Из потока проносящегося времени женщина цепко запоминает лишь немногие дни.

Нещеретов глубоко вздохнул, провел легонько ладонью по коротко остриженным волосам и с тоскою глянул на Елену Андреевну.

— Мне грустно и тяжело, Лена, - проговорил.

— Грустно и тяжело? - удивилась. - Почему, мой милый?...

— Потому, что я должен уехать...

Она побледнела:

— Уехать?

Прильнула к нему и ещё крепче обвила его шею руками.- Куда, мой ангел, зачем? Нет, нет, я не отпущу тебя!

Пожал плечами.

— Мне самому, Лена, тоскливо... Но что же делать? Если ты подумаешь, так ты согласишься.

— Выслушай меня, Лена... Мое жалованье сорок рублей. А между тем жизнь дорога и становиться все дороже. Мне хочется жить, а не считать копейки...

Дрожа всем телом, слушала эти слова Елена Андреевна и лицо ее больше и больше бледнело.

— Нет, нет, я не отпущу тебя! - крикнула она.

— Увы, Лена, придется отпустить. Я очень люблю тебя, разлука с тобой будет для меня невыносимо тяжела, может я не вынесу этой разлуки. Но жизнь здесь, при наличных условиях, ещё тяжелей этой разлуки... Ты подумай, Лена, сообрази...

Моя связь с тобою - разве это не ужас?.. Любовь твоя даёт мне огромное наслаждение, но ведь это наслаждение отравляется ежесекундными думами о том, что твой муж, вот-вот узнает о нашей связи и... Распорядится

 по своему, по-купечески То есть тебе косы повыдергивает, изобьет до полусмерти.

Отстранил женщину от себя, которая вся обессиленная, полураздетая опустилась на широкую софу, на которой была простыня и пара подушек

Подпоручик в темно-зеленых шароварах с расстёгнутыми штрипками, широкими шагами заходил по комнате.

— О, мне очень тяжело, повторяю тебе! - говорил он шагая из угла в угол. - Мне страшно трудно бросить тебя, но я вынужден это сделать и я сделаю это...

Елена Андреевна с мольбой протянула голые до гладких матовых плеч руки.

— Володенька, родной мой, радость моя, не делай этого, не делай! - простонала она. - Поди сюда, сядь тут со мной, поговорим...

Офицер повиновался и сел рядом, а она опять обвила его шею.

— Меня очень любит свёкор, - жарко заговорила. - Я. сумела расположить его к себе ласками, угодливостью; быть может, он даже любит меня, как красивую женщину, и очень много делает для меня. Я расположу его к себе ещё больше... - Елена Андреевна покраснела. - И тогда я выпрощу у него денег. Скажу, что я понаделали долгов, что нужно мне, а получа эти деньги, я все буду отдавать тебе, и ты не будешь ни в чем нуждаться...

Он насмешливо улыбнулся, но это не ускользнуло от внимания прильнувшей к нему женщины.

— Ты смеёшься?

— Да, Лена...

— Почему?

— Да как-же ты не сообразишь, что предлагаемая роль для меня оскорбительна!? Ведь это... роль Альфонса!.. Я, Лена, бедный офицер, дворянин, и горжусь этим. Прости меня, на содержание к женщине я не поступлю.

— Боже мой, да я ведь люблю тебя! - воскликнула она. - Я молода, красива, ты любишь меня...Так при чем же тут " Альфонс?" Ведь приносит же жена мужу деньги в приданое, и муж часто живёт на эти деньги. И никто это дурным не считает такого мужа живущим на содержании своей жены.

— Это, ma chère, иное дело, - возразил он. - Там брак освящает и упрощает отнощения, а если я буду брать от тебя деньги, так это позорно и гадко. Ну, а кроме того роль укрывающегося любовника мне не по душе.

— Володенька, я могу уйти от мужа и взять развод.

Женщина бросила взгляд на любовника, снявшего шаровары вместе с кальсонами, думая, что он несказанно обрадуется такому предложению и примет его с восторгом. Но офицер горько и насмешливо улыбнулся на это предложение, снимая через голову рубаху.

— Ты смеёшься? - опять спросила она.

— Голубушка, да как же не смеяться. Подумала же ты, что нас ожидает, если бы ты развелась с мужем и сделалась моей женой?

Уронила голову на его мускулистую, покрытую редкими волосами грудь.  Тихо заплакала.

— Так что же делать, мой милый, что же делать? - бормотала, целуя.

Поднял голову с тяжёлым шиньоном, обжёг взглядом черных сверкающих глаз.

— Что делать? - шепотом спросил.- Я знаю, что делать Лена, и скажу тебе, но не испугайся.. Не испугаешься?

— Говори!

— И все, что я скажу, на веки останется тайной?

— Конечно, мой милый...

— Поклянись!... Страшно поклянись, поклянись своим счастьем, поклянись жизнью за гробом, поклянись прахом своей матери!

Елена дрожала всем телом и с ужасом смотрела на побледневшее лицо своего возлюбленного.

— Какой ты страшный... -чуть слышно пролепетала она, - Я боюсь тебя, не смотри на меня такими глазами.

— Клянись же Лена, Клянись! - настаивал Володя.

.Молодая женщина произнесла страшную клятву и перекрестилась дрожащею рукою, устремив взгляд на образ Спасителя, перед которым чуть теплилась лампада.

— Нам нужно уничтожить твоего мужа! -сказал он, когда Елена Андреевна произнесла последние слова клятвы и прильнула к нему.

Она отпрянула от него.

— Что!?

— Нам нужно уничтожить твоего мужа. - твердо и спокойно повторил он. - Разве это так уж страшно?

Принялся споро и ловко раздевать женщину, обнажая упруго-податливое тело. Расстегнул и снял низкий корсет на кнопках спереди, нижнюю юбку и батистовую chemisie de jour ( дневную рубашку). Колыхнулись млечно-белые с голубыми жилками груди, увенчанные напряжёнными вишенками сосков. Затемнели шерсткой подмышки, когда она вытянула руки с ямчатыми локтями. Поползли вниз панталошки с паутиной кружев. На женщине остались белые чулки и голубые подвязки чуть выше колен. Поцеловал полные бедра и волосатый треугольник, приводя женщину в трепет.

— Жалкое ничтожество, пьяница, человек не способный ни на что, глупый и не развитой - кому он нужен? Зачем он существует и стоит на дороге к нашему счастью?

Пощекотал нафиксатауриными усиками круглый животик с впадинкой пупка.

— Если не в этом году, так в будущем, он подохнет от водки и вина, околеет как неразумное животное от обжорства. Возможно, в пьяной компании таких же дикарей, как он сам, ему размозжат голову бутылкой. Так разве же такого человека жаль сколько нибудь? Таких людей надо уничтожать, ибо они обременяют землю; они только вредны и только мешают жить другим.

— А грех?.. - прошептала Елена Андреевна, раздвигая ноги.

— Ну, Лена оставим разговор о грехе! - толкнул налитую плоть в горячее, склизское женское лоно. - Я в это не верю, и меня этими мнимыми грехами не смутишь.

На время замолк и принялся то ускорять, то замедлять толчки внутри ее, под исторгаемые ею стоны, глушил их своими губами.

— Если ты веришь в грехи, так ты уже совершаешь огромный грех, изменяя мужу... Не знаю что греховнее - поступать так или уничтожить никому не нужного и вредного человека?... Зачем он? Каждый день, каждый час отравляет нам жизнь и мешает дышать.

Она была чувственной женщиной, полной жизни и кипучего задора. Сама предложила

— Сыграем в " soixante-neuf ? " Чур я сверху...

Легли валетиком, смакуя друг друга.

Снова устроились рядом, обменивались поцелуями, а Нещеретов внушал ей

— Хорошо, если мои ожидания оправдаются и он издохнет от водки или его ухлопает кто-нибудь в пьяной драке... А ведь в противном случае он может прожить ещё долго и не только разлучит нас, но и после расставания со мной... - он замолк, будто подбирая слова, - будет смердить вокруг тебя и отравлять твою жизнь своим ничтожным существованием. Нечего сказать, хорошенькие перспективы!

Женщина воздела стройную. ногу, девая полюбоваться упруго- полным бедром, округлой выпуклостью икры, сухой щиколоткой и изящной ступней.

— Бесподобно! Как у

античной статуи... - воскликнул подпоручик и припал к полураскрытым валикам, целуя лепестки нимф. - Ты сводишь меня с ума....

Ответом был продолжительный стон. Ублаженная изощрённой лаской, вновь внимала речи искусителя, прикрыв глаза.

— А между тем, если его не будет, свёкор, который от тебя без ума, любит либо как дочь. родную, либо ещё и по-другому, отдаст ещё при жизни большую часть состояния, ну, а после смерти, тебе останется все. А ведь у него, как известно, состояние огромное, да и проживет он, конечно, недолго... Подумай, Лена, и пойми, что не следует, безрассудно и дико не освободить себя от такой страшной и ненужной обузы...

Старался быть как можно убедительным.

— Лена, да ведь если какому нибудь сельскому хозяину мешает жить и добывать хлеб вредный полевой зверёк? Он травит его и не считает это за грех избавиться от него. Стреляют волков и хорьков. А ведь они имеют право на. существование и желают жить.

— Милый, да ведь ОН-то не волк, не хорек... - прошептала женщина.

— Ах, это все равно! Такой человек вреднее зверя... Наконец, что тебя особенно беспокоит?.. Я ведь, mon ami, не заставляю тебя поражать кинжалом этого господина. Возьму неприятный труд уничтожить его на себя. Ты только не мешай, ты даже не будешь пособницею мне...

— Ты, ты желаешь лишь попустительства? - тихо произнесла Елена Андреевна.

— Даже не попустительства, я просто прошу не мешать мне.

Она снова уронила голову на его грудь.

— Страшно, Володя...

— Ну, а если страшно, так живи с ним... - жёстко сказал Нещеретов. - Живи с этим полутрупом, с этим пьяницей... - говорил, зло и насмешливо улыбаясь.

— Слушай его пьяные речи, целуй его в губы, от которых пахнет вином и которые, может быть за полчаса перед этим целовали раскрашенные щеки и губы продажных женщин. Очень веселое занятие! Очень приятная жизнь! Я, конечно, принужден буду проститься с тобою, проститься навсегда... И вот вы начнёте хорошенькую жизнь без малейшей помехи.

— Молчи, молчи! Умоляю-ю...

— Ты будешь скучать, а Иван Борисович будет утешать тебя своими поцелуями, своей пьяной болтовней и когда холодные ласки твои не удовлетворят его, так он побьет тебя.

За тобой, конечно, остаётся право жаловаться на него. И ты имеешь полное основание пойти к господину мировому судье, принести жалобу и в доказательство показать синяки, кровоподтёки, полосы от ремня, которым он грозится " поучить" тебя... Живи, Лена, так если это тебе нравится. Ну, а я поищу иной жизни, в Приамурском округе. Я тоже буду скучать первое время, но я призову на помощь всю силу воли и постараюсь совладать со своим горем, постараюсь добыть от жизни удачи и счастья!

Елена Андреевна уткнулась лицом в подушку и плакала.

Бросил на нее пытливый взгляд и почувствовал жалость к этой кареглазой, полнеющей брюнетке.

— Хорошо, Володя, делай, как хочешь, - проговорила она всхлипывая. - Я согласна...

— Да? - сказал не веря. - Иначе и быть не может, Леночка. Ведь только в этом наше спасение, только этим путем дойдем мы до счастья... Иди ко мне.

В полночь, накинув на плечи козий пуховый платок, вышла на крыльцо, проводить. Теплый воздух, насыщенный запахом талого снега, пахнул в лицо С крыш торопливо барабанила капель. Подле крыльца, пока ещё робко, пел ручей.

Никто не ведал, что будет дальше в этой стремительной, как народившийся поток, жизни...