Тёщина война / Cracks of War / Автор JSipes7798 / 2020 год

Геннадий встречает девушку своей мечты Наташу и безумно влюбляется в нее с первого взгляда. После двух лет ухаживаний они обручаются. Будущая тёща Екатерина Анатольевна вмешивается и пробует все известные ей уловки, чтобы предотвратить наш брак. Все оборачивается против Екатерины Анатольевны, когда Геннадий и его невеста Наташа сбегают. Это положило начало десятилетней войне между Геннадием и его не навидившей его тещей Екатериной Анатольевной. Однако примерно через десять лет они приходят к соглашению....

Я женат на Наташе уже двадцать пять замечательных лет, и когда я впервые увидел ее, я понял, что хочу ее в жены. В то время ей было семнадцать лет, и она училась в старшей школе. Мне было двадцать лет, и я только начинал учиться на втором курсе Санкт-Петербургского университета. От красоты Наташи у меня перехватило дыхание. Это была не высокая, довольно плотная блондинка с небесно-голубыми глазами. С первого взгляда я предположил, что ее рост составляет около метр шестидесяти сантиметров, а весила она примерно шестьдесят килограммов. Самое примечательное, на что я обратил внимание, это ее чудесные большие груди. Опять же, это было всего лишь предположением, но я был уверен, что они были, по крайней мере, четвёртого номера.

Когда я увидел ее в тот первый день, мне захотелось подхватить ее на руки и задушить поцелуями. Тем не менее, я был королем фантазий, когда дело доходило, до подхода к красивой девушке. Я провел весь свой первый год в университете, учась тому, как успешно находить подход к противоположному полу. Мне много раз отказывали одни из самых красивых девушек в университете. Методом проб и ошибок я выработал достаточно успешный подход к женщинам. Это не был стопроцентный успех, но мои шансы значительно возросли. Я глубоко вздохнул и подошел к этой потрясающе красивой девушке, которая рассматривала полку с продуктами перед собой в магазине "Петрович".

— Извините, девушка, не могли бы вы сказать мне, на какой полке я могу найти куриный суп с лапшой?

Наташа повернулась, ко мне с озадаченным видом, а затем ухмыльнулась: «Вы ведь знаете молодой человек, что мы в хозяйственном магазине, не так ли? Я полагаю, вам нужен супермаркет "Пятерочка" не долеко отсюда. Он находится рядом».

«Ой! Боже! Я чувствую себя таким глупым, — притворился я. Мне даже удалось изобразить красное лицо, чтобы усилить дымовую завесу. Моя уловка, похоже, сработала.

Наташа указала на фасад магазина и сказала: «Выйдите через парадную дверь и поверните направо. Супермаркет "Пятерочка"— это треть здание, по улице».

— Большое спасибо, — сказал я и повернулся, чтобы уйти. Прежде чем сделать свой первый шаг, я остановился, снова посмотрел на молодую девушку и добавил: «Я не отсюда. Я учусь в университете. Меня зовут Геннадий.

— Ну, не кори себя за это, Геннадий. Даже такой умный студент университета, как ты, мог бы совершить ту же ошибку, — ответила Наташа, а затем вернулась к тому, что делала.

Я стоял, сбитый с толку. Такой подход обычно приводил к смеху и веселым разговорам. Затем я повторил: «Меня зовут Геннадий. Как тебя зовут?

Наташа повернулась ко мне лицом. Какое-то мгновение она смотрела на меня, как будто оценивала меня. Я начинал чувствовать себя неловко. Она глубоко вздохнула, а затем сказала: «Послушай, Геннадий, я уверена, что ты хороший парень, но я все еще учусь в старшей школе. Мне еще нет восемнадцати, и я не думаю, что моя мать одобрила бы, если бы я назвала свое имя и номер мобильного телефона парню твоего возраста.

— Мой возраст, — прохрипел я. — Как ты думаешь, сколько мне лет?

— Не знаю, Геннадий, — мило улыбнулась она. «Вы Геннадий учитесь в университете, а я все еще учусь в средней школе. Я та девушка, кого моя мама назвала бы тюремной приманкой, для парня твоего возраста!»

— Тюремная приманка, — проворчал я. «Ты был бы Тюремной Приманкой только в том случае, если бы у меня были намерения залезть к тебе в штаны!»

В этот момент я был совершенно ошеломлен. Меня обвиняли в... Мой разум метался в поисках нужных слов.

— Так ты хочешь сказать, что у тебя нет тайных желаний залезть мне в трусики, Геннадий, — хихикнула она с намеком на игривую улыбку? — Неужели я слишком уродлива, чтобы заинтересовать тебя таким образом?

— Нет! Конечно, нет. Я бы с удовольствием залез тебе в трусики, — выпалил я, не осознав смысла того, что я сказал. — Я имею в виду... Я не сделал... Вот чёрт! Я... Я имею в виду... Вот чёрт. Сейчас я ставлю нас обоих в неловкое положение. Позвольте мне начать все сначала».

Я спотыкался на своих словах и заикался, до такой степени, что не имел никакого смысла. Девушка протянула руку, положила руку мне на предплечье и рассмеялась: «Все в порядке, Геннадий. Я знаю, что вы хотели сказать. Это не такая большая проблема. Я немного повеселилась с тобой и немного дернула твою цепь.

Она полезла в сумочку и достала ручку и бумагу. Она что-то нацарапала на нем и протянула мне. Я посмотрел на нее с озадаченным выражением лица, когда она поспешила к кассе.

— Это мое имя и номер домашнего телефона, — крикнула она через плечо. — Если ты не возражаешь против того, чтобы подвергнуться инквизиции моей матери, ты можешь как-нибудь позвонить мне и пригласить выпить кофе.

Я снова взглянул на записку и увидел, что ее зовут Наташа. — Я позвоню тебе, Наташа, — крикнул я, когда она продолжала двигаться. Она не оглянулась, но показала мне большой палец через плечо.

На следующий день я позвонил по номеру телефона Наташи, и, как назло, ее мама ответила: «Здравствуйте молодой человек!» очень официальным тоном. Имейте в виду, что это происходило до того, как у каждого появился свой мобильный телефон.

— Доброе утро, позвольте мне поговорить с Наташей, пожалуйста, — попросил я самым официальным и дружелюбным голосом.

— Кто, звонит?

— Извините. Я должен был представиться, — сказал я, стараясь сохранить формальность разговора. — Пожалуйста, скажите Наташе, что это Геннадий из хозяйственного магазина"Петрович".

— Наташа, дорогая, это тебя. Некто по имени Геннадий, который работает в хозяйственном магазине. Я слышал, как говорила ее мать.

Через минуту Наташа ответила: «Привет, Геннадий», — хихикнула она. — Я не думала, что ты действительно позвонишь после того, как я рассказала тебе о своей матери. Обычно это отпугивает парней».

— Ты хотела меня отпугнуть?

— Нет... но я боялась, что это может случиться».

— Ты шутишь? После неприятностей я пошел выяснять номер телефона самой красивой девушки, которую я когда-либо встречал, — смело ответил я.

— Геннадий, это вызов добычи? Я говорила тебе, как моя мама относится к таким вещам, — сказала она мрачным тоном.

Ее откровенный комментарий застал меня врасплох. Минуту или две я ничего не мог сказать. Когда я все-таки начал говорить, у меня был завязан язык, и я снова начал заикаться, как это было в хозяйственном магазине. Я не имел никакого смысла. Я пытался собраться с мыслями, когда Наташа начала смеяться.

— Геннадий... Гена... Успокойтесь. Я просто пошутила, — хихикнула она.

Я чувствовала, как жар поднимается вокруг моей шеи, а мое лицо покраснело от смущения. Я был сбит с толку этой великолепной молодой девушкой, которая выводит меня из равновесия своим спонтанным юмором. Мне понадобилась минута, чтобы собраться с мыслями. Единственное, что я мог сказать, было: «Пожалуйста, Наташа, не продолжай так со мной поступать. Я никогда не могу сказать, серьезна ты или нет».

— Ну, извините меня, — фыркнула она. — Я не считала тебя чучелом, который не выносит шуток.

Теперь я чувствовал себя ужасно из-за того, что огрызнулся на нее. Мне очень понравилась эта девушка. Мне нравилась ее заразительная улыбка и игривость. Я просто не привык к кому-то настолько свободолюбивому, каким она казалась. Я начал извиняться, но она прервала меня на полуслове.

«В котором часу ты забираешь меня, чтобы принести чашку кофе?» — спросила она с веселостью, которая показывала, что она не сердится на меня.

«Во сколько я могу вас девушка забрать?» — спросил я. — Я открыт для любого времени, когда ты хочешь, чтобы я пришел.

«Давай я поговорю с мамой, а потом перезвоню тебе», — ответила она. — Дай мне номер, по которому я могу с тобой связаться.

В то время я находился в телефонной будке и прочитал номер, отображаемый на телефонном аппарате. Наташа записала его и пообещала перезвонить мне в течение следующих пятнадцати минут. Через двадцать минут я забеспокоился, что ее мать, возможно, запретила нам встречаться вместе. Я уже собиралась сдаться и отметить это как очередное разочарование в моей личной жизни, когда зазвонил телефон. Я схватил его на первом же звонке и сказал: «Твоя мама дала разрешение... Хорошо?

Долгая пауза со стороны Наташи заставила мое сердце сжаться. Я ждал плохих новостей. С моей удачей в свиданиях, я должна привыкнуть к отказам. Я услышал, как Наташа глубоко вздохнула, а затем спросила: «Гена, ты не возражаешь прийти ко мне домой около двух часов и позволить моей матери встретиться с тобой? У нее есть несколько вопросов, на которые она хочет получить ответ, прежде чем дать свое согласие на нашу встречу».

— Конечно, — быстро ответил я. «Что за вопрос? Это та инквизиция, о которой ты Наташа вчера говорила?

— Почти, — вздохнула Наташа. «Просто расслабься и отвечай на ее вопросы правдиво, и я думаю, что все будет хорошо!».

— Хорошо. Увидимся с тобой и твоей матерью в два часа, — взволнованно ответил я и повесил трубку.

Двухэтажный дом Наташи построенный немецкими пленными после войны был расположен на тихой усаженной деревьями дорожке, которая примыкала к футбольному полю. У входной двери квартиры на первом этаже меня встретила мать Наташи, и я был поражен, увидев, что мать Наташи была немного более старой версией своей дочери. Я знаю, как описывала Наташа как самую великолепную женщину, которую я когда-либо видел. Что же, для ее матери это было вдвойне. Нет... Я бы даже сказал... тройной! Первый едва уловимый запах нежного духов ее матери вызвал шевеление в моих штанах. Мне повезло, что я остановился, чтобы купить букет цветов для мамы Наташи. Я использовала букет, чтобы скрыть свою растущую выпуклость в брюках, пока не оказалась в безопасности.

Моей самой первой мыслью было, как сильно мне хотелось сорвать с этой женщины одежду и лизнуть каждый квадратный сантиметр ее обнаженного тела. У меня были образы, как я просовываю свой язык между ее полными сочными половыми губами. У меня даже были видения того, что в то время было известно как «Вокруг света». Сама мысль об этом только увеличивала мою выпуклость и делала ее еще более неудобной. Мое дыхание участилось, и мне было трудно говорить. Я также почувствовал, как краснею.

Если вы не знакомы с термином «Вокруг света», то именно тогда вы начинаете со страстного поцелуя, а затем переходите к ее обнаженной груди для небольшого пиршества. каждый сосок. Затем полижите языком ее сочные половые губы. После этого вы принимаете ту же ванну языка с ее морщинистым бутоном влагалища, прежде чем медленно поцеловать одну из ее ног и засосать каждый палец в рот. Обязательно провести языком между каждым пальцем ноги, прежде чем переходить к другой ноге и делать то же самое. Обратный путь вверх по другой стороне состоит, из тех же остановок и наслаждения теми же вещами. Ваше путешествие заканчивается очередным страстным поцелуем. Если все сделано правильно, женщина должна умолять, чтобы ваш член был засунут в ее слюнявую, от соков киску.

Несмотря на то, что мои первые похотливые желания могли быть связаны с матерью Наташи, она казалась архетипической светской женщиной в возрасте около тридцати пяти или сорока лет. Екатерина Анатольевна была несколько снобистской. У нее были пронзительные голубые глаза, а ее золотисто-светлые волосы были распущены до плеч. Позже я узнал, что обычно она собирала волосы в хвост, но хотела выглядеть как сильная женщина. Ее стильный деловой наряд подчеркивал ее сладострастие. Вчерашние замечания Наташи о строгости ее матери заставили меня ожидать, что Екатерина Анатольевна будет полной женщиной с округлостью матери. Тем не менее, у нее была красивая женственная фигура. Я бы предположил, что ей около тридцати лет. Я знал, что этого не может быть, потому что ей было шестнадцать лет, когда она родила Наташу.

Екатерина Анатольевна сидела на диване рядом со своей дочерью, а я удобно устроился в кресле напротив них. Екатерина Анатольевна крепко сжала колени и скрестила ноги в лодыжках. Ее руки лежали на коленях, как я предположил, она училась в школе очарования. Мне пришлось сосредоточиться на поддержании зрительного контакта, чтобы побороть желание изучить ее великолепную грудь. Бонусом к поддержанию зрительного контакта было то, что я мог рассматривать ее полные сочные губы, не выглядя грубым.

— Я не могу передать тебе, как я счастлива, что ты нашла время, чтобы встретиться со мной, Геннадий. Тебя зовут Геннадий, верно, — улыбнулась Екатерина Анатольевна.

Екатерина Анатольевна невольно смочила губы языком прямо перед тем, как заговорить. По крайней мере, я думал, что это бессознательно. Во всяком случае, это возбудило меня до такой степени, что у меня сжалось горло. Я не мог ответить. Я не хотел, чтобы мой голос срывался, поэтому кивнул головой. Это было ее шоу, и я хотел покончить с ним как можно скорее. Мой член уже умолял об облегчении, просто находясь рядом с этой красивой женщиной.

«Мне нужно знать Геннадий, с кем моя дочь проводит время», — сказала Екатерина Анатольевна.

"Я не могу не согласиться с вами!" — сказал я ей с ободряющей улыбкой. Я делаю все, что в моих силах, чтобы пройти этот допрос.

— Наташа сказала мне, что ты учишься на втором курсе университета, — мило улыбнулась Екатерина Анатольевна.

Я утвердительно кивнул.

— Значит, тебе двадцать три или двадцать четыре года?

— Нет, Екатерина Анатольевна! Мне всего двадцать, — быстро возразил я.

Она выглядела так, как будто сделала быстрый расчет в уме и сказала: «О... Ты выглядишь гораздо более зрелым, чем двадцатилетний молодой человек».

— Спасибо за комплимент, Екатерина Анатольевна, но я все еще всего лишь такой же ребенок, как Наташа.

Екатерина Анатольевна улыбнулась и спросила: «Какая у вас Геннадий специальность в университете?»

— У меня её пока нет. Скорее всего юридическое.

Она нахмурилась, сморщила нос и взглянула на Наташу. Я тут же добавил, что мой отец был топ-менеджером в крупной нефтяной корпорации. И он консультировал меня о том, какое образование мне нужно получить, чтобы подготовиться к работе в его нефтяной компании. Похоже, это ее удовлетворило.

Екатерина Анатольевна улыбнулась и спросила, куда я собираюсь отвезти Наташу. Я пожал плечами и ответил: «Я не знаю. Я не отсюда не, из Санкт-Петербурга.

«На улице есть кафе на углу перекрестка. Я бы посоветовала пойти туда, — Екатерина Анатольевна приятно улыбнулась. — Отсюда можно дойти пешком. И почему бы вам с Наташей не взять Бинки с собой? У него сегодня не было хорошей прогулки».

Бинки была семейной собакой, и, в соответствии с моими усилиями произвести отличное первое впечатление, я быстро согласился. До кафе мы шли минут десять. Казалось, все знали Наташу и Бинки. Женщина за стойкой в кафе поприветствовала Наташу и Бинки и спросила: «Что будете заказывать, может ванильное мороженое?»

Наташа! кивнула: «Да».

— Один или два шарика, — спросила женщина.

Наташа подняла один палец, но я отрицательно покачал головой и поднял два пальца. Потому что я хотел произвести впечатление на свою новую девушку на нашем первом свидании. Наташа взяла чашечку с мороженым и села в кабинку. Она позвала Бинки и протянула ему палец с мороженым, чтобы он лизнул. Стоит ли говорить, что я был озадачен увиденным.

Наташа рассмеялась и сказала: «Бинки любит ванильное мороженое. По крайней мере, раз в неделю я привожу его в это кафе за угощением. Обычно он довольствуется одной ложкой, но сегодня, похоже, он получит две».

Я чувствовал себя глупо. После того, как Бинки доел мороженое, мы с Наташей заказали по бокалу вишнёвого сока и провели следующий час, узнавая больше друг о друге. Наташа рассказала мне, что ее отец, Сергей Викторович, был руководителем высшего звена в крупной телекоммуникационной компании Санкт-Петербурга. А ее мать была домохозяйкой и, как я догадался, светской женщиной. У Наташи был старший брат Дмитрий. Она мало что рассказывала мне о нем.

Мы вернулись к дому Наташи и нашли Дмитрия, сидящего на лавочке у входа в подьезд. Он как будто ждал нашего возвращения. Наташа представила нас, но Дмитрий, казалось, был не очень доволен мной, но я мог сказать, что он оценивает меня. Я предположил, что старший брат инстинктивно защищает свою младшую сестру.

Меня пригласили остаться на ужин и встретиться с отцом Наташи, Сергеем Викторовичем. Разговор за обеденным столом был на удивление непринужденным. Я совсем не чувствовал себя неловко. Ну, может быть, немного неловко, потому что Дмитрий продолжал смотреть в глаза меня с подозрением. После ужина нам с Наташей разрешили пойти в её комнату, где мы слушали музыку на ее CD-плеере. Мы немного потанцевали, и мне удавалось время от времени целоваться, но не слишком страстно. Мама Наташи постоянно заглядывала, чтобы узнать, не нужно ли нам перекусить или что-то в этом роде. В течение следующего месяца именно так проходили все свидания с Наташей. После вечеринки, по случаю во семнадцатилетия Наташи мне разрешили отвезти Наташу в местный ресторан на молочный коктейль.

После этого все стало легче, но мама Наташи внимательно следила за мной и часто предлагала ей встречаться с другими парнями, кроме меня. Она не хотела, чтобы мы относились друг к другу слишком серьезно. Я не решался сказать Екатерине Анатольевне, что мы уже серьезно относимся друг к другу. В ночь своего во семнадцатилетия Наташа позволила мне ласкать ее сиськи. Я думаю, что она была достаточно возбуждена, чтобы позволить мне засунуть руку ей под платье, но я был слишком неуверенным, чтобы попробовать это сделать.

Прошло совсем немного времени, прежде чем я набрался смелости сделать «Это» на Наташе. Я медлил, потому что боялся ее матери. Уже на следующей неделе я отвел Наташу в кино. Примерно через сорок пять минут страстных поцелуев я уговариваю ее дрочить мой член. Мне не потребовалось много времени, чтобы почувствовать мощный оргазм, исходящий от моих яиц. Я сказал Наташе, что собираюсь кончить, и попросил ее вручить мне носовой платок. Наташа игнорировала меня и продолжала ласкать мой член своим ртом.

Как раз перед тем, как я взорвался, она опустилась вниз и взяла мой член в рот и высосала каждую каплю моей спермы. Она улыбнулась мне и открыла рот, чтобы показать, что сперма у неё во рту. Наташа сглотнула сперму в себя и вернулась к мастурбации моего теперь уже сдувающегося члена. Она провела ногтем большого пальца вдоль моего мочеиспускательного канала, чтобы размазать еще одну каплю спермы на головке моего члена. Я помню, как подумал, что она делала это раньше. Это был не первый член, который сосала Наташа. Я был еще более ошеломлен, когда она всосала каплю в рот, а затем быстро поцеловала меня, запихивая мою сперму мне в рот. «Кто эта девчонка, черт возьми?» — подумал я? Никто никогда так со мной не поступал. Моей первой мыслью было, как это отвратительно, но потом я понял, как это меня возбуждает.

Я был уверен в своей способности трахаться и есть киску. Я смело сделал следующий шаг, и Наташа была более восприимчива к моим ухаживаниям, чем я когда-либо думал. Ей нравился мой язык на ее киске, и она легко достигала оргазма. Вскоре я обнаружил, что Наташа любит секс, и после того первого раза мы редко пропускаем день без одного или двух ласк своих гениталий. После того, как мы встречались еще полгода, мы поделились своими сексуальными историями, прояснив ситуацию. Я узнал много удивительных вещей о Наташе, о которых, как я был уверен, не знала даже ее мать Екатерина Анатольевна.

Дмитрий, не колеблясь, показал свое недовольство тем, что я встречаюсь с его младшей сестрой. Иногда, когда я приходил за ней, он встречал меня у входной двери и говорил, что она, должно быть, забыла о нашем свидании, потому что ушла пятнадцать минут назад с друзьями. Это почти сработало, но Бинки начал лаять на меня, и Наташа выходила из своей комнаты, чтобы проверить на кого лает собака.

Мать Наташи была такой же плохой, как и Дмитрий, когда дело доходило до того, чтобы мешать мне проводить время с ее дочерью. Наташа не решалась бросить вызов своей матери и часто просила меня принять другие меры, чтобы сохранить порядок в наших отношениях. Я всегда прикусываю язык. Всегда уступал желанию Наташи.

Мы с Наташей обручились примерно через восемнадцать месяцев после нашей первой встречи в хозяйственном магазине "Петрович". Мать Наташи, Екатерина Анатольевна, с этого момента открыто ненавидела меня и испробовала любую тактику отсрочки, которую только могла придумать, чтобы сорвать нашу помолвку. На самом деле, я не думаю, что она когда-либо по-настоящему потеплела ко мне после того, как мы начали регулярно встречаться.

Екатерина Анатольевна взяла на себя планирование нашей свадьбы и постоянно меняла даты и места проведения, надеясь, что мы расстроимся и отменим свадьбу. Так продолжалось около двух месяцев. Планы Екатерины Анатольевны обернулись против меня, когда Наташа пришла ко мне и предложила уехать в другой город и пожениться без присутствия дорогой мамочки.

Когда мы пришли домой в тот вечер и объявили, что поженились, Екатерина Анатольевна сначала пригрозила, что брак будет аннулирован, но не смогла, потому что мы оба были совершеннолетними, чтобы пожениться. Затем она запрещает Наташе идти со мной домой в первую брачную ночь. Она думала, что если нам не разрешат заключить брак в ту ночь, это даст ей время придумать другой план, чтобы аннулировать наш брак.

Еще более сильная буря разразилась, когда мы сообщили Екатерине Анатольевне, что мы уже заключили союз годом ранее. Сергей Викторович вмешался и отклонил решение своей жены Екатерины Анатольевны. Нам с Наташей разрешили пойти в мою квартиру, чтобы провести первую брачную ночь наедине. Эта ночь положила начало десятилетним отношениям любви и ненависти между мной и моей тёщей Екатериной Анатольевной. Я любил Наташу, а Екатерина Анатольевна ненавидел меня.

Прежде чем я расскажу обо всех этих вещах, скажу, что в течение следующих десяти лет мы с Екатериной Анатольевной изводили друг друга. Лучше я расскажу вам больше о моих ухаживаниях за Наташей. Это также даст вам некоторое представление о том, почему Дмитрий был недоволен тем, что я встречаюсь с его младшей сестрой.

После того, как я встречался с Наташей около десяти месяцев, однажды днем я зашел к ней домой без предупреждения. Я уже привык просто входить, как будто я член семьи. Входная дверь, как обычно, была не заперта, поэтому я вошел, не представившись. Я не смог найти Наташу на кухне и вернулся в ее комнату. Я застыл на месте. Я нашел Дмитрия и Наташу голыми посреди ее кровати, трахающимися, как двое влюблённых. Я не мог оторвать глаз от их сексуального соития.

Они были настолько вовлечены в своё соитие, что даже не подозревали о моем присутствии. Я молча наблюдал, как брат Наташи засунул в ее мокрую киску то, что выглядело как примерно около двадцати сантиметров твердого члена. Я должен был признать, что у Дмитрия был немного больше член, чем у меня. Наташа была такой мокрой, что я мог слышать, как её влагалище хлюпает, а его яйца шлепаются о ее голую попку. Наташа уткнулась пятками в его бедра, подтягиваясь, чтобы встретить каждый толчок, который брат делал в нее. Не знаю почему, но я не ревновал. Я был сильно возбужден. Инцест был чем-то, что всегда интриговало меня. Возможно, это было потому, что я всегда хотел трахнуть одну из своих старших сестер. Сестра, к которой я был сексуально привязан, была старше меня на пять лет. И самая красивая девочка в нашей школе в маленьком северном городке.

Я незаметно вышел из комнаты Наташи и тихо вышел из квартиры. Когда я подошел к входной двери, я услышал, как Наташа закричала: «Боже мой, Дима! Пожалуйста, не останавливайся! Я кончаю… опять!

Я попытался заглушить ее крики удовольствия, но она прокричала: «Быстрее... Только не переставай трахать меня, Дима!

Мне нужно было уйти куда-нибудь в уединенное место и облегчить пульсирующую эрекцию, потому что я был на грани того, чтобы свалить свою ношу в джинсы. Я никогда не рассказывал ни им, ни кому-либо другому о том, чему я был свидетелем. Я трахался с несколькими подругами в старшей школе, но у меня никогда не было шанса удовлетворить свои кровосмесительные желания заняться сексом с моей красивой сестрой Мариной. Инцест продолжает меня возбуждать. Хотя у меня никогда не было возможности трахнуть Марину, по сей день я действительно хотел бы трахнуть ее. Однажды я был очень близок к этому, но это уже другая история, о которой я, возможно, расскажу когда-нибудь в будущем.

В то время как мы с Наташей прояснили наши сексуальные истории, она сказала мне, что всегда была очень популярна среди противоположного пола. И я не знаю и не волнуюсь, когда Наташа добровольно отказалась, от своей девственности. Она не упомянула ничего вроде секса со своим старшим братом. Я любил ее больше, чем саму жизнь, и если ей нужно было трахнуть своего брата, я был готов разделить ее до тех пор, пока она любила только меня.

Парни по-прежнему приставали к ней все время, и она естественно флиртовала в ответ. Съешь твое сердце, я бы улыбнулся про себя, она моя. Я понял, что еще до того, как я попрошу ее выйти за меня замуж, мне придется принять тот факт, что она больше, чем я могу вынести в сексуальном плане. Я уже был очарован ею и был обеспокоен тем, что отказ позволить ей участвовать в ее сексуальных потребностях с Дмитрием может поставить под угрозу наши отношения. Я любил ее и был готов позволить ей заниматься сексом, как только она вернется ко мне после этого. Я гордился тем, что она стала моей девушкой, а затем и женой. Я уверен, что она всегда будет возвращаться ко мне.

Родители Наташи владели красивым домом для отдыха на большом озере примерно в часе езды от Санкт-Петербурга. В нем могли комфортно разместиться пять-шесть пар. Летом большинство выходных мы проводили в домике у озера. Меня пригласили неохотно, потому что я теперь был зятем. В тот первый раз, когда я пришел, они также пригласили трех мужчин и их жен присоединиться к ним. Екатерина Анатольевна использовала любую возможность, чтобы поставить меня в неловкое положение. Когда каждая пара приехала, она велела мне отнести их багаж в комнату пары. Это происходило с каждой прибывающей парой, несмотря на то, что мужья были в состоянии нести свои собственные сумки. Каждый раз я послушно подчинялся, но в мозгу искал способ отомстить Екатерине Анатольевне.

В тот вечер мы с Сергеем Викторовичем жарили мясо на гриле, пока гости отдыхали с пивом и вином на открытой террасе. Каждый раз, когда Екатерина Анатольевна видела, что гость нуждается в пополнении бокала, она приказывала мне принести бутылку с вином. Ко мне относились скорее как к слуге, чем как к члену семьи. Когда я обратилась к Наташе за помощью, она посмотрела на меня: «Пожалуйста, не устраивай сцен Гена!». Я заметил, что у Екатерины Анатольевны есть любимая пара домашних тапочек. Это были белые пушистые тапочки на низком каблуке, которые казались очень удобными и очень дорогими.

На следующее утро, когда Екатерина Анатольевна и другие женщины спустились к озеру, чтобы искупаться, я прокрался к ней в спальню и наполнил ее пушистые тапочки патокой. Я расслабился с книгой и стала ждать ее возвращения. Когда женщины вернулись после купания, Екатерина Анатольевна приготовила бутерброды для всех, а затем направилась в свою спальню. Около десяти минут позже, я услышал, как Екатерина Анатольевна вскрикнула: «Боже мой! Я убью этого никчемного ублюдка!

Все, включая меня, бросились посмотреть, что же случилось, что вызвало такую реакцию Екатерины Анатольевны. Она сидела на краю ванны, пытаясь очистить патоку между пальцами ног. Ее дорогие белые тапочки были выброшены в мусорное ведро. Глаза Екатерины Анатольевны метали в меня кинжалы.

«Как могло случиться что-то подобное?» — невинно спросил я. — Ты думаешь, у нас в доме не было незваных гостей?

Я услышал, как Сергей Викторович хихикнул и спустился вниз. У меня возникло ощущение, что он наслаждается маленькой войной, происходящей между мной и Екатериной Анатольевной. Остаток уик-энда Екатерина Анатольевна, изо всех сил старалась избегать меня. Я чувствовал себя победителем, но знал, что Екатерина Анатольевна замышляет свою месть. Я понятия не имел, что это может быть, но я знал, что действительно разозлил ее.

Эта месть случилась примерно через две недели. Мне пришлось лететь в Магадан с короткой пересадкой в Москве. Я забронировал билет заранее, чтобы избежать длинных очередей в аэропорту. Екатерина Анатольевна позвонила в авиакомпанию, представившись моим секретарем, и изменила маршрут моего полета на пересадку в Архангельске, гораздо более загруженном аэропорту. Не было никакой возможности изменить его в такой короткий срок. Она забронировала мне короткую пересадку, зная, что я никогда не смогу сделать пересадку в таком загруженном аэропорту, как Архангельск. Я опоздал на стыковочный рейс в Архангельск и прибыл в Москву только после полуночи. Компания изменила мое бронирование отеля на неподтвержденное. Это означало, что я потерял свой роскошный люкс и должен был довольствоваться номером пониженного класса рядом с лифтами. Излишне говорить, что мой сон прерывался в течение всей ночи, когда кто-то вызванный лифт каждый раз, когда он останавливался на моем этаже.

Я сделал вид, что с моей поездкой ничего не случилось. Я мог сказать, что Екатерина Анатольевна хотела, чтобы я наябедничал, из-за этой путаницы, но я не собирался позволять ей получать удовольствие, от злорадства. Следующие выходные были последними встречами в доме у озера, прежде чем сезон станет слишком холодным, чтобы насладиться развлечениями на озере. Я купил немного порошка, вызывающей зуд в магазине приколов. Я зашел в спальню Екатерины Анатольевны, нашла ее новый купальник в бикини и насыпала его в ластовицу. Все поспешили к озеру. На этот раз я пошел вместе с ним, чтобы стать свидетелем веселья.

По дороге к озеру я заметил, что Екатерина Анатольевна начала извиваться и оглядываться по сторонам. Я надеялась, что она поняла, что я несу ответственность за ее дискомфорт. У нас были шезлонги, выстроившиеся вдоль берега озера, и я выбрала один рядом с моей милой тёщей. Я не хотел пропустить ни минуты ее агонии. Я видел, как ее лицо покраснело, и она начала потеть. Я чуть не рассмеялся, когда она попыталась украдкой почесать свое зудящее влагалище. Екатерина Анатольевна положила полотенце себе на колени, и я мог сказать по движению ее руки, что она царапает руками своё влагалище. Несколько раз я ловил ее на том, что она смотрит на меня.

По-видимому, зудящее влагалище также вызывает возбуждение сосков. Я усмехнулся про себя, зная, что получу неожиданный бонус, увидев, как твердые соски Екатерины Анатольевны упираются в ее топ бикини. Соски Екатерины Анатольевны выглядели такими твердыми, что могли протолкнуться сквозь верх бикини. Мне пришлось прекратить смотреть, потому что у меня начиналась эрекция эрекция члена в плавках. Я решил искупаться в озере в надежде, что моя эрекция члена ослабнет. Я бросился в воду и нырнул в воду, проплыв недалеко от берега.

Через пять минут ко мне подплыла Екатерина Анатольевна. Она использовала воду в качестве прикрытия, чтобы почесать свою раздраженную киску. Я мог сказать, что она действительно копалась в своем влагалище под водой. На моем лице была ухмылка. Екатерина Анатольевна подплыла ко мне и прорычала: «Ты никуда не годишься, никчемный ублюдок!»

— О чем вы говорите, Екатерина Анатольевна? Я не мог скрыть восторга в глазах. Я чувствовал, что совершил большой переворот.

— Ах ты, сукин сын! Я заставлю тебя пожалеть о том, что ты когда-либо знал меня, — прорычала она сквозь стиснутые зубы.

— Слишком поздно, дорогая Екатерина Анатольевна, я уже прошел этот этап, — рассмеялся я.

— Подожди, Гена. Это будет стоить тебе больших денег, — пригрозила моя рассерженная тёща.

Я заметил, что она все еще энергично вцепилась в своё влагалище. К этому моменту оно должно было быть в огне. Я хихикнул и сказал: «У вас, кажется, какой-то зуд, Екатерина Анатольевна. Хотите, я помогу вам почесать его?

— Иди к черту, урод, — огрызнулась Екатерина Анатольевна!

Она была более зла, чем я когда-либо помнил. Она была сильно рассержена.

— Это то влагалище, к которому ты никогда не прикоснешься. Не через миллион лет. Никогда!

Екатерина Анатольевна доплыла до берега, и я смотрел, как она мчится вверх по склону к дому. Я надеялся увидеть, как она снова чешет свою киску, но она исчезла в домике у озера. Я был рад, что этот маленький трюк прошел так хорошо. Я был счастлив, и в то же время у меня было зловещее предчувствие, что я доживу до того, чтобы пожалеть об этом, как угрожала Екатерина Анатольевна. Честно говоря, я не ожидал ее возмездия на этот раз. У Екатерины Анатольевны очень творческий склад ума, и я немного беспокоюсь о том, что она может выбрать в качестве возмездия.

В течение следующих нескольких месяцев мы с Екатериной Анатольевной свели наши контакты к минимуму, и когда мы все-таки встретились, это было без происшествий. Она полностью игнорировала меня. У нее даже не было оскорбительного оскорбления или чего-то подобного. Меня как будто не существовало.

В День 9 мая нас пригласили в квартиру Сергея Викторовича и Екатерины Анатольевны на праздничный обед. Екатерина Анатольевна приложила все усилия, чтобы приготовить индейку со всеми обрезками. Моя тёща говорила со мной всего несколько слов, а если и говорила, то это были вежливые слова. Я все ждал ее обычного сарказма, но они так и не пришли. Я начал думать, что неосознанно попал в тень «Сумеречной зоны». Я был уверен, что она готова расплатиться за это. Разговор за обеденным столом был приятным и жутким, как мне казалось.

Екатерина Анатольевна подала кофе, пока они с Наташей убирали посуду со стола. Мы с Сергеем Викторовичем болтали, пока Екатерина Анатольевна подавала десерт. Это был мой любимый шоколадный торт, залитый сливочно-шоколадным соусом. Екатерина Анатольевна обслужила всех, кроме меня, а затем села, чтобы насладиться своим десертом. Я подумал, ладно, вот оно, расплата будет у меня не в то же время, если вы не знаете, Насколько это по-детски с ее стороны? Однако, прежде чем Екатерина Анатольевна успела откусить кусочек десерта, она посмотрела на меня и сказала: «Ой, извини, Гена, я думала, что Наташа сьела твой десерт. Подожди минутку, пока я принесу для тебя.

Когда Екатерина Анатольевна вернулась, из кухни она поставила передо мной мой десерт и улыбнулась: «Я знаю, как тебе нравятся мои шоколадные десерты. Я сделала это специально для тебя Геннадий!».

Это был мой сигнал, она что-то сделала с моим десертом, и я не собирался позволять ей уйти от ответственности. Я должен был догадаться, что сегодня вечером она попытается отомстить. Она собрала огромную аудиторию, чтобы посмотреть, как я расплачиваюсь. Я перевернул тарелки с десертом Екатерины Анатольевны пока она отвернулась и сунул ей свой десерт.

— Ты не хочешь свой десерт, Геннадий, — усмехнулась она.

— Я знаю, что вы задумали, Екатерина Анатольевна, — рассмеялся я. — Как вы думаете, насколько я глуп?

— Что ты имеешь в виду, Геннадий, — фыркнула Екатерина Анатольевна. — Ты, конечно, не думаешь, что я что-то сделал с твоим десертом, не так ли?

Я скрестил руки на груди и утвердительно покачал головой.

— Я ничего подобного не делала, и я могу это доказать, — прорычала Екатерина Анатольевна. — Хочешь, я откушу кусочек твоего десерта?

Я пододвинул десерт поближе к Екатерине Анатольевне и сказал: «Нет! Я хочу, чтобы вы обменялись со мной десертами, — ухмыльнулся я. Я не собирался позволять этой суке делать из меня дурака.

Екатерина Анатольевна с минуту сидела с красным лицом, а затем протянула мне свой десерт, а затем вытащила мой десерт перед собой. Я ждал, чтобы увидеть, действительно ли она съест его, чтобы выставить меня в плохом свете. Все затаили дыхание и смотрели, как Екатерина Анатольевна откусил кусочек и сказал: «Мм...м! Вкусно, как обычно очень вкусно!».

Я почувствовал себя идиотом, но начал запихивать десерт в рот. Екатерина Анатольевна была права. Десерт был таким же вкусным, как и всегда. Екатерина Анатольевна не сказала мне ни слова до конца вечера. По дороге домой я все время задавался вопросом, не выставляет ли меня Екатерина Анатольевна дураком перед моей семьей? Около трех часов ночи я проснулся от спазмов в животе и понял, что расплата происходит прямо сейчас. Я бросился в туалет и гадил как слон. До утра я несколько раз входил и выходил из ванной комнаты. Екатерина Анатольевна каким-то образом знала, что я буду настаивать на том, чтобы поменяться десертами, и она играла на мне, как на хорошей скрипке. — Гадина старая!

Новый год станет нашей следующей большой семейной встречей. Медленно, но верно заразительная мысль закралась в мой разум и отказалась уходить. Это был способ, с помощью которого я мог решить все свои проблемы сразу. Я мог бы научить ее, что я принимаю ее издевательства, и в то же время помочь мне стать более сильным человеком в глазах моей жены Наташи. Это также была идея, которая пробуждала во мне дьявола. Я был ее зятем, но она относилась ко мне с отвращением. Я был талантливым молодым человеком и хорошим мужем, для ее дочери. Екатерина Анатольевна была враждебно настроена, ко мне с самого начала. Но в кругу своих друзей она обладала большой индивидуальностью наряду, со многими другими привлекательными качествами.

По мере того, как в моей голове возникал план, я чувствовала, как растет мое сексуальное волнение. Это заставляло мой член дергаться, когда я думал о том, какой эффект это наверняка окажет на мою тёщу. Я знал, что должен быть таким же обманчивым и коварным, как Екатерина Анатольевна с шоколадным десертом, чтобы обезопасить себя. Она попадает в мою ловушку. Каждый раз канун Нового года мы делали тосты с гоголь-моголью. Я начала собирать сперму в банку и рекламировать свой особый домашний гоголь-моголь. Думаю, вы поняли, что я имел в виду. Я говорил всем, что мой гоголь-моголь - это старый семейный рецепт, передаваемый на протяжении многих лет, от моей про-прабабушки.

К тому времени, как наступил канун Новый год, я собрал банку с фруктами, полную своей спермы, и спрятал ее в морозильной камере. В тот день я пошел в продуктовый магазин и купил двести грамм обычного гоголь-моголя. И вылил их в пластиковый кувшин, в котором раньше хранилось молоко. Я разморозил свою сперму и поместил ее в кувшин.

Мы с Наташей вызвались устроить ужин в канун Нового года у нас дома. Отличный ужин приготовила Наташа. Было очень вкусно. Мы наслаждались приятной беседой, во время трапезы, а затем собрались вокруг новогодней елки, для нашего ежегодного тоста. Я налил всем по кружке гоголь-моголя. Даже дети, потому что в нем не было алкоголя. И я подал его на подносе. Кружка, которую я подделал, была поставлена на поднос прямо передо мной. Я подал её Екатерине Анатольевне последней и убедился, что кружка гоголь-моголя моего производства стоит на ее стороне подноса. Екатерина Анатольевна сначала потянулась к ближайшей к ней кружке, как будто собиралась взять ее, но затем улыбнулась мне и потянулась через поднос к той, что стояла передо мной. Я чуть не хихикнул от волнения, но не стал.

Тост произнес Сергей Викторович, и все сделали большой глоток моего фирменного домашнего гоголь-моголя. Я заметил внезапный сдвиг в языке тела Екатерины Анатольевны, когда она попробовала мою уникальную смесь. Все складывалось лучше, чем я ожидал. Суровость исчезла с лица Екатерины Анатольевны.

Екатерина Анатольевна взглянула на меня с несколько удивлённой улыбкой на лице и вздохнула: «М-м-м... это действительно хорошо приготовлено Геннадий.

Я не ожидал от нее такой реакции. Я улыбнулся и сказал: «Я рад, что вам нравилось, Екатерина Анатольевна. Я буду рад налить вам, еще одну кружку, если хотите.

Она посмотрела на меня с теплой улыбкой, которую я никогда не получал от нее за все то время, что знал ее. Екатерина Анатольевна вернулась, чтобы позволить мне быть ее служанкой, и протянула мне свою кружку, чтобы наполнить ее. Я быстро наполнил ее кружку и вернулся. Я также заверил ее, что есть еще кое-что, откуда это взялось. К счастью, четыре кружки были ее пределом, потому что я не разморозил достаточно спермы, для пятой кружки. Я наполнил все кружки гоголь-моголью, чтобы исчерпать запасы. Таким образом, у меня будет оправдание для того, чтобы не давать Екатерине Анатольевне больше, если она этого потребует.

Примерно за десять минут до того, как мои родственники ушли домой, Екатерина Анатольевна отвела меня в сторону и сказала: «Это действительно был хороший гоголь-моголь, Геннадий. Не могли бы вы дать мне рецепт?

Я отрицательно покачал головой и сказал: «Это старый семейный рецепт, который был в моей семье на протяжении нескольких поколений».

— Ну... Разве мы теперь не семья, — возразила Екатерина Анатольевна.

— Не знаю, честно сказать?

Екатерина Анатольевна посмотрела на меня так, словно злилась. Я не хотел запускать ее в очередной цикл мести. Я сморщил нос и сказал: «Дайте мне подумать, Екатерина Анатольевна. Я должен посоветоваться со своими сестрами, прежде чем отдать рецепт вам.

Екатерина Анатольевна улыбнулась и сказала: «Дай мне знать, что говорят твои сестры, но не забудьте взять с собой побольше этого гоголь-моголя на нашу новогоднюю встречу на следующей неделе. Я хочу поднять тост за Новый год с твоим вкусным гоголь-моголью!».

Моя тёща вышла за дверь прежде, чем я успел ответить. Наше празднование Нового года должно было состояться у моих родственников, поэтому мне пришлось держать свой секретный рецепт подальше, от Екатерины Анатольевны, еще неделю. После нашего празднования Нового года, я планировал позволить своему гоголь-моголью умереть вместе с Новым годом.

В канун Нового года, я появился в квартире Екатерины Анатольевны, около семи часов, со своим обычным кувшином поддельного специального гоголь-моголя. Я принес ей столько, чтобы она выпила свои обычные четыре кружки гоголь-моголя, и надеялся, что она будет слишком пьяна, чтобы заметить разницу, если захочет, еще до полуночи. Дети были дома с няней.

Когда я приготовился подать первый раунд гоголь-моголь, я почти сразу увидел проблему. Мы всегда пьем гоголь-моголь в канун Нового года с рюмкой виски. Обычно Екатерина Анатольевна делала то же самое, но в этом году она не хотела рисковать испортить вкус моего уникального рецепта купажа, добавив виски в свою кружку. Это развеяло мои надежды на то, что она напьется слишком сильно, чтобы не заметить разницы, если она превысит свои обычные четыре кружки. Я решил, что мне придется найти способ импровизировать, если это произойдет.

Мы с родственниками паслись за шведским столом, перекусывая закусками, бутербродами, ломтиками свежих фруктов и сырыми овощами, наблюдая по телевизору, как люди встречают Новый год по всей стране. Мы выпили тост, а затем еще один тост, когда в Москве ударили куранты на Спаской башне. Незадолго до того, Екатерина Анатольевна потребовала, чтобы я принес ей еще один гоголь-моголь. Она уже превысила свои четыре кружки. Я был почти в панике, когда взял ее кружку и бросился по коридору в ванную комнату. Я скинул штаны и начал накачивать свой член, как сумасшедший пытаясь быстро кончить.

Я был так взволнован тем, что Екатерина Анатольевна будет пить мою свежую сперму, что выстрелил двойной заряд в ее кружку. Это было намного больше, чем мне было нужно. Мне пришлось решать, вылить ли немного или приберечь излишки для другой кружки, если она в этом нуждается. Я вылил немного излишков и вернулся на кухню, чтобы добавить гоголь-моголь в ее кружку. Я думаю, что дал ей немного больше спермы, чем обычно, для этого напитка. Я выливаю оставшуюся часть гоголь-моголя в раковину, чтобы у меня не было больше, если она попросит.

Я вернулся в комнату, как раз вовремя, чтобы Екатерина Анатольевна приняла участие в произнесении тостов в честь Нового года. Ровно в полночь я обнял Наташу и страстно поцеловал ее. Сергей Викторович смешивал виски с кока-колой, когда Екатерина Анатольевна проглотила остатки своего гоголь-моголя и крепко поцеловала Сергея Викторовича в губы. Я заметил странное выражение на лице Сергея Викторовича, когда Екатерина Анатольевна засунула свой язык ему в рот. Сергей Викторович посмотрел на меня, а затем снова на Екатерину Анатольевну. Я думаю, что он, возможно, обнаружил, что это за секретный ингредиент гоголь-моголя, которым бредила Екатерина Анатольевна. Если Сергей Викторович и говорил, то никогда ничего не говорил мне об этом. И поскольку я никогда не получал жалоб от Екатерины Анатольевны, он, вероятно, не поделился с ней своими подозрениями.

Новый год, как и большинство предыдущих лет, начался с множества новогодних обещаний. Все пообещали сократить расходы на сладостях, увеличьте физические нагрузки и откажитесь от надоедливых привычек. Конечно, никто на самом деле не собирался выполнять ни одну из этих обещаний. Екатерина Анатольевна продолжала настаивать на том, чтобы я выдал рецепт моего домашнего гоголь-моголя. Когда я продолжал отказывать ей в просьбах, она снова начала оскорблять меня при каждом удобном случае. Я просто игнорировал ее.

Пятница, мой любимый день недели, не считая выходных. Жена на работе, дети в школе. У меня весь дом в моем распоряжении. Я наслаждаюсь тихим одиночеством. Это единственный день недели. Я не работаю с кем-то из моих торговых представителей. Сегодня я могу работать в своем собственном темпе. Я долго и неторопливо принимал душ, а затем надел старые трусы. На минуту я подумал о том, чтобы не надевать футболку, но решил, что если я расслаблюсь, то никогда не смогу ничего сделать. Когда мои яйца и член свободно покачиваются в трусах, как сейчас, я обычно возбуждаюсь. Отсутствие жены и детей дома заставило меня подумать о том, чтобы посмотреть тридцать-сорок минут порно, прежде чем приступить к оформлению документов. Я посмотрел на стопку бумаг на своем столе, ожидая своего внимания, и принял решение.

Хорошо... Это было решено. Я пойду на кухню, чтобы выпить чашечку кофе, а затем вернусь в свой кабинет, чтобы немного посмотреть порнуху. Обычно я лучше работаю после горячего эротического порно и умопомрачительного оргазма. Когда я зашел на кухню, я обнаружил, что моя тёща пьет чашку кофе и читает мою газету.

— Какого черта вы здесь делаете, — усмехнулся я.

— Екатерина Анатольевна, — усмехнулась в ответ.

— Я думала, Геннадий ты будешь на работе!

— Я на работе, — проворчал я. «По пятницам я работаю дома. А теперь скажите мне, какого черта вы здесь делаете Екатерина Анатольевна?

«Я сказала Наташе, что приду и повешу новые портьеры в гостиной».

— Так что идите и повесьте шторы и держись подальше от меня, — прорычал я, наливая кофе.

— Теперь, когда ты здесь, как насчет того, чтобы отнести шторы в гостиную, — приказала Екатерина Анатольевна.

Мне хотелось ударить эту сучку по лицу, но я решил, что чем быстрее я заставлю ее поработать над портьерами, тем быстрее она исчезнет из моей квартиры. Я поплелся к ее машине и взял шторы в гостиную. Когда я вошел на кухню, чтобы выпить кофе, Екатерина Анатольевна прибралась на кухне, загрузив все в посудомоечную машину, включая мою не выпи таю чашку кофе. Я проворчал себе под нос и налил еще одну чашку кофе.

— Ой... Геннадий, мне понадобится стремянка, — снова смело приказала она.

— Она в кладовке, — прорычал я.

«Ты ведь знаешь Гена, что он слишком большая и тяжелая, чтобы я могла нести её, не зацепив стены!»

Я поставил чашку кофе на стол и крикнул: «Ладно... ладно, я возьму чертову лестницу, но после этого вам лучше оставить меня в покое и не смейте прикасаться к моему кофе!

Когда я нес лестницу позади нее, я мог видеть линию ее трусиков сквозь шорты цвета хаки, облегающие ее бедра в форме сердца, которые элегантно покачивались.С каждым шагом, который она делала, я не знаю, как это сделать. Я видел, что на ней был бюстгальтер, но все равно ее грудь покачивалась под белой рубашкой-поло Ralph Lauren. Мой чертов член начал твердеть. Я покраснел, думая так о тёщи, и отвел глаза. С тех пор, как мы впервые встретились много лет назад, Екатерина Анатольевна сохранила свою элегантную фигуру и по-прежнему была яркой сексуальной женщиной.

— Чёрт, — пробормотал я себе под нос.

Большая часть меня все еще ненавидела ее... Нет, я хотел ненавидеть ее, но большинство из меня хотело поиметь ей чертовы мозги прямо здесь и на лестнице. Я знал, что все эти годы ненависти к ней на самом деле были связаны с моим сексуальным вожделением к этой ненавистной, но красивой женщине. Я установил лестницу туда, где она сказала мне, и предупредил ее, чтобы она была осторожна в тапочках. Кроссовки на резиновой подошве были бы намного безопаснее подниматься по лестнице. Она проигнорировала мой совет и махнула рукой.

Я вернулся в свой кабинет и начал просматривать документы. Я не собирался случайно просматривать свой порно-сайт до тех пор, пока моя тёща не закончит свою работу и не уберется из моего дома. Следующие тридцать минут я был занят своими делами, а затем услышал громкий грохот, за которым последовали рыдания. Я усмехнулся про себя: «Старая сука не последовала моему совету, и теперь она расплачивается за это!».

Я медленно вошел в комнату, чтобы позлорадствовать и сказать ей: «Я же говорил!»

Когда я увидел Екатерину Анатольевну, растянувшуюся на спине с вывернутой под себя правой ногой, я понял, что она действительно поранила себя, и у меня не хватило духу радоваться. Я попытался помочь ей лечь на кровать, но она оттолкнула мои руки и закричала: «Не трогай меня!»

Она несколько раз пыталась встать, но, по-видимому, ей было слишком больно двигаться, и слезы начали заливать ее глаза. Мне было грустно видеть боль в ее прекрасных голубых глазах, но в то же время я думала, что это карма, расплата за ее ненависть ко мне.

Екатерина Анатольевна взглянула на меня и шмыгнула носом: «Не стойте так, как тупой ублюдок. Помоги мне лечь на кровать!»

Я обнял ее правой рукой за талию, а левой под бедра и осторожно поднял ее в свои объятия. Духи Екатерины Анатольевны были опьяняющими и вызывали у меня немедленную эрекцию. Сладкий аромат ее шелковистых светлых волос донесся до моих ноздрей, когда она положила голову мне на грудь, что еще больше усугубило ситуацию. Мне пришлось уложить ее, прежде чем она почувствовала мой твердый член на своем бедре. Я, по-видимому, положил ее на кровать с подпрыгиванием.

— Ой!

— Я... Простите, Екатерина Анатольевна. Я не сделал этого специально», — извинился я. «Мне вызвать скорую помощь, чтобы они отвезли вас в больницу?»

Екатерина Анатольевна отрицательно покачала головой и закрыла глаза. Было очевидно, что ей больно, но я понятия не имел, что ей делать. Я предложила позвонить Наташе, но Екатерина Анатольевна не хотела ее беспокоить. Казалось, она гримасничала каждый раз, когда делала глубокий вдох.

— Ты же не думаешь, что у вас сломано ребро, — предположил я?

Екатерина Анатольевна встряхнула телом, и простонала: «Я не знаю, сломано ли это ребро или просто треснуло. Я не уверена, но точно знаю, что мне нужно снять этот чертов бюстгальтер.

Я уверен, что в свете фар я выглядела как олень, потому что Екатерина Анатольевна усмехнулась: «Не стой и не выгляди глупо Геннадий. Я уверена, что вы снимали бюстгальтер много раз, за свои годы. Просто протяните руку сзади и расстегните его, а все остальное я сделаю сама.

Мои руки тут же залезли под заднюю часть ее рубашки, и с ловкостью долгих лет практики я расстегнул ее бюстгальтер. Она сделала то, чему каждая женщина должна научиться в юном возрасте. Она вылезла из бюстгальтера, не снимая рубашки. Тем не менее, я довольно хорошо разглядел ее сиськи, когда она бросила на меня бюстгальтер и легла на спину. Я поймал бюстгальтер левой рукой. Это был дорогой шелковый нейлоновый бюстгальтер, небесно-голубой с причудливой белой кружевной каймой. Я хотел поднести его к носу и вдохнуть ее аромат, но не стал.

Сиськи Екатерины Анатольевны были великолепны, больше, чем у её дочки Наташи, и ее соски тоже казались больше. Екатерина Анатольевна глубоко вздохнула, закрыла глаза и медленно выдохнула.

— Так гораздо лучше, — вздохнула она.

Я стоял у изножья кровати, как чрезмерно сексуальный подросток, и пялился на ее соски. Твердые соски, которые грозили разорвать ее рубашку. Когда она открыла глаза, она поймала меня на том, что я смотрю на ее сиськи, она взревела: «Иди и принеси мне лёд... Придурок!

Я бросился к холодильнику, схватил формочку со льдом, а затем, как маленький мальчик, присматривающий за своей матерью, вернулся к ней. Я был в каком-то трансе.

— Ты собираешься вручить мне лёд или стоять, как идиот, — огрызнулась Екатерина Анатольевна?

Она протянула руку, как какая-то королевская особа, ожидая, когда я дам ей в руку лёд. Я так и сделал, и прежде чем я успел протянуть ей лёд, она щелкнула пальцами и прорычала: «Воды!»

Я послушно протянул ей воду. Я хотел выбить из нее все дерьмо. На короткое мгновение у меня возникло искушение схватить один из ее сосков и покрутить его до тех пор, пока у нее не появились слезы на глазах. Но я этого не сделал. Она проглотила глоток воды и протянула стакан, чтобы я взял его. Я поставил стакан с водой на тумбочку и тихо вернулся в свой кабинет. Через тридцать минут я вернулся, чтобы проведать ее. Екатерина Анатольевна мирно спала. Я снял с нее тапочки и впервые заметил, насколько сексуальны ее длинные стройные ноги. Ногти на ногах были выкрашены в серебристый цвет. По какой-то причине мне это показалось очень горячим. Я ничего не мог с собой поделать, мне пришлось дотронуться до ее ног. Подошвы ее ног были бархатисто-мягкими и на ощупь похожими на тонкий шелк. У меня началась эрекция, и я вернулся в свой кабинет.

Примерно через двадцать минут я услышал, как Екатерина Анатольевна кричит, чтобы я засунул к ней в комнату свою никчемную голову. Я вскочил и бросился к ней.

— Мое левое бедро убивает меня, — простонала она. «Посмотри, сможешь ли ты найти причину такой боли?».

Я подошел к краю кровати и заметил окровавленное пятно на левой стороне ее шорт. Я сказал ей, что нам нужно снять с нее шорты, чтобы определить, откуда идет кровь. С минуту она смотрела на меня с подозрением, а затем одобрительно кивнула. Я глубоко вздохнул и нервно выдохнул. Екатерина Анатольевна расстегнула молнию на шортах, обнажив трусики. Они были из того же небесно-голубого шелкового нейлона, что и ее бюстгальтер. У них даже было одинаковое белое кружево, и они были достаточно прозрачными. Я видел, что она настоящая блондинка. Я потянул за шорты, и она приподняла попку, чтобы помочь, но крепко держалась за трусики, чтобы убедиться, что они не оторвались вместе с шортами. Я наклонился, чтобы посмотреть, смогу ли я найти источник кровотечения.

— Я не могу сказать, откуда течет кровь, — сказал я, пытаясь стянуть с нее трусики. Екатерина Анатольевна держала свои трусики в мертвой хватке и не позволяла мне добраться, до источника ее травмы. Я повернулся и вышел из комнаты. Когда я вернулся, у меня в руке были ножницы. Я видел по телевизору, как сотрудники скорой помощи срезали одежду с пострадавшего. Я намеревался сделать именно это.

«Что, черт возьми, ты собираешься делать с этими ножницами?» — закричала Екатерина Анатольевна.

— Что вы думаете, — усмехнулся я. Резать буду!, И трусики Екатерины Анатольевны упали с ее левого бедра. Я отложил ножницы и наклонился вперед, чтобы посмотреть, откуда идет кровотечение.

Сильный удар! Екатерина Анатольевна дала мне пощечину. На мгновение я был ошеломлен. Я был в ярости. Я потерял всякую чувствительность. Я чувствовала, как жар поднимается от плеч к шее и лицу. Я превратился в сумасшедшего, сорвал с нее оставшиеся трусики и отбросил их в сторону.

Екатерина Анатольевна ахнула, когда я засунул средний и указательный пальцы в ее мокрую киску. Да, было мокро. На самом деле она была промокшей. Как бы она ни пыталась убедить меня, что ненавидит меня, она не могла отрицать, что ее киска сжималась и болела от желания. Это стало половым актом, и я был уверен, что она чувствует то же самое. Энергично трахая пальцами ее киску, мои пальцы делали именно то, что я хотел сделать в течение многих лет.

Она схватила мою руку и попыталась оттолкнуть ее, пока я с энтузиазмом засовывал пальцы в ее киску и из нее. Я хотел наказать эту женщину. Я хотела отомстить, за каждый оскорбительный поступок, который она когда-либо говорила или делала, по отношению, ко мне. Я чувствовал, как Екатерина Анатольевна напрягается, и был уверен, что она на грани оргазма, но я не хотел, чтобы она испытала оргазм. Во всяком случае, пока. Я пытался отказать в этом удовольствии. Я хочу, чтобы она страдала, от этого неудовлетворенного желания кончить. Я вытащил пальцы, из ее киски, снял трусы и бросил их ей в лицо. Она оставила их там на минуту. Я думаю, что ей нравился мой запах на этих трусах. Через минуту она швырнула в меня мои трусы обратно.

Неужели я собирался изнасиловать свою тёщу? Нет. Я просто хотел выплеснуть сдерживаемый гнев, который я испытывал к этой женщине с того дня, как женился на ее прекрасной дочери. Я задираю ее рубашку-поло достаточно высоко. Я зажал ее руки над головой и закрыл лицо. Я воспользовался этой возможностью, чтобы пососать ее красивые набухшие соски.

Казалось, у нее была необычная чувствительность к соскам. Я задавался вопросом, достаточно ли она чувствительна, чтобы испытывать оргазм на груди. Я продолжал сосать и ласкать сладкую зрелую грудь Екатерины Анатольевны, попеременно посасывая то один, то другой сосок. Твердые соски Екатерины Анатольевны набухли и стали еще более чувствительными, когда я продолжал сосать их. Я мог сказать, что ей нравилось это чувство, потому что вскоре она уже бормотала что-то ободряющее.

— Боже мой, ты сукин сын Гена, — выдохнула она! — О, Господи!Я собираюсь кончить— закричала она!

Это ответ на мой вопрос. Екатерина Анатольевна может испытывать оргазм сосков. Она боролась, как будто пыталась вырваться из меня. Я встал на колени и снял с нее рубашку, освободив руки. Я был поражен, обнаружив, что тело Екатерины Анатольевны было смесью тела Наташи и порно-звезды. Я не мог не восхищаться почти идеальными сиськами с минимальным провисанием и ее плоским животом. Я спросил себя... Неужели я должен так поступать со своей тёщей?

Мой член дернулся, сказав мне Да!

Я нырнул между бедер Екатерины Анатольевны и вцепился в ее киску. Я трахал языком ее сладкую полость, как одержимый. Она ахнула и схватила меня за волосы, потянув их в разные стороны. Я не мог сказать, пыталась ли она оттолкнуть меня или притянуть ближе к своей киске. Я нащупал ее клитор и несколько раз ударил его языком, прежде чем сильно сжать зубы. Екатерина Анатольевна закричала, и все ее тело начало дергаться, как будто ее ударили электрическим разрядом.

— Боже мой, Гена. Ты заставляешь меня снова кончить, — взвизгнула Екатерина Анатольевна, а затем оттолкнула мой рот от своего чувствительного клитора.

Я вскочил на колени. Мой член пускал слюни от предвкушения, и я наклонился вперед, чтобы потереть головку члена о блестящую киску Екатерины Анатольевны. При первом же прикосновении к клитору Екатерина Анатольевна закусила губу и застонала. Я немного дразнил ее, скользя головкой своего члена прямо внутрь нее, чтобы намочить головку, а затем двигая членом вверх и вниз по ее скользким половым губам. Я продолжал двигать бедрами вперед, направляя свой твердый член на влагалище, чтобы я мог легко проникнуть в узкую дырочку. Когда я погрузился в нее на несколько сантиметров, Екатерина Анатольевна снова взвизгнула. Мы оба ахнули, когда мой член на всю длину добрался до ее шейки матки. Когда он наткнулся на шейку матки, Екатерина Анатольевна захныкала и закрыла глаза. Неподалеку таился оргазм.

Я засунул свой член до упора в её влагалище и почувствовал, как оно плотно обхватывает мой член. Екатерина Анатольевна задыхалась, как будто не могла отдышаться. Я вцепился в один из ее твердых сосков и начал сосать, как голодный младенец. Я переключился на другой ее сосок и попытался поглотить его.

Все, что она сказала, было: «Мм..м!»

Дыхание Екатерины Анатольевны стало тяжелым, когда я сосал ее соски, заставляя ее немного вздрагивать, от боли. Я долбил ее киску, возвращая ее на грань очередного оргазма. Я не хотел, чтобы она испытала еще один оргазм. Во всяком случае, пока. Я хотел, чтобы она продолжала платить за жестокое обращение, которое я терпел в течение многих лет. Я начал ослаблять свой член, но она обхватила ногами мою талию и заставила меня вернуться к вводу моего члена в её влагалище.

— Боже мой... Я хочу, чтобы ты был внутри меня!». Екатерина Анатольевна захныкала!

Это было то, о чем я никогда не мечтал, что услышу от своей ненавистной тёщи. По выражению лица Екатерины Анатольевны я понял, что она пытается рационализировать происходящее. Тем не менее, вскоре она уже выгибала спину и стонала в такт моим бедрам. Екатерина Анатольевна с трудом заставляла себя смотреть на меня, когда я долбил ее влагалище своим членом. На короткое мгновение я почувствовал себя почти больным и развратным, делая это с ней, но это казалось таким чертовски естественным и нормальным.

Стенки влагалища Екатерины Анатольевны все время сильно сжимали мой член. Она обвила руками мою шею, а ногами — талию. Она скривилась. от боли. от моей грубости. Тем не менее, я был слишком сосредоточен на ее невероятной тугости влагалища, чтобы заметить или даже позаботиться о ее дискомфорте.

Снова и снова, я проталкивал свой твердый, как камень, член в ее мокрую киску, мои яйца шлепались о ее упругую задницу. Я помню, как подумал, что Екатерина Анатольевна, вероятно, не ожидала получить такое удовольствие, от секса, со своим зятем. Тем не менее, она не могла отрицать, что чем больше я трахал ее, тем больше влагалище издавало громкие, хлюпающие звуки. Екатерина Анатольевна подсознательно впивалась ногтями в мою спину, пока я долбил ее своим членом. Несмотря на то, что она была довольно мокрой, я мог сказать, что ей все еще было немного больно, но мне было все равно!

Екатерина Анатольевна стонала и умоляла после одного из моих глубоких толчков члена. — Пожалуйста, притормози немного, Гена, — прошептала она мне на ухо. Ее мольба осталась без ответа, когда я выместил все свое замешательство, отчаяние и раздражение на ее бедной чувствительной киске. Мой член яростно вонзился в её влагалище несколько раз, пока я не почувствовал, как неизбежный оргазм снова нарастает в нас обоих.

Я хочу продолжать долбить ее, но у меня были другие планы. Это не помешало ни ей, ни мне испытать мощный оргазм после того, как вытащил член. Я взял свой член в руку и выпустил накопившийся груз спермы на живот, сиськи и лицо моей тёщи. Вскоре после этого последовал ее оргазм.

Екатерина Анатольевна быстро спустилась вниз и обхватила мой сдувающийся член своим горячим ртом и слизала его начисто, от наших объединенных соков. Затем она обхватила своими тонкими пальцами мой гибкий член, используя ноготь большого пальца, чтобы прижать головку моего члена, и проглотила его.

— Мммм... гоголь-моголь, — вздохнула Екатерина Анатольевна.

— Что, — слабо захныкала я.

Екатерина Анатольевна снова использовала ноготь большого пальца, выдавливая еще больше моего любовного сока, и всосала его в рот. Она покрутила его на языке и улыбнулась: «Гоголь-моголь. Секретные смешанные ингредиенты, которые ты положил в мой гоголь-моголь, были твоей вкусной спермой. Я никогда больше не буду пить гоголь-моголь, если в нем нет этого восхитительного дополнения Гена!».

Я не знал, что делать дальше. Я до сих пор не мог поверить, что только что занимался сексом с матерью Наташи. Я посмотрел на Екатерину Анатольевну и спросил: «Что, мы скажем Наташе?»

Екатерина Анатольевна лишь улыбнулась и пожала плечами.

Я могу представить себе выражение лица Наташи, когда я объявляю: «Я-прости, Наташа...? Я воспользовался твоей матерью и... Трахал ее весь день?

— Гена! Екатерина Анатольевна села лицом ко мне. — Я твоя тёща. Она схватила меня за лицо своими мягкими ладонями. — Ты должен был воспользоваться мной. Рано или поздно это должно было случиться».

Она нежно поцеловала меня в губы и прошептала: Гена, я рада, что это наконец-то произошло. А теперь давайте приберемся.

Я слепо последовал за тёщей в ванную. Где она отрегулировала температуру воды и запрыгнула в душ. Я послушно шагнул в душ позади нее. Она вела себя так, как будто это самая нормальная вещь в мире. Мой взгляд скользнул вниз к ее грушевидной попке, как только она начала тереться. Я все еще не мог поверить, что трахал ее несколько минут назад.

Екатерина Анатольевна повернулась, протянула мне мыло и твердым голосом сказала: «Намыль мои сиськи очень хорошо, Гена, а затем я хочу, чтобы мою киску и попу тоже намылили твои руки!»

Оказалось, что она все еще собиралась командовать мной, но мне было все равно, пока она продолжает делиться со мной своим фантастическим телом. Наверное, было бы лучше, если бы она продолжала, потому что, если бы мы вдруг стали любить друг друга, люди вскоре стали бы подозрительными.

Я намылил ее сиськи и пощипал соски, прежде чем спуститься вниз, чтобы обратить внимание на стенки ее бархатной киски. Когда я начал тереть ее анальное отверстие, она наклонилась вперед и любезно раздвинула щеки. Я очень хорошо намылил ее задницу и начал трахать пальцами ее задницу. Клянусь, я думаю, что она испытала оргазм, когда я трахаю пальцами ее задницу. Моя эрекция члена снова выросла, когда я подумал о ее тепле, напряжении.

Екатерина Анатольевна заметила, что я пялюсь на ее задницу, когда она повернулась в сторону. — Что случилось, Гена?

«О, э-э, это пустяки...» Я попытался спрятать свой растущий член, но мысль об этом, черт с ним. Я намылил свой член и прижал головку к ее анальному отверстию.

Екатерина Анатольевна отстранилась и сказала: «Нет... Нет, Гена. Мы оставим это на другой день. Хорошо, Екатерина Анатольевна?

Я удрученно опустил голову и начал удаляться. Однако Екатерина Анатольевна усмехнулась. И, просунув одну руку между ног и раздвинув одну сторону своей розовой киски, — Похоже, у тебя есть еще немного гнева, чтобы выплеснуть его, — она тепло улыбнулась мне через плечо. — Почему бы тебе снова не кончить для меня, Гена? Заставь меня кончить снова!».

Двигаясь, как лунатик, я сделал так, как она просила. Нет, я сделал так, как она велела. Не знаю почему, но я хотел доставить удовольствие этой женщине. Эта женщина, которую час назад я ненавидел.

После того, как мы занялись сексом во второй раз за день, мы закончили принимать душ и вернулись в спальню. Екатерина Анатольевна подарила мне еще один страстный поцелуй большим количеством языка. Я прижалась к теплым объятиям Екатерины Анатольевны, чувствуя, как ее великолепная обнаженная грудь прижимается к моей волосатой груди. Она отстранилась и посмотрела мне в глаза. Наши губы все еще были мокрыми от слюны, а разум все еще пребывал в чувственном оцепенении.

Екатерина Анатольевна провела пальцем по моим мокрым волосам и тихо прошептала: «Знаешь, Гена, то, что мы занимаемся сексом, возможно, даже хорошо!».

Я был измучен невероятными событиями этого дня. Ничто из того, что сказала Екатерина Анатольевна, не проникло в мой измученный мозг. Острые ощущения. от сексуального знакомства со зрелой, нетерпеливой и красивой женщиной поразили меня сразу, и я позволил каждой сочной детали наполнить мои чувства. Десятилетняя эмоциональная война домогательств закончилась, и между нами потекла мощная сексуальная энергия. Я заснул в ее теплых и чудесных объятиях, не сказав ни слова....