работы вернулась мать. В прихожей её встретила полуголая Надька, чмокнула в щечку, подставила свою. Оксана осуждающе посмотрела на наряд дочери.

— Жарко, мамуль! – сразу заныла Надька. – А брат? Что брат? А то он меня голой не видел.

И добавила, словно не замечая реакцию остолбеневшей матери:

— Да и тебя тоже!

И поспешно скрылась в комнате. Следом к матери из своей комнаты вышел Антон. Он тоже чмокнул Оксану в щечку, целомудренно «по-пионерски» обнял:

— Устала? Чай сделать?

— Не надо, - немного озадаченная от поведения дочери ответила Оксана. – Сама сделаю.

Когда пришел отец, Надька выскочила из комнаты, прыгнула на него, обвивая руками и ногами – в том же наряде футболка+трусики – и заорала:

— Папка пришел!

Чмокнула его, причем поцелуй пришелся в губы, и соскочила и поинтересовалась:

— Чё принес мне?

Отец растерялся, пожал плечами, стал судорожно стягивать обувь.

Весь вечер в семье сохранялась непонятно нервозная обстановка. За ужином мать бросала вопросительные взгляды то на отца, то на Надьку, то, в меньшей степени, на сына. После ужина все разбрелись по своим комнатам, только Оксана осталась на кухне мыть посуду и убирать со стола.

— Ты что, с дуба рухнула? – Антон просочился в комнату к Надьке. – У матери инфаркт будет от твоих приколов!

— Ничего, ничего, - усмехнулась Надька, лежа на кровати, задрав ноги. – Нормально! Так и должно быть!

На следующий день всё произошло, как и расписала Надька. Оксана с утра ушла по магазинам. Антон подумал, подумал и просто слинял из дома погулять. По дороге зашел к Алексею, сманил его предложением сходить вместе в кино, благо в кинотеатре «Москва» шел боевик «Частный детектив» с Жан-Полем Бельмондо.

Вернулся он уже ближе к часу. Дверь открыла Надька. Больше дома никого не было.

— Папахен ушел в гараж, - сообщила она. – Стресс снять.

— Какой стресс? – не понял Антон.

Надька в ответ задрала футболку. На сисечках красовались два багровых засоса. На молчаливый вопросительный взгляд брата она многозначительно кивнула и добавила:

— Попочку оставила для тебя!

Развернулась и направилась в свою комнату. На пороге обернулась, хитро улыбнулась и бросила:

— Цени!

Мать пришла чуть позже. Антон встретил её на пороге, взял из рук сумку. На ней красовался легкий ситцевый сарафан, под которым лифчик напрочь отсутствовал – даже утром было жарко. По длине сарафан был выше колен, Оксана даже поначалу задумалась, стоит ли одевать его, не чересчур ли вызывающе он будет смотреться? Но потом махнула рукой.

— Чё купила? – выглянула из комнаты Надька.

— Да по тряпочкам для себя прошла, - устало ответила мать. – А где глава семейства?

— В гараж пошел, - сообщила Надька. – Стресс водкой запивать!

— Какой стресс? – Оксана выпрямилась, недоуменно посмотрела на дочь. Муж к алкоголю относился весьма и весьма равнодушно, отдавая предпочтение сухому красному вину, ну, иногда бокалу молдавского «Белого аиста». Но чтобы водку... Такого никогда на памяти Оксаны еще не было.

— Врёшь поди? – не поверила она. – С чего это вдруг?

— А мы с ним трахнулись, - нагло улыбаясь, беспардонно заявила Надька. – Как в Евпатории у Алёны и Дмитрия. Мы ж с Антоном тоже там в вашей компании побывали!

Она выделила интонацией слова «там» и «вашей». Оксана ошеломленно опустилась на банкетку, ноги подкосились, тело охватила слабость, закружилась голова.

— Я подозревала, - прошептала она. – Я догадывалась... Ну какие же сволочи! А?

— Мам, ну тебе же понравилось с Тохой! – упрямо продолжала долбить Надька. – Я же видела! Неужели ты еще не хочешь, а? Неужели у тебя ничего там, - Надька приложила ладонь вниз живота, - до сих пор не ёкает?

— Надька, - встрял Антон. – Ты реально дура! Дура!!!

Надька фыркнула, развернулась и направилась в комнату. На пороге она повернулась и вполголоса бросила брату:

— Клитор клином вышибают! Вот так!

И закрыла дверь. Щелкнул замок.

Антон подхватил ослабевшую мать, приподнял её.

— Пойдем, пойдем!

Он довел, а по факту, дотащил её до зала, который с одновременно служил и родительской спальней, положил на софу. Снял с неё обувь, отнес в прихожую. Вернулся. Мать сидела, прислонившись к спинке.

— Может, разложить? Приляжешь, а?

В ответ Оксана закрыла лицо руками и плакала, повторяя:

— Ну, как же так? Как же так?

— Ма, - не выдержал наконец Антон. – Ну, перестань, в конце концов! Ничего же страшного не случилось!

— Не случилось? – взъярилась внезапно мать. – Ты что, не понимаешь, что это... это... это самый что ни на есть разврат! Разврат!!!

— А в Евпатории с Дмитрием и Алёной, еще одной парочкой – не разврат? – в ответ взорвался Антон. - И со мной тебе же понравилось ведь? Сама отцу говорила! А с дядей Толей и тётей Леной? А?

Оксана замолчала, посмотрела на сына:

— А про них вы откуда знаете?

— Оттуда! – отмахнулся Антон и наугад сказал. – Потише надо по ночам разговоры беседовать! Мы же всё слышим!

Оксана замолчала, потом опять заплакала. Антон сел рядом, обнял её за плечи:

— Мам, ну не плачь! Мам, все же нормально! Мы же тебя любим! И папа, и я, и Надька...

Дверь комнаты тихо приоткрылась. В щель заглянула Надька. Её мордочка была донельзя довольной. Она показала брату кулак с торчащим большим пальцем, продолжай, мол, окучивай!

Антон сердито зыркнул на неё, качнул головой, типа, уйди! Надька еще раз довольно ощерилась, подмигнула и аккуратно прикрыла дверь. Антон прижал Оксану к себе, другой рукой дотянулся и стал, успокаивая, гладить её по голове.

— Ты самая лучшая, мы все тебя любим!

Оксана вырвалась, посмотрела на сына, язвительно поинтересовавшись:

— Еще бы не любили? Уже полюбили! А я ведь до последнего не думала, что это ты был тогда, единственный, кто презервативов не пользовался, когда у меня глаза были завязаны?

— Ага, - покаянно ответил Антон и повторил. – Ну, тебе ж понравилось?

Оксана нахмурилась:

— Какое это имеется сейчас значение? И Надежда? Она видела, как ты меня?..

Антон кивнул.

— Видела. Потом она к бате ушла. Он тоже там...

Дальше он продолжать не стал.

Оксана снова закрыла лицо руками:

— Что ж делать-то теперь? Как дальше жить-то?

Она встала, но Антон перехватил её и усадил к себе на колени. Тонкий сарафан задрался, парень сделал вид, что не заметил этого.

— Никак! – заявил он. – Всё нормально. Мы тебя любим. Ты нас любишь. Подумаешь, секс... Мне кажется, он только укрепляет наши взаимоотношения. С другими, совершенно посторонними людьми – ничего, нормально... А тут...

Антон нёс какую-то околесицу, «ездил по ушам», продолжая удерживать Оксану на коленях.

— Ты не понимаешь, - Оксана попыталась оттолкнуть его, встать. Не получилось.

— Ты – сын наш, Надежда – дочь!

— Мам! – Антон прижал её к груди, ощутив под тонкой тканью сарафана её мягкие сиськи, не стесненные лифчиком. – Мы друг друга любим. Любим во всех отношениях. Главное предохраняться – Надьке и тебе.

— Дураки вы все! – выдохнула Оксана, уже оставив попытку отстраниться, встать.

Тем временем, от ощущения близости женского тела первым среагировал, конечно, член. Оксана сидела задницей на юношеском члене. И отделяли их друг от друга тонкая ткань трусиков да не менее тонкая ткань трикотажных штанов. Неудивительно, что член тут же набух и упёрся в промежность женщине. Антон поёрзал, пытаясь скрыть возбуждение, но только сделал хуже. Член уткнулся прямо матери в промежность. Оксана отшатнулась от него, посмотрела ему в глаза и на полном серьезе без малейшего намёка на шутку поинтересовалась:

— Это то, о чём я думаю? Я правильно поняла?

Антон в ответ только молча вздохнул. Она попыталась встать. Антон не пустил. При этом получилось, что Оксана при попытке встать и отстраниться, потеряла равновесие и завалилась на пол, на ковёр перед софой, а Антон, в свою очередь, тоже повалился, и прямо на неё!

Получилась классическая миссионерская позиция, только в одежде. За дверью тихонько хихикнула Надька.

Неожиданно для себя Антон потянулся к её губам, впился в них, пытаясь пропихнуть свой язык ей в рот. Оксана сжала губы, попыталась оттолкнуть сына, упираясь ему руками в грудь. Он лёг на неё всем телом, лихорадочно целуя в лицо, в сжатые губы, в зажмуренные глаза, щеки, шею, повторяя:

— Мама, мамочка, любимая моя, самая лучшая, самая желанная...

— Уйди! – попробовала сказать Оксана. – Отстань!

Но как только она открыла рот, что высказать, Антон сразу приник к её открывшемуся рту и просунул свой язык.

Они оказались в патовой ситуации. Оксана пыталась вырваться, отталкиваясь от действий сына. Антон пытался удержать её. Ни он, ни она уступать не желали. Но дальше парень ничего сделать, чтобы овладеть её, был не в состоянии – ни её раздеть, ни с себя стащить штаны с трусами. Разве что хорошенько ей врезать, чтобы прекратила сопротивляться. Но об этом, разумеется, не могло быть и речи.

— Гад ты! – сказала вдруг Оксана и обмякла.

Почувствовав, что сопротивление исчезло совсем, Антон рискнул – он просунул руку, приспустил с неё трусики, помог их стащить совсем, подцепив ногой. Потом спустил трико вместе с трусами и...

Член попал «куда надо» сразу. Как будто его направляла чья-то шаловливая ручонка. Во влагалище было... влажно. Как будто член там ждали. Вот такая получилась тУфтология.

Надька таращилась за ними через щель в приоткрытой двери. Таращилась и лихорадочно тёрла через трусики клитор.

Антон осторожно ввёл член на всю длину, до конца.

— Скотина! – сквозь зубы выдохнула Оксана. Однако ноги в коленях согнула, приподнимая таз, чтобы облегчить доступ.

Он так же медленно и осторожно подвытащил член, оставляя во влагалище только головку. Снова, не торопясь ввёл.

— Козёл! – отозвалась она.

Еще раз вытащил-ввёл.

— Урод!

Еще движение туда-сюда.

— Ненавижу!

Постепенно Антон учащал движения. Тело Оксаны так же постепенно расслаблялось. Он попробовал поцеловать её. Безуспешно. Она мотнула головой, не давая прикоснуться к губам.

Антон остановился. Оксана дёрнулась под ним. Её действие можно было толковать по-разному. И, мол, продолжай, что остановился? А также – слезь с меня!

Антон выбрал первое толкование. Но сначала он поддернул её сарафан, задирая к самой голове. Оксана даже привстала. Антон стащил сарафан совсем. Потом, опираясь на руки по очереди, кое-как извернулся и содрал с себя футболку. Теперь они с Оксаной были оба голышом.

Не прекращая фрикций, размеренно, равномерно трахать её он изогнулся, вбирая губами сосок её правой груди. Втянул его в рот, поласкал языком.

Оксана застонала. Антон отпустил сосок, перешел к левой груди, проделывая ту же процедуру с другим соском. Оксана прикусила нижнюю губу.

Антон оторвался от груди, попытался поцеловать мать. На этот раз Оксана ответила, открыла рот, пропуская язык сына к себе. Антон этим и воспользовался – стал обсасывать её губы. Краем глаза он посмотрел на Надьку, которая стояла на спущенных трусах в дверном проеме, практически уже не скрываясь, таращилась на них и ожесточенно тёрла себе между ног.

— Давай сзади! – предложил вдруг Антон. Оксана сначала дернулась, вроде бы соглашаясь, но потом бросила:

— Обойдешься!

И добавила снова:

— Не смей кончать в меня!

Кстати, весь процесс, пока Антон её трахал, Оксана так и не открыла глаза. Сначала она держала их крепко зажмуренными, потом, когда уже расслабилась, просто закрытыми.

Антон вздохнул, продолжая её трахать. Больше он не пытался её целовать в губы, пытаясь только легонько касаться языком сосков. Оргазм у него наступил быстро. Чувствуя, что сперма вот-вот начнет выстреливать, он поспешно вытащил член, поднялся на колени и принялся его надрачивать. Оксана лежала на спине абсолютно неподвижной, выпрямив ноги, как только сын с неё поднялся. Она даже не отреагировала, когда Антон излился ей на грудь и живот. А первый «выстрел» спермы достал аж до подбородка.

— Всё? – равнодушно поинтересовалась она, не открывая глаз. – Можно вставать?

Антон молча лёг рядом, дотянулся до футболки, взял её, аккуратно вытер сперму с живота и груди. Потом легкими движениями, едва касаясь, стал поглаживать ей груди, живот.

Оксана молчала. В комнату тихо вошла Надька, тоже голая. Легла рядом с другой стороны матери и тоже стала её поглаживать.

— Сволочи вы, - вполголоса сказала Оксана. – Как вы вообще... Как вы только...

Она закрыла лицо руками и тихонько заплакала. Надька молчала.

— Мама, - сказал Антон. – Мамулечка... Мы тебя очень-преочень любим... Очень-очень... И хотим быть с тобой. И как с женщиной тоже... Ты самая лучшая...

Оксана зарыдала. Тогда Надька прижалась к ней, обняла.

— Мамка! – заныла она. – Ну, что ты?.. Ну, перестань, да... Теперь всё здорово будет же! Мы тебя любить будем сильно-сильно!... А ты нас!

— Что ты такое говоришь? – Оксана рывком села. – По-вашему любить, это трахаться что ли?

— Мы же не чужие друг другу! – продолжил уже Антон. – Не какие-нибудь незнакомые курортники, а родные всё-таки. Самые близкие люди. А теперь стали еще друг другу ближе...

Оксана поднялась, перехватила у Антона футболку, вытерлась еще раз. Она стояла голая перед сыном и дочерью – а те тоже были голыми – и уже совершенно их не стеснялась. Подняла с пола сарафан, повела плечами, буркнула:

— Хорошо, ковер мягкий! А то бы всю спину мне намяли!

И обращаясь к детям, рыкнула:

— А ну марш отсюда!

Антон с Надькой, подхватив, одежду, поспешно покинули комнату.

Через полчаса они встретились на кухне. Есть не было ни у кого никакого желания. Поставили чайник. На этот раз Надька была в халатике, хоть и летнем, лёгком, но длинной ниже колен. Оксана тоже одела длинный, до пят, халат, плотно в него запахнулась, подвязав поясницу широким поясом. Она, сделав глоток чая, мрачно поинтересовалась, больше риторически:

— Между собой вы уже, конечно...

— Ага, - легкомысленно согласилась Надька, добавив. – С самой Евпатории.

— Идиоты, - буркнула Оксана.

«Дура Надька, - подумал Антон. - Язык как помело!»

— И как дальше жить? – снова риторически произнесла Оксана. – Что отец скажет?

— А что он скажет? – опять влезла Надька. – Ему тоже сладкого перепало...

— Дура ты, Надька, - буркнул Антон.

— Сам дурак! – обиделась сестра и замолчала.

— У тебя вроде коньяк был? – спросила Оксана, обращаясь к сыну. Антон встал, сходил в комнату, принес початую бутылку «Белого аиста». Мать достала рюмки - две.

— А ты перебьешься, - пояснила она на молчаливый вопрос дочери. Антон разлил янтарный напиток. Оксана, не чокаясь, одним глотком выпила свою дозу. Сморщилась, ухватила кусок белого хлеба, зажевала. Антон опрокинул в рот свою рюмку.

— Ой, что теперь будет... - буркнула Оксана.

***

Отец пришел, когда уже стемнело. Он дыхнул густым перегаром в прихожей на встречающих его жену и детей и сообщил:

— Все пере*блись в доме Облонских!

Потом, скинув туфли, ткнул пальцем в лицо Антону:

— Ты! Собирайся в армию!

— Ты! – он сморщился в сторону Надьки. – Ищи себе общагу.

И подытожил:

— Ясно вам?

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ!